– Ваши пироги всегда самые лучшие, дайра Лакрим, – смущенно ответила Амика, пробуя свою порцию и сразу же расплываясь в довольной и сытой улыбке. – М-м-м, просто объедение!

– Спасибо, дорогая. – Старушка нежно провела ладонью по рыжим кудряшкам, и Пуэлла почувствовала, как в горле у нее встает тяжелый ком. – Как, все-таки, здорово сидеть тут с вами, молодыми! Я буду скучать по этой трескотне.

Амика решительно затрясла головой.

– Даже не думайте, что я Вас тут одну оставлю! Буду каждую неделю прибегать, а может и чаще.

Дайра Лакрим скрипуче рассмеялась.

– Ну хорошо, как пожелаешь, девочка.

Хоть из начинки пирога и можно было сделать целый букет шиккских белошеек – бабушка явно заплатила за мешочки с лепестками хорошую сумму – Пуэлла все равно ела через силу. Горло словно распухло, глотать было тяжело и больно. Один лишь взгляд на эту светлую маленькую кухоньку, на раздвинутые шторки, на призрачный тюль и на маленький коврик в ногах заставлял ее глаза слезиться.

«Я не могу оставить свою семью, – решила она твердо. – Пусть бабушка и огорчится, когда меня пришлют обратно в Шикк, но зато моя жизнь не пойдет под откос».

Она сделала большой глоток терпкого травяного чая и тихо вздохнула, чувствуя неожиданную усталость. Ее плечи опустились, золотой неразборчивый знак во лбу слабо зазудел, будто предупреждая о чем-то. Она взглянула на маленькие часики, висевшие рядом с холодильником: до полудня еще оставалось время.

Кто-то стоял в проходе, в маленьком золотистом коридорчике, и смотрел на нее, залитый светом Златолика. Он был человеком и птицей, живым и мертвым одновременно – Пуэлла отчетливо ощутила его могучую нечеловеческую натуру, всецело обращенную к ней, наблюдающую, изучающую. Вздрогнув, девушка резко обернулась, но не увидела ничего, кроме коротенькой красной шторки, висевшей перед открытой дверью в кухню, и легкой призрачной тени, мелькнувшей влево, к зеркалу перед входной дверью.

Пуэлла напряглась.

– Что такое, Эл? – спросила Амика встревоженно. – Куда это ты так уставилась?

– Ворон… – тихо ответила Пуэлла, медленно поднимаясь со своего места. – Мне кажется, я чувствую его присутствие. И он все еще здесь, где-то рядом с зеркалом в прихожей.

– Я пойду с тобой.

Дайра Лакрим решительно поднялась с места и дернулась было к Пуэлле, но та остановила ее мягким жестом руки.

– Боюсь, что так мы спугнем его. Я схожу одна и все там проверю.

– А если он нападет? – заволновалась Амика. – А если он решит как-нибудь тебя покалечить?

– Если бы он хотел, то уже сделал бы это. Ему самому очень нужна помощь. – Пуэлла ободряюще улыбнулась. – Не беспокойтесь за меня. Я сейчас вернусь.

И она медленно двинулась по узкому коридорчику из кухни в общий, ведущий к входной двери. Присутствие гостя по-прежнему было сильным и реальным; Пуэлла сосредоточилась на этом чувстве, сконцентрировалась на нем так, как на гиперсигилле, обращенной к гадальным картам.

«Только не уходи, – сказала она мысленно, обращая к ворону доброжелательный мыслеобраз. – Давай поговорим еще раз. Теперь уже не во сне».

Ей не ответили – вернее, попытались ответить, но ничего внятного из этого так и не вышло. Присутствие ворона сделалось слабее, а затем просто растворилось в воздухе, когда Пуэлла приблизилась к зеркалу и наконец посмотрела в него. Ничего, кроме девичьего лица и стены напротив, там не отражалось.

«Хотя постой-ка…»

Было еще что-то. Призрачная картинка, наслаивающаяся на реальность. Девушка вгляделась, приблизившись к зеркалу почти вплотную, и наконец увидела: то были прутья клетки, выходящей на маленькую красную комнатку, уставленную книгами. Выглядывая из-за загруженного стеллажа, множеством призрачных огоньков переливался магический шар, почти полностью погребенный под разноцветными бусами.

П-по…

Пуэлла попыталась вслушаться в то, что говорил ей ворон, но тщетно. Слова превращались в сгустки хаотичных мыслеобразов, вторгавшихся в сознание без приглашения, и бессмысленных слогов.

П-пм…

Она увидела, как часть стены отъехала в сторону, и внутрь скользнула чья-то невысокая фигура в длинном плаще с капюшоном, надвинутым на лицо. Зеркало забликовало, затряслось и разбилось как раз в тот момент, когда Пуэлла отпрянула в сторону. В тот же миг из кухни выскочили бабушка и Амика, вооруженные одним тупым ножом на двоих.

– Что случилось? Что произошло? – завопила дайра Лакрим, размахивая кулаками.

– Где он? Где твой ворон? – спросила Амика, сноровисто орудуя в воздухе своим бесполезным оружием. – Он тебя не поранил?

– Нет-нет, все в полном порядке! Он просто… – Пуэлла замялась. – …показал мне себя внутри клетки, а потом, когда в комнату вошел кто-то еще, видение испарилось.

– И все? – удивленно спросила бабушка. – Он не просил тебя помочь, как обычно?

– Пытался, наверное. Но у него не выходило: только нечленораздельное бормотание и бессмысленные мыслеобразы, которые выглядели как цветные пятна и какие-то глупые картинки.

– Что за картинки?

– Амика, я же сказала, что они были бессмысленными, – закатила глаза Пуэлла. – Просто какая-то ерунда. Сначала я видела огромного паука… даже не так, это было какое-то гуманоидное существо, похожее на паука. Оно ползало, листало книжки…

– Фе, – скривилась девушка. – Какая гадость.

– Еще там был какой-то суд. Ну, здание суда, скамьи, трибуны… и много крови вокруг, хотя ни одного трупа нет. А потом я видела свою маму.

Дайра Лакрим опустила руки и пораженно воззрилась на внучку.

– Нашу Верис?

– Да. Ее лицо с закрытыми глазами и блаженной улыбкой. Я не знаю, откуда ворон знает о маме и что все это вообще может значить. Возможно, он просто взбаламутил мое же сознание и выудил оттуда случайные мыслеобразы.

– И часто ты думаешь об окровавленных залах суда? – съязвила Амика.

Пуэлла вздохнула:

– Тоже верно.

– И это еще одна причина, по которой ты обязательно должна поступить в Университет имени Конкордии, – серьезно сказала дайра Лакрим. – Это даст нам ответы на многие вопросы – в частности, связанные с этим твоим вороном. Кто знает, как далеко это может зайти, если не найти решение проблемы как можно скорее?

Пуэлла почувствовала, как слабо запульсировал золотистый знак на лбу. Полдень приближался, а вместе с ним – и расставание.

– Пойду поглажу себе что-нибудь приличное, – сказала она наконец. – Не идти же мне на отбор в помятой цветастой ночнушке.

Она нарядилась так, как отправилась бы в школу: широкие белые брюки, купленные в безымянном магазинчике за углом, сшитая бабушкой блуза нежного кремового цвета и никаких соломенных шляпок. Вместо длинных маминых сережек-перышек – бабушкины золотые гвоздики, которые она подарила ей еще в детстве. Двумя серебристыми невидимками Пуэлла заколола непослушные кудряшки у висков, и теперь они не падали на глаза. Амика развернула ее к себе от зеркала, крепко схватив за плечи, и широко улыбнулась, оглядев с головы до ног.

– Привычная зануда Пуэлла, которую я привыкла видеть за своей партой каждый день.

– Иначе на отбор и нельзя, наверное.

– Конечно, нельзя! Это лучшее высшее учебное заведение во всех Двенадцати Державах, о чем может идти речь! – дайра Лакрим ворвалась в комнату с рюкзаком, и в комнате запахло травами. – То, что осталось от утреннего пирога, а также несколько сюрпризных булочек я заткнула сюда вместе с пустой тетрадью и пеналом.

Пуэлла улыбнулась.

– Бабушка, не надо. Кажется, ректор говорила приходить без ничего.

– Неправильно ты поняла свою ректоршу, – категорично ответила дайра Ларим, и Пуэлле ничего не оставалось, кроме как принять из ее рук рюкзак и повесить на спину. – К тому же, лучше перестраховаться, чем недостраховаться, правильно?

– Угу.

Пуэлла покрутилась перед зеркалом и принялась ожидать. До полудня оставались считанные секунды, и встревоженное сердце отчаянно колотилось о грудную клетку, словно желая выпрыгнуть из своей тюрьмы.