Дорога домой! Что может быть милее сердцу? Гнедая кобыла резво идёт под седлом. Простая глинистая колея стремится на восток, оставляя далеко за спиной Гномьи горы. Мориска - грязная, многолюдная, крикливая, как почти все местные города, обогнута по широкой дуге. Мощёный киратский тракт идёт строго на север и даже в зимнее время весьма оживлен. Спешит в столицу караван гномов. Ему навстречу плетётся эльфийский обоз. Магнаты с запада так подняли пошлины на проход через свои земли, что нелюди возят товары через Кират. Оно и к лучшему. Пусть казне будет лишняя прибыль.

Свежий ветер обдувает лицо. Здесь он не такой холодный, как дома, но все, же зимний, и приходится кутаться в шарф. Крестьяне кланяются так низко, что становится не по себе. В Кирате такое не принято. Ночлег на постоялом дворе в общей комнате для небогатой шляхты. У многих из них нет за душой ни гроша, но есть в избытке гонор и спесь. Наутро пришлось скрестить мечи в поединке. Подарок странной разбойницы не подвёл, чего нельзя сказать о сабле противника из дрянного железа. Отрадно, что в этот раз не пришлось убивать, но вряд ли этот задира проживёт долго.

Отчёт агента не принёс радости. В Кирате заговор! Но теперь он знает их имена. Домой, домой! Сейчас можно ещё отделаться малой кровью.

Но что это? Лошадь начинает хромать, потеряла подкову. Придётся искать кузнеца. В ближайшем поместье хозяин не стал брать денег за работу раба, но с ним пришлось пить всю ночь, а утром снова в дорогу. Глаза слипаются, болит голова, но надо спешить. Ещё один постоялый двор, денег мало, но пришлось снять комнату. Проспал и встал за полдень. Пришлось задержаться ещё на одну ночь, но кобыла теперь идёт заметно резвее. Граница, дальше идут ничейные земли. Усталость накапливается. Пожалуй, стоит завернуть в ближайший по тракту бордель, немного расслабиться. Да и лошади снова нужен отдых.

Женщины! Сколько радости вы приносите в нашу жизнь. Сколько дарите вы нам душевного тепла и ласки! Как жарки бывают ваши объятья и нежны поцелуи... Как заблудившийся в жаркой пустыне грезит о воде, как унесённый в открытое море мечтает сойти на берег, так каждый мужчина, лишённый женского общества, желает его вновь обрести. Не беда, что за любовь заплачено. Печально, что та, с которой слился в объятиях, рабыня и лишь выполняет приказ хозяина, но и это можно стерпеть. Да ещё утром, тронувшись в путь, ты брезгливо подумаешь о том, сколько было мужчин у неё до тебя и сколько еще будет после, но сейчас это не важно...

Лесная дорога, утоптанная, наезженная колея, к которой стеной подступают деревья, и лишь боги ведают о том, кто смотрит на тебя из ближайших кустов. Опасно пускаться по ней в одиночку, но выхода нет. Кобыла идёт быстрой рысью. Славная лошадь! Пожалуй, стоит забрать её себе насовсем.

Привал под открытым небом. Костёр потрескивает, навевая мысли о недавнем прошлом. Разбойница, подарившая этот странный клинок, кто она? Увидится ли он с ней снова? Аэриос не был чужд искусству любви и обольщения, и с юных лет до сего времени одержал на этом поприще много побед, но каждый раз, когда отец заговаривал с ним о женитьбе, сын отнекивался, говорил, что ещё не готов, что очень занят по службе... Вокруг него всегда было много женщин. Богатых, знатных, из хороших семей, но ни одна не тронула его сердце так, как эта. Быть может, его страсть к загадкам сыграла с ним злую шутку, трудно сказать, но вдруг это и вправду любовь?

Рассвет. Размочить в вине сухую лепёшку и быстро съесть. Сейчас не стоит возиться с костром. Быстрей в седло и вперед, вперёд! Когда на кону судьба королевства, нельзя терять время по пустякам. Вот и мост, за ним бывшие киратские земли. Сейчас ничейные, но он уверен, что это не навсегда. Не так важно, сколько пройдёт времени, главное, что всё утраченное в той далёкой войне будет возвращено. Деревня с постоялым двором, единственное в этих землях легальное поселение, к воротам прислонён рагнетский невод. С седла крючок не разглядеть, но это и не имеет значения. Здесь не использовали раньше даже костяных. Может купец заезжий научил, может какой мальчишка сам придумал, но мир на месте не стоит. Он постоянно изменяется, и надо следить за тем, чтобы меняясь, мир становился лучше. А иначе жизнь просто теряет всякий смысл.

* * *

Она узнала его не сразу. Дозабелда всё ещё путалась в местных обычаях, правилах поведения и приличествующих тому или иному сословию нарядах, но отличать мортагского шляхтича от киратского рыцаря уже умела, да и признать блондина в жгучем брюнете было весьма затруднительно. Скользнув взглядом по вошедшему в трактир путнику, глава в очередной раз подросшей, но ещё всё равно очень маленькой церкви дала знак повару и, положив локти на стол, стала смиренно ждать прихода своей вечно опаздывающей паствы.

Аэриос занял место в углу, лицом к залу.

- Всегда садись в дальний от входа угол и не дай боги тебе повернуться к залу спиной, - учил его Арсо из Буртса. Старик прослужил в тайной страже всю свою жизнь и не раз выходил невредимым из самых опаснейших ситуаций. "Разбойница" сменила штаны на платье, но не узнать её всё равно было нельзя. Впрочем, платье было столь же чужеродным для этой стороны света, как и её прежний костюм. Да и можно ли назвать платьем широкую юбку на помочах, начинающуюся от подмышек.

"Похожие туники носят в Рагнетии, но не такие", - подумал Ветер и бросил быстрый взгляд в сторону двери. "О! А она здесь такая не одна", - удивился главный шпион королевства и, не забывая о конспирации, стал незаметно наблюдать за вошедшими.

Две девицы, примерно одного возраста, были облачены в такие же, как и на "разбойнице", не то юбки, не то платья, но не синего, как на ней, а зелёного и фиолетового цветов. Спереди у всех троих сверху донизу были нашиты две жёлтые с чёрным орнаментом шёлковые ленты, превращавшие одеяние девушек из бесформенных мешков примитивного кроя в одежду хоть экзотическую, но достаточно дорогую, отчасти даже престижную. Ещё три девушки были облачены в похожие платья, но без отделки дорогими лентами, зато со значительно большим количеством сборок на спине и груди. По тому, как расселись девушки, а также обратив внимание на то, что платья с отделкой и без отделки были сшиты из ткани одного и того же сорта и качества, Аэриос сделал вывод, что девушки в более скромных платьях - служанки, а те, что в платьях с лентами - компаньонки. И цвета лент - это цвета их госпожи. У всех шестерых из под бретелек выглядывали белые льняные рубахи с длинными, довольно широкими, собранными в узкие манжеты рукавами. Рубахи были отделаны вставками из тёмно-красной ткани, что придавало девушкам вид зажиточно-расточительный.

За один стол с девушками уселись четверо молодых людей. Двое вооружённых саблями мрачных парней откровенно бандитской наружности были, как показалось Ветру, братьями или иными близкими родственниками. Несмотря на сравнительно юный возраст братцев, их вполне можно было причислить к категории подающих надежды головорезов. Худой парень лет семнадцати был, скорее всего, небогатым купцом, и на сидевших напротив него головорезов косился со смесью страха и ненависти. Четвёртый же был ещё совсем ребёнок, но при этом, в отличие от "купца" и "головорезов", держался более уверенно и - по отношению к последним - немного надменно. Вскоре из кухни принесли внушительных размеров горшок - правильнее было бы нахзвать его котлом или чаном, и на весть зал пахнуло рыбной похлёбкой. Встав "разбойница" слегка покашляла, прочищая горло, и после того как другие её сотрапезники поднялись со своих мест, произнесла: