"Никогда не кичись перед подчинёнными, они, в любом случае, обязаны выполнить твоё распоряжение, разница, лишь в том, что подумают, выйдя из кабинета начальника: хороший ты человек или дерьмо".

  Сеню не приняли в консерваторию. Закончил институт кино и телевидения, снимает фильмы. Зарабатывает больше меня.

  Иногда, мы, смеясь, обсуждаем, сколько "натикало" процентов на долг за коньяк и проститутку.

  Елизавета Львовна умерла от рака тихо, не требуя к себе внимания, и у известного кардиолога случился после этого инсульт, не встаёт с постели. Сын ухаживает за отцом или нанимает сиделку на время, пока занят на работе. Семьёй не обзавёлся.

  "Боюсь жениться, кому я нужен с больным отцом?"

  "Но дама сердца имеется?"

  "Да, хорошая женщина, ходим с ней в филармонию. Если она мне сделает предложение, тогда другое дело, а сам не осмелюсь"

  "Риммка помогает?"

  "О чём ты говоришь, двое детей, да собирается защищать докторскую в Первом меде".

  Как обычно, пропустил её вперёд, впрочем, она никому не уступила бы дорогу. Отец его учил, что на мужчине лежит ответственность за семью. Сенька и взял на себя ответственность.

  По-прежнему, считаю его лучшим другом. Служу на Севере. Как воспитывать сына и дочь мне известно, слышал не раз голос за дверью, а с женой получается не всегда, тайной остались диалоги родителей Сени.

  О матери моей ничего неизвестно. Дома у отца не был ни разу, встречаемся в кафе, если приезжаю в город детства. Возможно, Галина Васильевна ни в чём не виновата, всё-таки, семь лет стирала моё бельё и готовила еду, но не могу забыть заискивающий голос отца и приторно-сладкое: "Галчонок".

  Визит к Григорию Моисеевичу считаю обязательным для себя.

  В последний раз, Сеня сказал, стесняясь:

  - Извини, отец плох, с трудом разговаривает, пребывает в депрессии. Я тебя предупредил. Пойдёшь?

  - Да.

  Парадная лестница, квартира градоначальника, библиотека, рояль, ничего не изменилось за последние годы. Старик, лежащий в постели, обрадовался, ожили чёрные глаза на посеревшем лице.

  - Здравствуй, Владик, а я боялся, что не увижу тебя больше, - медленно, но чётко произнесённые слова.

  - Ты, смотри, как у него отчётливо получилось, - прошептал в восторге друг и подставил мне стул.

  Я сел и пожал прохладную, чуть живую, руку больного, почувствовал ответное слабое шевеление пальцев.

  - Высокий, сильный, здоровый. Молодец, пробился, а какая сложная была жизнь, никто не помогал, не воспитывал, но чувствовалась сила внутри, динамика, - продолжил Григорий Моисеевич, старательно выговаривая слова, - часто видел в тебе себя.

  Смешно через много лет рассказывать, чьи уроки усваивал мальчишка, оказавшийся ненужным родителям.

  Но ответ на вопрос, почему этот достойный образованный человек часто приглашал к себе домой дворового разгильдяя, я нашёл в этой спальне. С момента нашего знакомства он любил меня, и я его - тоже.