В-третьих, по настоянию Черняева пришли к согласию о создании отдельной опергруппы по системе учетов и каналов доведения информации до заинтересованных органов как в России, так и в Таджикистане. Время выезда в Дубай определили на начало августа. Все остальные вопросы по документальному обеспечению, техническому обеспечению, официальному оформлению командировки сотрудников и их финансовому довольствию Сергей Николаевич взял на себя.

Уже поздно вечером, подъезжая к дому, Черняев с излишне демонстративным оптимизмом (не переиграть бы!) решил сообщить супруге две новости: одну – хорошую, а вторую – очень хорошую. Хорошую – он в августе на пару недель едет в загранкомандировку, а очень хорошую – его еще на год оставляют на службе.

Апрель 2015 г. от Р. Х.,

Москва, ул. Большая Лубянка, д. 1/3

На следующее утро, придя на службу и просмотрев поступившие документы в части, его касающейся, Черняев позвонил помощнику директора департамента, чтобы выяснить, примет ли его сегодня Сергей Афанасьевич. Помощник доложил Евгению Владимировичу, что он записан на двенадцать, и если разговор затянется, то в столовой руководящего состава в отдельном кабинете заказан обед на двоих, где они смогут продолжить обсуждение своих вопросов.

До времени доклада было еще почти два часа, и Черняев решил систематизировать всю информацию, чтобы постараться доложить директору департамента все достаточно быстро и ясно, не растекаясь, как говорится, мыслью по древу.

Он достал из пачки чистый лист бумаги, взял из стоявшего на рабочем столе мраморного стакана ручку и начертил на чистом листе сверху вниз полосу, разделившую лист ровно на две части. Слева наверху написал: «Что имеем», а справа – «Что получится».

Первым пунктом обозначил основную задачу – восстановление отношений с Абдул-Вали. Тут же, на левой стороне листа, обозначил – необходима детально проработанная легенда выхода, причем желательно, чтобы инициатива восстановления контакта исходила от «объекта». Можно разыграть из себя испуганного дурака, однажды пострадавшего из-за контакта с Абдул-Вали и отсидевшего за это несколько лет. Вывести на разговор Абдул-Вали и заставить его оправдываться, что это не он «сдал» молодого таджика органам КГБ.

В правом разделе листа под надписью «Что получится» Черняев написал: «Это даст на некоторое время тактическое поле маневра и должно убедить, что приехавший представитель оппозиции ищет контактов, но не с ним». Евгений Владимирович понимал, что у Абдул-Вали наверняка уже были контакты с таджикской оппозицией, и некоторых из них Черняев знал лично. Но это был уровень местных полевых командиров и лиц, не выходящих дальше чем на уровень руководителей вилайетов. Здесь же придется показать себя человеком, имеющим контакты с «серьезной» оппозицией Рахмону из числа руководителей государственных ведомств, желательно второго эшелона силовых ведомств – налоговиков, таможенников. Иначе будет очень трудно объяснить, почему оппозиция, которую будет представлять он со своим молодым соратником, не имеет связи с оппозицией уровня полевых командиров.

Далее справа Черняев написал:«Проверочные мероприятия со стороны Абдул-Вали». Здесь, конечно, можно было фантазировать сколь угодно долго. Зная учетную практику «Хезболлы», их технические и агентурные возможности, можно предположить, что у них это займет не более двух-трех недель. По своей легенде Черняев был уверен почти полностью: наши службы за последние годы восстановили это искусство и на всех возможных этапах проверки с их стороны будут проставлены «флажки» – здесь они получат всю им необходимую информацию, вплоть до документальной, в нужном нам виде. Но как сработают таджикские спецслужбы? Может быть, с ними вообще не связываться? Отработать легенду о работе оппозиции из Московского региона или вообще из Лондона. Надо подумать.

Евгений Владимирович тезисно набросал вопросы для уточнения легенды и понял, что ничего другого уже не придумает сегодня, решив на этом рассуждения закончить.

После фразы «Контакт установлен» Черняев в правой части написал: «Возвращение в Москву и проработка всех деталей операции – фамилии, явки, пароли».

Отложил в сторону лист и подумал: «Гладко было на бумаге… Но попробовать надо. А если не поверят? Оторвут все выдающиеся части. И голова здесь будет не первая выдающаяся часть».

В двенадцать позвонил помощник директора и сказал, что Сергей Афанасьевич его ждет.

Первый вопрос, который Сергей Афанасьевич задал Черняеву после приветствия, был вполне ожидаем:

– Ну что, уговорили они тебя?

– Да, собственно, уговаривать долго не пришлось, дело-то нужное.

– Что, не наигрался в шпионов? Расскажи хотя бы, насколько это все рискованно.

– Ну, на первом этапе риск минимальный. В ходе установления контакта все будет зависеть от заинтересованности объекта в нашем предложении о помощи якобы существующей на территории Таджикистана оппозиции Эмомали Рахмону. Если они уже создали в республике сильные боевые позиции, то мы для них будем не более чем разменная монета в будущих межклановых разборках. А если у них позиции только вдоль границы, то могут на нас и клюнуть. Кто же сейчас знает?

– А если поймут, что вы не те, за кого себя выдаете?

– И что? Таких попрошаек у них – «ведро в базарный день». Ну приехали еще одни…

– Я имею в виду совсем другое. Если они поймут, что это игра нашей разведки?

– Трудно это представить, но даже если и заподозрят что-то, то поступят так, как поступает любая грамотная спецслужба – начнут свою игру с целью выявить наши интересы и планы. Это же «игра лисиц», ты же знаешь.

– Да, это когда спецслужба цивилизованного государства, а вы-то лезете непонятно в какие структуры. Вон по Интернету показывают, как за одно только подозрение головы режут прилюдно…

– Не нагнетай. Они тоже работают под контролем либо иранских спецслужб, либо турецких, либо саудитов. Там специалистов хватает. Кстати, не исключено, что выйдем на английскую МИ-5. У них с исмаилитами тесные связи еще с викторианских времен.

– Я смотрю, ты с годами так и остался романтиком…

– Ты хотел сказать, что я с годами не поумнел?

– Да нет, ума у тебя всегда хватало. В нашем возрасте люди становятся большими реалистами и социальный оптимизм у них не та база, на которой они строят свои дальнейшие планы… А ты, я смотрю, трагические исходы вашей кампании даже не рассматриваешь.

Черняев налил себе в стакан минеральной воды из бутылки, стоявшей на столе, подошел к окну и ненадолго задумался. Сергей Афанасьевич, конечно, прав, и его оптимизм выглядел несколько наигранным, но думать о трагическом исходе всей операции не хотелось. В худшем из худших вариантов им просто отрежут головы где-нибудь в песках с криком «Аллах акбар!», в лучшем из худших постараются найти ту организацию, которая заплатит многие миллионы за их жизни. Но в его долгой и не всегда легкой службе уже были случаи более опасные, чем этот… Например, когда он летел в командировку в горячую точку, не имея даже минимальной информации о том, что его ждет, кроме той, что при приземлении его может ждать шквальный огонь уже на аэродроме, поскольку не было известно, в чьих руках этот аэродром… Или когда он шел на встречу с киллером, присланным в Москву совершить громкое политическое убийство, не надев даже легкого бронежилета – тогда в столице было жаркое лето и под темной тенниской он смог спрятать только легкий пистолет в подмышечной кобуре… Тогда все решал случай.

Но здесь все-таки присутствовал хоть какой-то расчет. Они же едут устанавливать контакт не с мусульманскими отморозками, а с человеком много лет занимающимся вопросами большой политики, пускай такими не всегда одобряемыми в «порядочных» обществах методами, как организация бандгрупп на нужных «заказчику» направлениях… Но на то они, эти ребята из контролируемых «заказчиками» мусульманских организаций, специально подготовлены и оплачены, чтобы решать вопросы большой политики методами, от которых «заказчик» всегда может отказаться. Но правила игры в этом мире кукловодов, агентов, исполнителей и «сочувствующих» они хорошо знают. Какой им резон их убивать в случае провала? По крайней мере, они это сделают не сразу. Будет еще время поиграть… Да и к чему эти мысли о провале? Гнать надо эти мысли.