У нас так же всё хуже и хуже. Люди стали умирать. В нашем городе уже сто двадцать шесть смертей. И это пугает. Вчера в доме напротив, заразился кто-то, и этот подъезд закрыли на карантин и выставили пост. Сегодня, когда я шёл на работу, уныло топтавшийся у подъездной двери сержант в серой полевой форме, мятой кепке и грязной, затасканной маске, провожал меня красными, воспалёнными от бессонной ночи, глазами. Бедолага. Всю ночь стоял, наверное, охранял потенциальных разносчиков инфекции от остального мира. Или мир от них.

Транспорт ходил всё реже. Поговаривали, что скоро автобусы вообще прекратятся. Кондуктор в респираторе и латексных перчатках стоял у единственной открывшейся двери и зорко следил за тем, чтобы все пассажиры были в масках. На следующей остановке он, даже, не пустил какого-то мужичка в салон по этой причине. Народу в автобусе было непривычно мало, и все угрюмо смотрели поверх медицинских масок на проезжающий за окнами город.

На работе нас собрали и объявили списки тех, кого отправляют в отпуск. Я в списки не попал, поэтому сразу после совещания пошёл к себе в кабинет. Отпускники кучкой собрались в курилке и завели сдержанный разговор о чём-то своём, отпускном. Если честно, я им не завидовал. Отдыхать зимой, пусть и в феврале, как-то не тянуло. Лучше, уж, летом. И сразу поймал себя на том, что, почему-то, уверен: до лета всё это закончится обязательно. С чего бы это? Закончится ли? Хорошо было бы. Как-то не хочется терять летний отдых.

– Костя! – ворвался в кабинет Серж. – Ты остаёшься?

– Остаюсь, – разговаривать не хотелось, и я уткнулся в бумаги, делая вид, что очень занят.

– Я тоже. Прикинь, мы будем тут вкалывать, а кто-то отдыхать!

– Не забывай, что они не просто отдыхать будут, а в очередном трудовом отпуске. Понимаешь?

– Ну. И что?

– А то, что они сейчас его потратят на сидение дома, а потом, летом, локти кусать будут.

– Ты всерьёз думаешь, что до лета успокоится всё?

– Конечно! – мимоходом я успел даже погордиться своей убедительностью. – Не будет же всё это полгода продолжаться! Мы такими темпами вымрем к лету!

– Ну, ты и хватил! Прямо вымрем!

– А ты смотри, с какой скоростью «Тай» распространяется. Так, что, если в ближайшем будущем мы не достигнем дна, боюсь, что хомо сапиенс станет вымершим видом.

– А чо вы тут? – тормознул пробегающий мимо по коридору Игорь, парень лет двадцати пяти, гонористый и безалаберный до безобразия.

– А ты что без маски? – удивился я.

– Вон она, – кивнул он на торчащие из кармана тесёмки.

– Вообще-то в кармане она бесполезна, – заметил Серж.

– А, типа, на лице сильно помогает!

– Может, и помогает. В любом случае, шансов больше.

– Не верю. Париться ещё в ней!

– Я бы, всё-таки, не рисковал так на твоём месте, – попытался я всё-таки образумить его пофигизм.

– Вот и не рискуй. А я, как-нибудь, по-своему. Развели тут панику! Весь этот «Тай» – полная лабуда для лохов.

Игорь резко развернулся и побежал дальше по коридору. Серж проводил его долгим взглядом и пожал плечами. Я махнул рукой, мол, его дело, и опять уткнулся в бумаги. Дверь закрылась, и в одиночестве стало, как будто, легче. И так на душе кошки скребут, так ещё и эти нагнетают.

Сегодня выходной. С женой решили устроить праздник. По гостям нынче никто не ходит, но нам с женой всегда и друг друга хватало для компании. Обычно, всё происходило буднично: что-нибудь из горячего, салатик и тёплая, задушевная беседа. Но сегодня всё было по-другому. Мы обсуждали праздничное меню, словно ожидалась куча гостей, спорили и, наконец, нашли компромисс. В воздухе царило волнение и какой-то душевный подъём. Давненько у нас не было праздников. Пожалуй, с моего дня рождения. Даже день Защитника Отечества и восьмое марта проскочили как-то почти обыденно, без былого ажиотажа. Тем более волнительно было сделать себе праздник сейчас.

Жена осталась у плиты, а я, нацепив маску на лицо, помчался в магазин за спиртным. Настроение не испортила даже мрачная погода, мелкий нудный дождь и хмурый полицейский, мокнувший под козырьком соседнего подъезда. Там два дня назад от вируса скончалась бабка, и ещё четверых госпитализировали с заражением. Теперь весь подъезд на карантине, и только унылые лица в окнах напоминают, что в квартирах живут люди. Я помахал им рукой, подмигнул грустному сержанту и, надвинув на глаза кепку, весело зашагал к магазину.

Патрулей на улице прибавилось. И не только полицейских. Пару раз проезжали армейские «Тигры», притормаживающие напротив каждого прохожего, и лица в армейских респираторах и тактических очках внимательно вглядывались в каждого. Правда, и людей на улицах раз-два и обчёлся. Редкие прохожие, вжав головы в плечи, спешили по своим делам, стараясь быть, как можно незаметнее. Полицейский патруль остановил меня буквально в двух шагах от магазина. Старший, с погонами лейтенанта, скороговоркой и неразборчиво представился и потребовал мои документы.

– Куда направляетесь? – стараясь быть грозным, поинтересовался лейтенант, листая страницы паспорта.

Только сейчас я заметил, что это, по сути, мальчишка, и все его суровые замашки – не более, чем попытка казаться старше и солиднее.

– В магазин, – развёл я руками.

– Оружие, наркотики при себе имеете? – наверное, ему казалось, что он просвечивает меня взглядом на манер рентгена.

– Наркотиками никогда не баловался, а оружие в нынешнее времена, иметь, конечно, не мешает, да, кто же мне его даст?

– Я бы не рисковал так шутить с патрулём. Особенно насчёт оружия.

– Да какие уж тут шутки? Вон, времена, какие!

– Времена, да, непростые. Но, мы, как раз, здесь для того, чтобы обеспечивать вашу безопасность. А насчёт наркотиков, не обязательно их употреблять. На днях целую банду наркодиллеров взяли. И ни один из них наркоманом не являлся. Можете идти.

– Благодарю.

В порыве какого-то куража я чуть не снял с головы кепку и не махнул на манер шляпы, по мушкетёрски, но вовремя одумался. Действительно, лейтенант прав. Шутить с патрулём не стоит. Под пристальным взглядом лейтенанта я быстрым шагом дошёл до магазина и нырнул внутрь. Только сейчас отпустило чувство обречённости, возникшее, когда меня остановили. И чего я так разволновался? Ведь, ничего предосудительного не совершил, а стоял, как двоечник у доски.

– Костя! – услышал я сбоку, и чья-то крепкая рука хлопнула меня по плечу.

Вздрогнув, я обернулся и увидел Сержа. Лицо, так же, как у меня, было закрыто маской, но глаза выдавали его улыбку. Сержа всё-таки, отправили в отпуск неделю назад, как и ещё человек десять.

– Серёга, ты?

– Я. Кто же ещё? Каким ветром?

– Да, зашёл кое-чего прикупить. А ты как?

– Да ничего. Отдыхаю. Тоже жена отправила. Что на работе?

– По-прежнему. Только пусто стало. Народу мало. Даже, как-то непривычно.

– Чувствую, закроются скоро все предприятия. О! Ты по водочке решил пробежаться! И вино берёшь? Что за праздник?

– Просто выходной решили отметить. А то сидим, как сычи, только в телевизор и пялимся. Даже разговоры все уже выговорены.

– Может, и мне дома так же замутить? Да нет. Моя не поймёт. Скажет, что я повод ищу, как бы нажраться.

– Каждому своё, – не удержался я от саркастичного тона.

– Давай, глумись над коллегой! – не остался в долгу Серж. – Кстати, Игоряна помнишь?

– Пацана борзого, что ли? Помню.

– Вчера умер. За три дня сгорел.

– Откуда знаешь?

– Да он сосед мой! Этажом ниже живёт. Точнее, жил. Говорили же, чтобы маску носил!

– А ты, чего, тогда не на карантине?

– Повезло. Его неделю назад в больницу забрали с температурой. Там и умер.

– Говорят, скоро по городу ходить запретят, – пробасил в очереди к кассе мужик в брезентовой ветровке с накинутым на голову капюшоном, строительным респираторе и строительных же, защитных пластиковых очках. – Кого поймают, сразу в тюрьму забирать будут.