По благословению

Преосвященного Лонгина,

епископа Саратовского и Вольского

Печатается по изданию 1903 года.

Цензор протоиерей Григорий Дьяченко.

© Макет. Издательство «Лоза», 2009

© Иллюстрации. Издательство «Зёрна», 2009

Название столпников в Церкви христианской дано немногим пустынникам, подвизавшимся на столпах. Столпы эти устроились из диких камней, иногда самими же столпниками, и были различной высоты. На их вершинах, имевших не более двух локтей в диаметре, ставились перила или хижины, большею частью открытые, которые предостерегали подвижников от падения и служили для них опорою во время их крайнего изнеможения. Проводя дни и ночи в покаянии, созерцании и славословии, столпники с удивительным мужеством переносили все лишения со стороны природы. Мочимые дождем, жегомые зноем, томимые стужею, иногда под тяжкими веригами, они, как бы пригвожденные, стояли неподвижно на столпах. Это были «самоизвольные мученики», которые несли крест Христов, но, лучше, висели на нем в продолжение многих лет, умирая каждый день.

Несправедливо или, по крайней мере, без основания некоторые говорят, будто бы этот род подвижничества известен был еще во II веке. В истории первых четырех веков не встречается и названия столпника. Феодорит, первый из писателей, повествует о Симеоне, сирийском пустыннике, жившем в V веке. Новые и необычайные подвиги Симеона возбудили к нему во всех величайшее удивление и произвели подражателей. Первый подражатель жизни Симеона был ученик его Даниил Столпник. Евагрий, как современник и очевидец, упоминает о двух других столпниках, о Симеоне младшем (Дивногорце) и его наставнике. Появлялись, хотя редко, столпники и после, до XII столетия таковы были Алипий Адрианопольский, живший при Ираклии, Лука Новый – в царствование Константина Багрянародного, и Никита Переславльский, просиявший подвигами на столпе в XII веке. Но, вообще, столпническая жизнь составляет редкое явление в Церкви христианской.

Столпники, ублажаемые и почитаемые нашею православною Церковью, в новейшее время на Западе сделались предметом осмеяния. Некоторые католики, протестанты и все, имевшие случай писать о столпниках, изливают на них желчь из-под пера, называют образ жизни их недостойным человека-христианина и объясняют его то гордостью, то фанатизмом.

Итак, столпническая жизнь по своей необычайности и редкости, так и по упрекам и нападениям, каким она подвергается в новейшее время на Западе, невольно обращает на себя внимание того, кто принимает участие в делах Церкви Христовой и для кого дорого всякое, а тем более необычайное явление, в ней происходящее.

Что заставляло пустынников отступать от обыкновенной жизни подвижнической и предпринимать новый, чрезвычайно тяжкий, образ жизни – стояние на столпах?

Некоторые объясняют это гордостью: говорят, будто бы желание отличиться странностию, приобрести славу необыкновенных подвижников и привлечь к себе толпы поклонников заставляло некоторых пустынножителей восходить на столпы.

Проверить себя изнурениями, страдать в продолжение 80 лет только из-за одного гордого желания обратить на себя взоры людей и заставить говорить о себе, как о великом подвижнике, – совершенно несбыточно и невероятно.

Нет, против голоса природы и чувства самосохранения не устоит голос какой-то странной и непонятной гордости, которую хотят видеть в столпниках. Человек, который действует по внушению гордости, для достижения своих целей жертвует иногда многим; но его пожертвования кратковременны и никогда не могут простираться до такого удивительного самоотвержения, какому подвергали себя столпники.

Притом сокровенный дух или характер человека необходимо обнаруживается в его деятельности. Но что мы видим в жизни столпников? Образец смирения: все слова и поступки их ознаменованы глубоким уничижением. Симеон, уважая всякого без исключения, называл себя не иначе, как презренным и отверженным монахом. Мудрость советов своих всегда старался прикрывать какою-то особенною простотою и скромностию, и сам внимал советам других; безчисленные и многоразличные исцеления, им совершаемый, относил единственно к благодати Божией и с страшною угрозою запрещал исцеленным говорить о имени его; сознавая непрестанно свою виновность и не достоинство пред Богом, он обыкновенно поручал себя молитвам других, просиявших подвигами и добродетелями. Он без ропота принял несправедливое отлучение его от общества и без всякого прекословия повиновался требованию сирийских посланников, повелевших ему сойти со столпа. Туже кротость, то же смирение мы видим и в жизни Даниила Столпника. Никакие клеветы и оскорбления не могли возбудить в нем гнева и мщения. Он прощал все обиды, ему наносимые, молился за своих врагов и исцелял клеветников.

Другие из новейших объясняют столпническую жизнь фанатизмом. Но и это неверно. Столпников нельзя упрекнуть в недостатке мудрости и верного познания предметов, особенно религиозных, иначе нужно несправедливо предположить крайнюю степень невежества во всех их современниках, потому что столпники почитались мудрецами своего времени. Их мудрость засвидетельствована и прославлена всеми современниками. Народ тысячами приходил послушать учения столпников; их посещали цари и вельможи, патриархи и ученые (как, например, Феодорит Кирский, за обширные сведения и мудрость названный чудом своего века, Евагрий, Феодор чтец, Косма, священник халдейский, и другие), и все удивлялись премудрости, исходившей из уст их. Особенно первый столпник славен был даром прозорливости и советов. По нужде и требованию народа, он каждый день посвящал несколько часов на выслушивание и разрешение различных вопросов, недоумений и распрей, ему предлагаемых, и все слова и советы его были принимаемы, исполняемы, как Богодухновенные. Императоры – Феодосий, Леон и Маркиан – не раз в затруднительных случаях пользовались его наставлениями. Так, Феодосий, по случаю распри, возникшей между Кириллом и Иоанном Антиохийским на Ефесском соборе, писал к Симеону, как к такому мужу, который один мудростию своих советов и силою молитв может положить конец несогласиям и возстановить мир в Церкви. Даниил был украшением царствования Льва, который настолько уважал столпника, что многократно приходил к нему в простой одежде для получения от него благословения и советов. Симеон Дивногорец еще в младенчестве своими ответами и вопросами удивлял опытного, известного в свое время духовною мудростию, старца Иоанна, игумена Пильского монастыря. Вообще, повествователи жизни столпников представляют их мудрецами, у которых все слова и действия основаны не на безотчетном чувстве, но на верном соображении ума, на глубоком знании веры христианской и природы человеческой.

Ни в характере, ни в действиях столпников мы не видим суровости и жесткости, поэтому их нельзя считать фанатиками. Будучи строги только к себе, они были сострадательны, снисходительны и ласковы ко всем, даже отличались особенною любовью и приветливостью; они входили в состояние и нужды несчастных, принимали участие в бедствиях общественных, стараясь облегчать их своими советами, молитвами, ходатайством и утешениями; словом, это были великие благодетели человечества, отрадные светила, которые разливали теплоту, жизнь и радость вокруг себя, а поэтому невольно привлекали к себе сердца людей. Многие из приходивших к ним не хотели отойти от них и, оставляя свои дома и имения, поселялись при столпах для того, чтобы непрестанно наслаждаться лицезрением столпников и поучаться их беседами. Поэтому возле каждого столпника мало-помалу возникали обители и устроялись обширные монастыри.

Следствия столпнической жизни, как мы увидим после, были спасительны как для самих столпников, так и для народа. Оставаясь верными своим правилам до конца своей жизни и верно достигая высоких целей своих, столпники были примером добродетели для всех и причиною спасения многих, а поэтому заслуживали всеобщее благословение от современников, прославлены и доселе прославляются всею православною Церковью.