— Да, мой кабинет, — кивнула мне Цунаде. "Ого, у девочки уже есть собственный рабочий кабинет!" — уважительно взглянул я на неё.

Направившись в кабинет Цунаде, я размышлял над тем, что я могу сказать. Да, Цунаде Сенджу и всё такое. Но её сенсей ещё молодой обезьян-Хирузен. А отношения между учителем и учениками практически всегда выходят за все возможные рамки. Тот же Джирайя, который был крёстным отцом своего любимого ученика, яркий тому пример... Что же будет, если я прямо скажу, что Наваки, ну и я прекрасный, были сданы шиноби Кири по приказу Сарутоби? Уже чуть-чуть зная её, можно предположить, что она либо вспылит и побежит отрывать Хирузену всё, что только можно оторвать, либо же она начнёт наезжать на меня, что я тут поношу светлое имя её сенсея. Ксо, что же делать? Ааа, пусть будет что будет. Скажу, как есть, если у неё есть хоть немного мозгов, то она решит посовещаться со своей бабулей, а не побежит прямо к Хирузену. Но что же делать, если она взбрыкнёт? Ох, Ками, дай мне мудрости... А что, если? Да, сделаю прямо так, хотя потом могу получить по самоуверенной, наглой учиховской морде...

— Нимпо: Изолирующий звуки барьер, — периметр в личном кабинете Сенджу вспыхнул жёлтым светом, отрезая Цунаде и меня от внешнего мира. — Давай, говори! — приказала мне Цунаде, за что удостоилась моего холодного взгляда, под которым она сразу растеряла весь свой пыл.

— Цунаде, посмотри мне, пожалуйста, в глаза, — попросил я её. Она бросила недоуменный взгляд в мои глаза, в которых три обычных для шарингана томоэ закрутились и слились в причудливый шестигранный рисунок. — Цукуёми, — активировал я сильнейшее гендзюцу вечного мангекью шарингана.

Только так смог я решиться переговорить с Цунаде. Так я на сто процентов могу быть уверен, что она не побежит сразу же разбираться с Хокаге, как только услышит, что произошло с нашей группой на разведке.

— Где мы? — спросила меня Цунаде, зачарованно осматривая окрестности моего мира.

— Это мой личный иллюзионный мир. Сильнейшее гендзюцу, на которое способен только Учиха с мангекью шаринганом, — открыто сказал я Цунаде. "Какого хрена?? Бл*дь, что со мной такое? Кто тянет меня всё время за язык?!"

— Учиха, который так открыто говорит о шарингане? — вскинула изящную бровь Цунаде. — Да ещё и Сенджу? Надо будет пометить этот день в календаре, — с наглой ухмылочкой ехидно сказала принцесса клана Сенджу, на что я поморщился, как от зубной боли.

— Хватит. Перейдём к прошедшим событиям. В общем, как я сейчас понял, наш сенсей оставил при прошлой миссии послание для шиноби Кири. Скорее всего, там стояло, когда и где мы будем вновь патрулировать. Ну а когда мы выступили, он был нервозный и напряжённый... — начал я в мельчайших подробностях рассказывать то, что с нами произошло. — Ну а потом я с помощью этой самой иллюзии победил мечника Тумана. Дальше взял свиток с запечатанным Наваки и вышел на вас, — закончил я рассказ. Посмотрев на Цунаде, я понял, что затащить её в Цукуёми было правильным решением... Её глаза метали молнии, а губы были крепко сжаты. По ней можно было легко сказать, что ей стоит очень многих усилий держать себя в руках.

— То есть ты хочешь сказать, что СЕНСЕЙ решил убить Наваки? — прорычала Цунаде.

— Да, именно, — сказал я. В следующий момент в мою голову был нанесён удар. Но в моём мире мне невозможно нанести вред. — Возьми себя в руки! — крикнул я на Цунаде, лишая её возможности двигаться.

— Нет! Хирузен-сенсей не мог этого сделать! — кричала Цунаде. Нет, я её понимаю. Представляю, если бы кто-нибудь сказал, что Момору-сенсей меня так предал... — Он не мог подставить моего брата! — всё не успокаивалась Цунаде.

— Зачем мне врать?! Я просто сказал то, что услышал от предателя! Подумай головой. Наваки Сенджу, внук Хаширамы Сенджу, изъявляет желание стать Хокаге, да большинство шиноби Конохи только и ждут того момента, когда Наваки войдёт в силу, чтобы продвинуть его на пост Хокаге! — пытался я аргументами заставить её успокоиться. Но Цунаде не хотела абсолютно ничего слышать.

— Нет, ты просто наговариваешь на сенсея. Это ты, всё ты! Ты, Учиха, решил так подкосить клан Сенджу... — дальше я слушать не стал, я просто ударил по её нервной системе, заставив её извиваться на земле от невыносимой боли, что она начала сейчас испытывать.

— ДА! Я не святой! Но я не предатель! Не смей называть меня предателем! — прошипел ей в лицо. Схватив за волосы, я поднял голову Цунаде. — Ты-меня-поняла-Сенджу? — через зубы проговорил я, после каждого слова нанося ей пощечины.

Она меня реально достала.

"Почему я терплю её?! Никогда и никто не смел так со мной говорить. Да за меньшее я выбивал зубы, заставлял харкаться кровью и втаптывал в грязь. Стоит только вспомнить то, как я унижал полицейских, которые смотрели на меня, "сосунка", свысока. После окончания наших тренировочных боёв они уже не смели и поднять на меня свой взгляд. Я им вбивал их слова назад в глотку, показывая, где их место — у моих ног!

А что делает эта принцессочка? Почему я ей это позволяю?!" — зло бурил я своим взглядом с активированным вечным мангекью шаринганом затылок химе клана Сенджу. Но вся моя злость и весь мой агрессивный настрой пропал, когда я услышал её судорожные всхлипы.

— Эй... Цунаде, ты это... не плачь? — не зная, что сказать, нёс я чепуху. — Да ладно тебе, ничего же не произошло. Наваки жив, твой сенсей, может быть, успокоится... — "Что за хрень я несу???". — Не, ну правда, успокойся, не положено химе клана Сенджу так вести себя. — О, а последние слова оказали эффект. Цунаде подняла свои карие очи на меня и спросила:

— Ты подтвердишь пред Мито-ба-чан то, что Хирузен виноват в случившемся? — имя своего сенсея принцесса Сенджу выплюнула, как грязное ругательство.

— Конечно. Ты успокоилась? — спросил я Цунаде. После её кивка я вернул ей возможность вновь двигаться. — Извини меня. — "Чего я несу? Она это заслужила! Но почему мне так охота извиниться и не видеть никогда её слёз?". — Цунаде, мне нужно идти, — выдавил я из себя, развеивая сильнейшее гендзюцу мангекью шарингана — Цукуёми. Мне нужно быть подальше от неё, разобраться, что со мной...

— Да, и спасибо, что был честен со мной, — тихим, приглушенным голосом промолвила Цунаде.

Я вылетел из госпиталя, словно был в биджу-модусе девятихвостого.

"Ксо, ксо! Дерьмо. Я влюбился в эту сучку. Тфью ты, что мне делать? Почему? Долбаные гормоны. Увидел смазливую сисястую бабу и всё — влюбился! Ксо, у меня же приказ от главы клана, запрещающий отношения и контакт с представительницами других кланов. Если глава узнает, то начнёт давить. А там есть только два выхода из ситуации. Либо послушаться приказа, как верная собачонка, либо же уничтожить главу клана (и на всякий случай всю его семью) и стать самому главой... Но сейчас я не в состоянии тягаться против главы клана..." — мои щёки горели. Я чувствовал себя девицей из строгого дома, совершившую свой первый поступок, который шёл против наказов её родителей...

Влетев в свою палатку, я сел в медитативную позу и начал разбираться в своём внутреннем мире.

"Нужно отдалить от себя эти эмоции, они будут мне только мешать. Да и Наваки наверняка не будет прыгать от счастья, если его друг будет пытаться поиметь его сестрёнку..." — моё натренированное гендзюцу воображение тут же выдало пикантную картинку, которая заставила меня покраснеть ещё больше. "Ками-сама, почему я краснею, как будто никогда не видел подобного?"

После медитации всё, связанное с Цунаде, было запихано подальше в подсознание, чтобы не мешало мне и я мог сконцентрироваться на своей предстоящей задаче. Мне нужно подчинить себе Кубикирибочо. И я сделаю это, что бы мне этого ни стоило....

26.

"Ками-сама, что я делаю неправильно?" — уныло подумал я, кисло смотря на Кубикирибочо. Вот уже два часа я медитирую над этим куском железа, но ничего не происходит. Я и махал им, и кидал его, что же мне нужно сделать?