В Куме титул Райкаге передаётся сильнейшему и достойнейшему из клана основателя. В Кумо это правящая семья клана Йотсуки. Первый, уже почивший, Райкаге был из клана Йотсуки, Второй на этот момент правящий Райкаге из клана Йотсуки, если всё пойдёт по канону и Третий будет из этого клана, и Четвёртый Райкаге, Эй, тоже будет из клана Йотсуки.

В Иве практикуют передавать бразды правления от сенсея к ученику. Хотя может всё измениться, если не будет достаточно сильного ученика. Но пока всё работало как надо. Первый Цучикаге передал власть Второму, а Второй, Муу, передаст титул третьему — Оноки.

В Суне титул передают старейшины, на их усмотрение, тому, кто будет лучше всего смотреться в роли Казекаге. Такая вот власть стариков.

В Кири же титула Мизукаге удостаивается самый жестокий и сильнейший. Например, Первый Мизукаге был прирезан Вторым Мизукаге. И это вполне себе нормально для этого поселения шиноби. Хоть Кири и не называют кровавым туманом, но весь мир признаёт их как самых жестоких бойцов мира шиноби.

И воины этой жестокой деревни уже сидят в своём лагере двадцать дней и не высовывают носа? Да не может такого быть! Они наверняка что-то готовят, и я не хочу быть тем, кто узнает, что именно.

— Стоп. Наваки, проверь местность, — приказал наш "сенсей", обрывая мои размышления.

Наваки, как единственный сильный сенсор нашей команды, играет роль передвижного радара. Это хоть и не чакрозатратно, но очень трудно. Особенно для мозга, принять информацию о том, что происходит в радиусе пяти километров и трехсот метров вокруг тебя — не легко.

Наваки молчал уже дольше обычного, скорее всего, сказывалась усталость. Сегодня мы продвинулись на восемьдесят километров внутрь фронта, и каждые четыре километра наследнику Сенджу приходилось сканировать местность. Мне даже стало его немножко жалко...

— Всё чисто, тайчо, — тихим голосом сказал Наваки. По его бледному лицу и лопнувшим капиллярам в глазах было видно, насколько он устал от работы командным сенсором.

— Молодец, Наваки, — поблагодарил "тайчо" Сенджу. — Мы выдвигаемся назад к нашему лагерю, — бодрым голосом сказал "сенсей"

Троекратное "хай" было ему ответом.

Мы двинулись медленно и осторожно в сторону лагеря Конохи. Вот только "сенсей" был каким-то нервным.

Неужели у этого болвана тоже есть интуиция, и он чувствует, что скоро будет жарко? Не, не может быть. Этот дебил не сможет понять такого, он на каждый разведочный рейд собирается как на прогулку. Не может такой человек понять, когда наступит писец.

Добравшись до лагеря, я смог наконец-то спокойно вздохнуть и расслабиться.

"Нужно успокоиться, иначе моя паранойя сведёт меня с ума", — подумалось мне. Ведь я даже спать стал намного хуже... Всё из-за этого странного поведения шиноби Кири. Мне кажется, что, знай я, что завтра наступит большая мясорубка, дрых бы без задних ног. А эта неопределённость давила на мои нервы похлеще, чем тренировки на выживание, которые проводил Момору-сенсей.

Я направился сразу же к своему "месту проживания", в то время как Айя и наш "сенсей" пошли на поклон к начальству. Наследник Сенджу же буркнул что-то про еду и убежал в столовую.

"Ага, еда... А та куноичи, что там работает, совсем не причём", — проскользнула у меня ехидная мысль, когда я посмотрел вслед Наваки.

Зайдя в свою палатку, я решил отвлечь себя.

"Так, где здесь мои вещи? Нужно отполировать катану, займу себя делом, может быть, отвлекусь немного", — подумал я, начиная искать в своих пожитках полировочное масло и тряпку.

— Йёёё, Изами! — услышал я выкрик Наваки, который оторвал меня от моего занятия.

— Оу, я в палатке, — откликнулся я. Что ему опять надобно? В последнее время Наваки прилип ко мне как банный лист, пытаясь всё время вытянуть меня в полевой госпиталь или в столовую, чтобы развеяться.

— Вот ты где, куда опять так быстро сбежал? Снова полируешь свою катану? Я уже и не знаю, что ты под этим подразумеваешь! Всё свободное время проводишь за "полировкой", — ехидно выкрикнул на всю округу этот болван и по совместимости мой друг.

— Тихо ты, люди ещё не так поймут, — поморщившись, сказал я моему другу.

— Да ладно, — отмахнулся Наваки. — Давай со мной, там наши собрались, просто поболтаем, развеемся. А то с этими скучными миссиями совсем с ума сойти можно.

— Неохота, — припечатал я.

— Да ладно тебе, давай, а? Там дофига людей будет. Почти все с нашего выпуска, Цунаде с командой, этим Джирайей и Орочимару, и ещё целая куча народа! — уговаривал меня наследник Сенджу.

— С нашего выпуска я никого не знаю, как и Джирайю. Орочимару видел один раз в жизни, и то мельком. А с Цунаде я как-то после нашего знакомства не горю желанием общаться, — сказал я, поморщившись на последних словах. Нет, реально, то, как Цунаде себя вела, не входит ни в какие рамки!

— Да ладно, она просто за меня беспокоилась. Ну, ты Учиха, я Сенджу, и всё такое, — неуверенно сказал Наваки, пытался выгородить свою сестру. — Нет, правда, давай пойдём? Хватит тебе уже сидеть в своей палатке и полировать "катану"! Всё время, которое мы находимся в этом лагере, ты сидишь с ней и всё полируешь и полируешь... а выходишь лишь для приёма пищи или прогуляться по округе! — не отставал от меня Наваки.

Глубоко вздохнув, я, успокоившись, решил всё же пойти с ним. Быстрее отделаюсь...

— Ладно, пошли. Только приберусь, — сделал я вид, что согласился с его доводами. — И перестань отождествлять полирование моего оружия с полированием моего... кхем, достоинства.

— Ладно, ладно, не буду больше. Да и шутка эта уже на двадцатый раз не была смешной, — скорчив виноватое лицо, сказал наследник клана Сенджу.

— Она вообще не была смешной. Ладно, пошли, — сказал я.

Через двадцать минут похода по лагерю мы вышли на отшиб, где вокруг костра сидела большая группа людей. Подойдя поближе, я увидел, что эти идиоты пьют саке. В военное время. На фронте. Когда враг может нанести удар. Дебииилыыы.

Увидев меня, многие напряглись, а некоторые попытались спрятать саке. Хех, конечно. К нам каждые десять дней наведываются Учиха из полиции, чтобы предотвратить такое. Пьяный шиноби не шиноби. Контроль чакры становится практически нулевым. Пьяный шиноби вполне может вместо простого огненного шара создать новое дзюцу. Самосожжение, например.

— Ой, люди, спокойно. Он не из полиции, — после слов Наваки многие расслабились, хоть и не полностью. Наваки уселся возле своей поварихи-куноичи, которую он ходит часто навещать в полевой столовой. А я же устроился рядом с ним.

Окинув взглядом толпу, я понял, что практически никого не знаю. Нет, есть парочка знакомых лиц: некоторых я видел на экзамене, Орочимару, Цунаде, ну и всё. Если бы не бело-седые волосы, то я бы никогда не узнал, что обаятельный мужчина, сидящий напротив меня, рядом с Цунаде, Джирайя.

"Мдаа, вот она, элита Конохи", — скептически думал я, смотря, как уже хорошо поддатый Джирайя пытается подкатить к отнюдь не трезвой Цунаде, а та лишь бросила в ответ, что сломает ему все кости, если он не прекратит. Джирайя сразу же переключился на сидящую рядом куноичи. Ну и правильно, на него вон как большинство девушек смотрит, а он, идиот, лезет к той, что его откровенно посылает куда подальше.

— Изами, Изами, на, выпей, — сказал Наваки, сунув мне в руки бутылочку саке. Нет, он совсем охренел.

— Я не хочу, — сказав это, я поставил бутылочку саке на пол.

— Да ладно тебе, расслабься. Я же вижу, как ты напряжён, — не успокаивался Наваки.

— Я. Сказал. Что. Не. Буду, — цедя слова, сказал я, прищурившись, посмотрел на Наваки. Если хочет пить, то пусть сам напивается этим дерьмом.

— Эй, Учиха, успокойся, — услышал я голос Цунаде. — Мой брат хотел... — что он хотел, я так и не узнал, так как Цунаде прервал сам Наваки.