…Давно это было. Старики не упомнят когда, а если говорят, что помнят, то не верьте им. Темнота вокруг, пока Небесный старик Торум не открыл глаза. Он парил в пустоте без времени на границе сна и яви. Он порвал ткань мироздания на две части. Верхняя стала небом, нижняя морем. Он парил в невесомости и создал Калтащ, Мать Жизни, она обратилась уткой и снесла яйцо жизни, но некуда было его положить. Их старший сын Куль-Отыр, обернулся гагарой и нырнул на дно моря. Трижды нырял он и, наконец, добрался до дна. Он ухватил землю и вытащил её на поверхность, но глубокие тени легли на его сердце, в непроглядной тьме пучины он преобразился. Усталая Калтащ уронила яйцо на землю. То покатилось и разбилось. И вышли из него два солнца, по небу поплыли облака. Когда заходило одно солнце, поднималось второе, и всегда было светло.

…В памяти людской стёрлось воспоминание о времени, когда боги ходили среди людей. Время, когда мы не знали тьмы, холода, голода. Когда люди и звери говорили на одном языке. Два солнца катилось по небосводу.

…Но тьма в душе Куль-Отыра разрасталась, и решил он поселить в сердца людей сомнения и страх. Он взобрался на небесный купол и столкнул одно из солнц с небосвода. Диск упал и разбился, и мир погрузился в темноту. Ночь заполнили тени, шорохи, страхи, все те, кто до этого прятался в подземелье.

…Осерчал на него верховный правитель Торум, в наказание за проступок заковал ноги Куль-Отыра в чугунные сапоги. Сапоги были настолько тяжелы, что земля не могла выдержать его вес. Торум поручил младшей дочери, воительнице Вут-Ими, хранительнице людей, найти и вернуть все осколки небесного диска на небо.

…Долго странствовала Вут-ими по земле. Искала осколки. Билась с чудовищами, ходила неведомыми тропами. Наконец, она собрала всё, кроме одного. Второе солнце светило уже не так ярко. И стали люди звать его Луной. А потерянный осколок так и остался лежать на земле, ждать своего часа. Часа, когда ночное солнце вновь засияет с прежней силой.

***

Грузная фигура нависает над каменным котлом. Лениво булькает чёрное смолянистое варево, медленно надуваются пузыри, они несут в себе картины иных мест.

– Время пришло.

Тени вокруг зашевелились, ожили и липким потоком струятся по шершавым тоннелям подземелья.

***

Сумеречное небо хмурилось снегопадом. Лес замер в ожидании. Остророгий олень в упряжке бежал уверенно, снег тревожно хрустел под широкими лыжами нарт. Мужчина держался рядом. Белые хлопья летели со всех сторон, подхваченные невидимым плащом северного ветра, застилали глаза, налипали на брови, лезли под накинутый капюшон. Надо остановиться, переждать непогоду, но что-то толкало охотника вперёд. Предчувствие ворочалось, словно бессонный лесной хозяин в берлоге, и свербело в левом боку, подгоняло, шептало с ветром: "берегись". Охотник торопился. Он хорошо знал эти места. Здесь он на своей земле, где до него ходил отец, и отец его отца, и так с начала времён. В этих угодьях ему знакомо каждое растущее дерево, каждый заяц, жмущий большие уши под кустом, и прячущаяся в снегу куропатка. Сквозь пелену снежной взвеси он узнавал очертания приметных камней у поворота реки. Его не сбить с пути, даже если на небе не видно бегущих по небу Лосихи с Лосенком. Каждую зиму, как только чёрный зверь надевал мохнатую белую зимнюю шубу, охотник уходил на промысел и пока солнце не повернёт к весне, жил, ставил ловушки в далёком урмане, оставляя семью. Как делали все мужчины, до него. И его отец, и отец его отца, вплоть до самого первого Человека. Только в этот раз что-то прогнало зверя, разорило и переломало ловушки. Недоброе пришло в его земли, и торопился он домой, чуя беду.

Олень внезапно остановился. Он беспокойно и шумно вдыхал воздух, озирался и поджимал уши. Охотник приобнял его голову, с ветвистыми рогами, погладил, успокаивая. Кто скрывается за белой завесой? Чьи шаги не слышны сквозь завывающий ветер? Снег рано укрыл землю, Хозяин леса не успел нагулять жир, беспокоен его сон.

Охотник соблюдал лесную правду, и никто из обитателей земли и неба не стал бы причинять ему вред. Окрестные духи замерли в ожидании. Он чувствовал их взгляды, словно натянутая тетива, их волнение и дрожь подсказывали ему, что опасность рядом. Кто-то вторгся в границы его земли, кого со страхом вспоминают при свете яркого солнца. Смерть?

Кто там спрятался в тени? Человек? Зверь? Поваленное дерево. Он вскинул лук. Стрела сорвалась, ушла в силуэт, загородивший тропу. Никого? Он слышал, как звонко ударил костяной наконечник стрелы о зеркало скованной льдом реки. Показалось?

Позади дрожащий вой расколол тревожное оцепенение. Ему вторил голос с дальнего берега замершей реки. Вскоре в жуткий рисунок вплелись новые голоса. Стая вышла на охоту. Чутье охотника твердило мужчине, что он стал добычей. И загонщик – не просто голодный и хищный зверь, а кто-то внушающий страх, чьё приближение сковывает холодом душу, разум и тело. Олень прижимает уши, а зверь спешно убирается с пути. Охотник прыгнул в нарты, взмахнул хореем, и упряжка сорвалась вперёд.

Голос погони звучал все ближе. В снежной пелене мелькали быстрые размытые тени. Вот они поравнялись с упряжкой, мчатся справа и слева от неё. Впереди вырос огромный чёрный волк с горящими зелёными глазами. Олень, нагнув голову, на полном ходу откинул его рогами с дороги. Хищник отлетел на добрый десяток шагов и шлёпнулся в рыхлый свежевыпавший снег.

Слева мелькнул силуэт, вынырнув из снежной взвеси, зверь прыгнул на спину оленя. Тот шарахнулся в сторону, нарты перевернулись, мужчина не удержался и кубарем скатился в снег, волк свалился поодаль.

Сухой треск над головой и огромный ствол, оцарапав ветвями лицо, вдавил охотника в рыхлый снег. Он только и успел ухватиться взглядом за блеск глаз окружавших его зверей. Зрение его подвело, поплыли плещущие тени запорошённых снегом веток. Попробовал повернуться. Все тело свело судорогой от боли. Приподнял голову, ствол огромного древа придавил его ноги, ни вытащить их, ни пошевелиться.

Из снежной завесы медленно выступали черные звери, окружён. Руки охотника потянулись к поясным ножнам, но ладонь вместо потёртой деревянной рукоятки сомкнулась на пустоте. Он бессильно стукнул рукой по стволу, звери прижали уши и оскалились. Мужчина руками разгребал снег. Если рыхлый покров принял на себя весь вес тяжёлого ствола, возможно, получится выбраться. Он поднял глаза. По стволу медленно приближался крупный вожак, ступив на грудь, он прижал охотника к земле. Оскаленная пасть щёлкнула в ладони от лица. Острые зубы, горячее скверное дыхание. Вот и все.

С тихим свистом из темноты на загривок волка опустилась узловатая палка. Зверь жалобно взвизгнул и завертелся на месте. Следующий удар отбросил его прочь, волк покатился по снегу. Мужчина повернул голову, над ним стоял могучего сложения человек и посохом отгонял зверей. Лица незнакомца не разглядеть в темноте, закрывал капюшон малицы. Откуда он взялся?

Стая бросилась на незнакомца. Из снежной круговерти упруго выпрыгнул зверь. Человек выставил перед собой узловатую палку. Челюсти волка защёлкнулись на ней, и он повис, перебирая лапами. Мужчина раскрутил и забросил волка в темноту. Однако, незнакомец силен. Второй зверь сзади схватил его за меховую малицу. И, получив палкой по голове, уполз прочь, поскуливая. Третий бросился на беспомощного охотника, схватил его за рукав и потянул в сторону. Охотник кричал и отбивался второй рукой. Незнакомец ногой отшвырнул злобного волка. Тот отлетел и, ударившись спиной о дерево, замер. Два зверя прыгнули разом, незнакомец сбил их на лету, и оба зверя покатились по снегу. Стая сорвалась и завывая скрылась за белой пеленой. Последним, хромая, уходил крупный вожак. Он бросил полный ненависти взгляд через плечо и растворился в завихрении метели.

Позади жалобно застонал снег, мужчина хотел повернуться лицом на звук, но не смог пошевелиться. Тяжёлые шаги остановились у него за спиной. Сколь охотник ни скашивал глаза, по-прежнему не мог разглядеть случайного спасителя, размытый силуэт на границе взгляда.