– А твоим предком, я вижу, был тот лесной эльф, заколовший свою неверную жену и проклявший сына, а вместе с ним и целый город! – не остался в долгу Торгрим.

Лаурендиль вместо ответа быстрее молнии выхватил из-под плаща тонкой работы кинжал и метнул им в кузнеца, но тот пригнулся, и кинжал, просвистев в воздухе, по рукоять вонзился в древесный ствол на том конце поляны. Гном ахнул:

– А если бы ты его задел, клинок смазан ядом, что издревле изготавливали гномы. Хватит малейшей царапины, чтобы любое живое существо, кроме гномов упало замертво.

– И кроме варрад, если яд недостаточно силён, – добавил я, а эльф рассмеялся:

– Я достаточно хорошо знаю нашего берсерка, чтобы предугадать его действия, а быстротой реакции он посоперничает даже с варрад.

Но гном, по-прежнему ворча, полез на могучий дуб, высвобождать злосчастный клинок. С четвёртой попытки он выдернул кинжал из ствола и с восхищённым вздохом протянул эльфу.

– Ну ты и силён! Даже гному не под силу оказалось выдернуть его с первого раза, – эльф гордо улыбнулся и прерванный разговор возобновился.

– Я должен отправиться к своим братьям по оружию на север, – сказал Торгрим, метнув негодующий взгляд на эльфийского военачальника, тот лишь улыбнулся:

– Думаю, ты понадобишься повелителю, – и с этими словами он свистнул, вернее, этот свист услышали все, кроме людей и тут же на плечо эльфа опустился ястреб, а вокруг закружилось с десяток представителей пернатого мира. Эльф что-то прощебетал на птичьем языке, половину я так и не понял, слишком быстро он говорил, и птицы взмыли ввысь и, рассредоточившись, понеслись в разных направлениях.

– Они разнесут вести о грядущей битве и о вернувшемся повелителе по всем королевствам варрад и всем остальным расам, – удовлетворённо объявил Лаурендиль,

Настал мой черёд. Прочистив горло, я крикнул, вернее, завопил. Вопль этот напоминал вой волка, но в то же время был похож на человеческий. Он эхом прокатился в лесной чаще и замер вдали. Все находившиеся на поляне зажали ладонями уши.

Первым опомнился Торгрим. Он раскрыл рот, пытаясь что-то сказать, но из горла вырывалось какое-то невразумительное бульканье. Пару секунд он безуспешно пытался справиться с голосом, потом хрипло прошептал:

– З… зачем это?

– Наш военачальник и друг, – спокойно начал объяснять невозмутимый Лаурендиль, – пытается вызвать одного из твоих братьев по крови.

– Оборотней что ли? – усмехнулся оправившийся Торгрим.

– Почти. Подожди, сам увидишь, но сперва услышишь.

Тишину прорезал ответный вопль. Он всё приближался и вот на поляну выбежало существо… увидев его Торгрим закрыл руками в миг побледневшее лицо. Человекообразное существо было сплошь покрыто жёсткой волчьей шерстью. Длинные пятипалые ладони и ступни заканчивались загнутыми к низу когтями. Янтарные волчьи глаза на покрытой серой шерсти морде, хотя нет, лучше сказать, лице, не мигая смотрели на маленькое сборище, так бесцеремонно нарушившие его покой. Серые волчьи уши чутко прислушивались, шерсть на загривке, вернее, на подобии шеи встала дыбом. В первый миг я испугался, что пришедший сейчас на нас бросится, но бугул-ноз подошёл и протянул лапу-руку… Доррену:

– Привет тебе, сын людей! – провыл он на всеобщем. – Когда-то ты оказал моему народу большую услугу, и бугул-ноз не забыли этого. Ты звал меня?

Доррен без зазрения совести кивнул, а Лаурендиль толкнул меня локтем, чтобы не вмешивался:

– Если этот Отлучённый и впрямь что-то сделал для этих человекообразных волков, то и подчиняться они будут только ему, и он это отлично понимает.

Бугул-ноз между тем продолжал:

– Я и мой народ рады будем помочь тебе, сын людей, хоть не часто мы помогаем люди, ведь люди ненавидят и боятся нас.

Доррен стал быстро что-то объяснять на незнакомом мне гортанном наречии. Бугул-ноз внимательно слушал, а потом повернулся ко мне:

– Ты тот варрад, о котором говорит сын людей?

Я смешался, но на всякий случай кивнул. Бугул-ноз протянул мне когтистую мохнатую длань. Я пожал её со странным чувством отвращения и привязанности.

– Хорошо, я призову свой народ и народ оборотней, мы поможем всем нечеловеческим расам в этой грязной, нечестной войне, что затеяли смертные. Возможно, к вам присоединяться оборотни, но мой народ не выйдет из лесов, ибо не хотим мы пугать своим видом наших союзников. Сейчас я ухожу, не хочу пугать своим видом этого воина-человека, – и он кивнул в сторону Торгрима, который укрылся за ближайшим вязом, – запомни, моё имя, Хармдаг!

Он повернулся и исчез в лесной чаще.

Доррен подошёл к Торгриму и положил ему руку на плечо.

– Не бойся, воин! – сказал он своим сиплым голосом. – бугул-ноз такие же живые существа, как и ты и твои друзья, и людям они никогда не причиняли зла.

Торгрим медленно открыл глаза и отодвинулся от дерева. Я обернулся к эльфу. Тот был нежно-салатового оттенка.

– Ты что! – возмутился я, – это же всего-навсего бугул-ноз!

– Всего-навсего! – странно тонким голосом возопил эльф, – таких страшилищ я в жизни не видывал!

– Как тебе не стыдно, Ты же лесной эльф…

Не успел я сообразить и повиниться в том, что пытался пристыдить одного из самых великих эльфийских военачальников, как к нам подошли Доррен с Торгримом.

– А почему он так орал? – спросил Торгрим.

– Предупреждал о своём приближении, чтобы не напугать своим видом. Но так как он думал, что его зовёт его собрат или, видишь, наш Доррен, то не надел на лицо обычной маски из берёзовой коры.

– Я… – неуверенно начал Торгрим, – мог бы разыскать кое-кого из берсерков севера.

При этих словах, лёгкое дуновение воздуха всколыхнуло едва различимую дымку тумана, а вернее, пара. Пар… осенью? Дымка рассеялась, а я уже знал, кого сейчас увижу… на поляну, мягко ступая тяжёлыми лапами, неспешной вышел огромный пушистый белый кот, очень похожий и на горного барса, и на дикого камышового кота и на рысь. Кот остановился, медленно обвёл поляну пристальным… человеческим взглядом больших зелёных глаз.

Торгрим отшатнулся:

– У него человеческий взгляд! – прошептал он побелевшими губами.

– Приветствую тебя воитель! Назови нам своё имя, дабы мы могли общаться с тобой, как полагает храбрым воинам.

Белоснежный кот встряхнулся, и вот перед нами уже стоит человек: смертельно бледное лицо, синюшные губы, белые пальцы рук переплелись на груди.

– Хёскуль! – вскрикнул Торгрим, но ты же был смертельно ранен и утонул в море у берегов земли данов…

Драуг Хёскуль перебил его:

– Вот значит, что стоит старая дружба! Что, мёртвым я тебе не так нравлюсь, а помнишь, как мы дружили с тобой? Помнишь, как я учил тебя сражаться на мечах. Помнишь, как ты заслушивался моими рассказами о северных фиордах, о каменных троллях, живущих в горах, а?

Торгрим покраснел и протянул драугу руку. Тот пожал её. Со стороны казалось, что он хочет сломать Торгриму пальцы, но Торгрим лишь мужественно сжал зубы, а потом… вот неожиданность. Порывисто обнял Хёскуля. Странная необычная эта была картина: два берсерка живой и мёртвый, два бывших друга, между которыми лежала бездна под названием «смерть». А ведь Торгрим отлично знал, чем питаются драуги, и всё-таки не отшатнулся, преодолел страх и отвращение.

– Мне так тебя не хватало, Хёскуль! – тихо проговорил Торгрим.

– Мне тоже. Не хватало тепла живых, любви, участия. Кто же нас, кровопийц, полюбит. Даже инфери, – он презрительно сплюнул, – эти немые безвольные рабы своих хозяев, даже они ненавидят нас. Встретил я их предводителя однажды в лесах Галии, он со своими людьми отказался повиноваться чёрным магам, но он меня прогнал.

При этих словах Доррен сделал несколько шагов вперёд:

– Слышал я, – нарочито спокойно начал он, но его выдавали руки, судорожно вцепившиеся в отвороты плаща, – что у предводителя мертворождённых было имя? Не знаешь, как его звали?

– Понятия не имею! – довольно грубо оборвал Хёскуль, – он мне не представился!