– Au revoir*, Анет, мне было приятно увидеть вас вновь, надеюсь, этот заяц будет вам напоминанием обо мне.

*Au revoir (фр.) – до свидания.

– Всенепременно, Владимир. И обещайте мне, что завтра вы придете на мой день рождения?!

– Конечно! Как я могу упустить подобное событие. А теперь au revoir! – повторил Владимир и, ударив коня, поскакал вдаль через сухое поле к лесной тропинке.

Глава 7

Перекрещенные шпаги

Далеко за полдень Владимир Волков возвратился в поместье. Голодный, уставший и без добычи, но зато осчастливленный обществом Ани. Молодая прелестница явно начинала ему нравиться; она была юна, обворожительно красива, неопытна и еще столь наивна, что это просто очаровывало. Всю обратную дорогу ее большие, черные как два уголька глаза не давали Владимиру покоя, он то и дело возвращался к ее миленькому личику и длинным черным локонам, развевающимся на ветру, что эти мысли даже начали его тревожить.

«Неужели я начинаю в нее влюбляться? – с тревогой в сердце подумал Владимир. – Нет, нет, я не должен этого делать. Она принадлежит другому. Хотя принадлежит, это все-таки громко сказано. Но этот другой мой друг!.. Но все же она так обворожительно прекрасна… Нет, нет, даже и не думай об этом!»

Но все же мысли об Ане отбить оказалось не так-то просто, и они продолжили его преследовать. В таком необычном для себя состоянии, полный сомнений и противоречий он въехал во двор поместья, ни на что не обращая внимания и ни с кем не заговаривая, повел коня в стойло.

В конюшне никого не было, но дверь оказалась не заперта. Владимир вошел, ведя жеребца следом, и пошел мимо закрытых лошадиных денников в поисках свободного. Вскоре такое стойло обнаружилось и, заведя жеребца внутрь, молодой дворянин запер за ним дверь. Возможно, конь тоже был голоден и ему, наверное, стоило бы дать сена или овса, но самому заниматься столь неблагородным делом Волкову не хотелось и потому, заперев жеребца, барин направился прочь по длинному коридору конюшни мимо запертых денников.

Дверь в конце коридора он оставил открытой, и из нее в помещение проникал яркий дневной свет. Но вдруг этот свет померк, и в проеме появилась чья-то фигура. Владимир не сразу разглядел, что это Мартин. Испанец лукаво улыбался и держал что-то на плече. Присмотревшись, Волков понял, что это две шпаги.

– Amigo, твой старый хрыч-управляющий сказал мне, что ты на охоте, почему же ты не позвал меня с собой? – спросил де Вилья, все так же оставаясь в дверном проеме и загораживая свет.

– Ты так сладко спал после выпитого вчера, что мне не хотелось тебя будить.

– Печально, – сказал Мартин. – Мне следовало проветриться с утра. Но зато я неплохо выспался. И выспался бы еще лучше, если бы твои нерадивые слуги не начали уборку в гостиной.

– Подозреваю, что это была Авдотья?!

– Ага, толстуха! – фыркнул де Вилья. – Она разбудила меня своею возней, а когда я прикрикнул на нее, она кинулась бежать, как дикая горная коза. Ума не приложу откуда в ней столько прыти?!

– Она еще та баба! – улыбнулся Владимир.

– Но я пришел не за этим. Вчера я обещал, что проверю твои навыки, и вот я здесь! – сказал испанец и кинул молодому дворянину одну из шпаг.

Реакция Владимира оказалась мгновенной, он поймал клинок на лету.

– Знаешь, Мартин, я конечно рад, что ты заботишься о моих навыках, но у меня нет никакого настроения заниматься этим именно сейчас. Я устал, чертовски проголодался, а мысли мои заняты совсем другими заботами.

– Ой! И чем это так заняты твои мысли? Неужели в лесу нашелся зверь пострашнее молодого волка?! Тебя медведь напугал? – и испанец громко расхохотался.

– Меня, конечно, веселят твои шутки, Мартин, но зверь, которым заняты мои мысли, куда страшнее и опаснее любого медведя!

– Ясно! Опять увязался за очередной юбкой, и теперь твои мысли заняты только ею, ну тогда тебе тем более следует отвлечься. – И испанец сделал шаг вперед, поднимая шпагу.

– Мартин, я же уже сказал…

Но испанец не стал его даже и слушать, вместо этого он сделал молниеносный выпад вперед, и Владимир лишь в самый последний момент сумел отвести удар в сторону.

– Мартин?! – возмутился молодой дворянин.

– Никаких – Мартин! – зарычал испанец, прыгая вперед и нанося очередной удар шпагой. – Враги никогда не станут ждать, пока ты отдохнешь или утолишь жажду, и твои мысли об очередной юной деве их тоже мало заботят!

– Ты обезумел, чертов испанец! – заорал Владимир, отступая назад по коридору конюшни и отражая сыплющиеся на него удары. – Я больше тебе не тот мальчишка, которого можно шпынять и… А-а-а!… – Волков неожиданно вскрикнул и схватился за окровавленное запястье, которое де Вилья, несмотря на защиту раковины шпаги, каким-то образом, но все-таки умудрился рассечь.

– А дерешься ты все так же, как мальчишка!.. Ладно, думаю, с тебя хватит, – усмехнулся испанец и, повернувшись спиной, зашагал к двери.

Владимир еще раз облизнул окровавленное запястье, почувствовав вяжущий, отдающий металлом вкус крови, а затем, сплюнув, кинулся вперед.

– Не смей поворачиваться ко мне спиной и говорить мне «хватит»! – прокричал он, нанося удар в незащищенную спину испанца.

Но этот прием, впрочем, как и ожидал Владимир, Мартин отбил, даже не поворачиваясь, а лишь перекинув шпагу через себя. Только после этого испанец резко развернулся и толкнул Волкова ладонью в грудь, отчего тот ударился в дверь одного из денников, а его клинок оказался прижат к груди шпагой де Вильи, опустившейся сверху. Таким образом, Владимир был вдавлен в дверь, а его шея оказалась между двух острых лезвий.

– Чертов мальчишка, никогда не смей атаковать меня в спину! – прорычал испанец.

– Ну, я ведь знал, что ты будешь готов, старый мудрый лис, – пролепетал Владимир, косясь на острые лезвия, находящиеся в опасной близости от собственной шеи. Затем он виновато улыбнулся и добавил: – Продолжим?

Испанец расхохотался и, медленно опустив шпагу, отошел назад.

– Значит, волчонок решил немного поскалить зубки?! Ну, что ж, продолжим! – произнес де Вилья, и как сокол поднял правую руку вверх, так чтобы кончик шпаги смотрел прямо на Волкова.

Владимир тут же кинулся в атаку и сделал выпад, но Мартин отбил его шпагу в сторону. Молодой дворянин отпрянул назад и, сделав обманное движение, ударил сбоку, но испанец вновь оказался на высоте. Их клинки все сходились и расходились в загадочном танце стали, высекая искры и завывая от ударов. Владимир продолжал атаковать, наступая вперед и стараясь задеть учителя, испанец же отступал, отводя опасные удары ученика в стороны, но было видно, что на его лице сияет довольная ухмылка.

Атаки Владимира становились все опаснее и молниеноснее. Азарт схватки заставил его забыть обо всем и думать только о клинке и сопернике. «Шпага должна быть продолжением твоего тела», – часто говаривал де Вилья в былые годы, и Волков усвоил этот урок, всегда считая клинок частью себя. Шпага и сейчас являлась продолжением руки, и все чувства заострились на ее кончике, ищущем невидимую лазейку в безупречной защите испанца. И вот, такая лазейка нашлась. Его учитель слишком высоко задрал шпагу, когда парировал очередной удар, и Владимир поспешил воспользоваться этим его упущением, он ринулся вперед и… Мартин развернулся на месте, пропустив шпагу мимо себя, а заодно с ней и самого Волкова и, оказавшись у Владимира за спиной, ударил его кончиком эфеса по макушке.

– А-а-а, черт! – вскрикнул молодой дворянин, хватаясь за ушибленную макушку. – Больно ведь!

– Будь внимателен, – только и сказал Мартин и вновь принял боевую позу, развернувшись в пол-оборота и держа правую руку со шпагой впереди, а левую отведя назад. – Нападай!

И Волков вновь кинулся в атаку…

На улице ярко светило солнце. Дворовая кошка, наслаждаясь последними теплыми днями, улеглась возле входа в конюшню и, закрыв глаза, принялась нежиться в лучиках солнца. Несколько крепостных, глядя на барский дом, что-то бурно обсуждали, наверное, получив задание от Митяя Пафнутича, по приведению усадьбы в надлежащий вид. Авдотья тоже вышла во двор и развешивала мокрые простыни для просушки, как вдруг…