– Привет, Ника, – тихо произнес Интеграл.
Его упругие светлые кудри были спутаны больше, чем обычно. Он прижал мостик очков к переносице – нервный тик, знакомый Нике еще по экзаменационным неделям Вилдвуда.
Квинн провел рукой по своим каштановым волосам, бросив ревниво-обвиняющий взгляд на провожатого Ники.
– Я вижу, ты уже подружилась с нашим восхитительным хозяином, Бастианом, – проворчал он.
– Спокойно, дружище, – отшутился Бастиан. – Я просто помогал ей сориентироваться.
Квинн закатил глаза. Ника переводила взгляд с одного парня на другого, удивляясь, что те не только успели познакомиться, но между ними уже установились какие-то взаимоотношения.
Насколько же ее друзья в курсе происходящего? Знают ли они о вооруженных охранниках? О стене вокруг всего комплекса?
Квинн подвел Нику к столу, где Интеграл и Эмбер по очереди стиснули ее в объятиях.
Позади Интеграла стояла тарелка с целой горой блинчиков.
Ника пристально осмотрела каждого из друзей.
– С вами все в порядке?
– У нас все хорошо, – заверила ее Эмбер.
Улыбка озарила ее веснушчатое лицо. Немытые рыжие волосы были собраны в неаккуратный пучок на макушке. На свою тарелку она набрала кучу фруктов. Несмотря на улыбку, ее зеленые глаза были уставшими и тусклыми, лишенными обычного блеска.
Интеграл макал свернутый треугольником блинчик в лужицу кленового сиропа. Стройная пожилая женщина у плиты готовила очередную порцию. Она оглянулась и улыбнулась Нике. Та почувствовала, как внутри закипает гнев, за которым тут же последовал стыд. Она пыталась убежать, запаниковала и испугалась, когда они все сидели здесь, наслаждаясь спокойным завтраком. Их спокойствие бесило ее. Они должны были сразу же прийти за ней.
– Поездка была долгой, – заметил Интеграл. – И когда мы добрались до… как ты это называешь? – повернулся он к Бастиану.
– Гасиенда де Лос Сантос.
– Да… до гасиенды де Лос Сантос, нам сказали, что ты уже спишь. Ты что, плохо себя чувствуешь?
Вот почему они не пришли за ней. Ее друзья понятия не имели, что они в опасности. Ника посмотрела на Бастиана. Тот ответил ей взглядом более чем многозначительным – предостерегающим.
Она хотела объяснить Интегралу, что ее усыпили. Она должна была сказать друзьям, что Чед не был Чедом. Рассказать им о Хефе и красной книжечке. Сообщить, что все в опасности. Но Ника решила подождать, пока Бастиан перестанет нависать над ними, как ястреб. Хотя она уже призналась ему, что знает о фальшивой личине Чеда, обсуждать мотивы их похищения в присутствии соглядатая было не безопасно.
– Ты неважно выглядишь. Тебе нужно поесть, – посоветовала Эмбер.
Ника вернулась к действительности. Она окинула взглядом мраморный стол: кувшины сока гуавы, выпечка в сахарной глазури, вазы с кубиками фруктов… Ее рот наполнился слюной, а сердце – тоской, и она ненавидела себя за это: несмотря на опасения, на желание предостеречь друзей, запах свежей выпечки и горячих блинчиков на мгновение затмил все остальное. А ей нужно было согласовать с друзьями план действий. Ей нужно было удалить Бастиана.
– Да, я и правда чувствую себя неважно, – обратила она невинный взгляд к Бастиану. – Мне бы не помешала таблетка «Адвила»[6].
С понимающей ухмылкой Бастиан полез в ящик, вытащил флакончик безымянных таблеток и демонстративно выставил перед ней лекарство – он, мол, никуда отсюда не уйдет.
Ника видела похожие флакончики в кабинете Хефе. Интеграл при виде таблеток нахмурился – черты его лица приобрели то выражение, которое у него всегда возникало при решении уравнений. Таблетки были определенно не «Адвилом». На флакончике не было этикетки. Бастиан, скрестив руки, оперся спиной на холодильник и наблюдал за ней.
Ника не притронулась к безымянным таблеткам. Интеграл и Эмбер вернулись к еде, но напряжение оставалось очень ощутимым.
Из заднего кармана Бастиана раздался сигнал мобильного.
– Я сейчас вернусь, – пообещал он тоном человека, которого срочно и неожиданно куда-то вызывают. – Постарайтесь хорошо себя вести.
Он одарил их ослепительной улыбкой, от которой на его щеках появились ямочки, достал баночку мексиканской содовой из большого холодильника и ушел.
Ника почувствовала на себе выжидательные взгляды всей троицы.
– Ника, у тебя такой вид, словно тебе явился призрак, – прошептала Эмбер.
– Что не так? – спросил Квинн.
– Что не так? – повторила Ника. – Зак! Магда! Стелла! – взмахнула она обеими руками. – Все это место! Что-нибудь вообще «так»?!
– Тс-с! – резко оборвал ее Квинн.
Выражение его лица стало мрачным. Он полностью преобразился в сравнении с тем, каким беззаботным казался минуту назад.
Интеграл поймал взгляд Ники, и глазами указал куда-то вверх. Ника проследила за его взглядом к месту позади себя и увидела на стене камеру, направленную на них. Квинн показал пальцем на свой глаз: «они могут видеть нас».
Затем показал глазами на стряпуху. Тронул себя за ухо: «они могут также слышать нас».
Ника обиженно оглядела их. Если они знали, что дом небезопасен, то точно должны были прийти и разбудить ее, а не оставлять одну.
– Такой милый дом, – вслух размышлял Интеграл.
– Такой же милый, как у медсестры Смит, – подтвердил Квинн, уставившись на Нику.
Он имел в виду дом сумасшедшей школьной медсестры Вилдвуда, которая позже оказалась генетиком. Дом, в который они тогда пробрались. Они определенно знали. Ее друзья знали, что они в опасности. Что гасиенда опасна. Вот что они пытались ей сказать.
Ника уставилась на спину поварихи, желая, чтобы та ушла. Она не была уверена даже, говорит ли эта женщина по-английски. Но риск все же оставался. Девушка взялась за еду.
– Итак, – тихо сказала Ника, глядя на Квинна, – ты не фанат Бастиана?
– Он такой, знаешь… немного… как бы сказать? – сделал паузу Квинн, подбирая слово.
– Неприятно привлекательный? – подсказал Интеграл.
Квинн ответил ему раздраженным взглядом.
– Я хотел сказать, «подленький».
– Мне не нравится его аура, – поддержала его Эмбер.
Ника кивнула.
Значит, она была права, не доверяя ему.
Интеграл закатил глаза.
– Квинн невзлюбил его, потому что, когда мы спросили, где ты, он назвал тебя красоткой.
Ника отмахнулась от этого, и вдруг Эмбер закашлялась. Кашель сотрясал ее, отдаваясь целым регистром трескучих и свистящих звуков где-то глубоко в легких.
– Слишком сухой воздух. Пустыня, – небрежно объяснила Эмбер в ответ на встревоженный взгляд Ники.
Интеграл нахмурился, поджав губы. Эмбер строго посмотрела на него. Ника подняла бровь. Что это они? Что-то от нее скрывают?
– Так что, Ника, – отщипнула и положила себе в рот виноградину Эмбер, – как ты сюда добралась?
Стряпуха положила на стол очередную порцию печенья и, перекинув через плечо кухонное полотенце, удалилась из кухни – возможно пошла за какими-то ингредиентами. Она мимоходом улыбнулась Нике, слушая что-то через наушники. Музыку? Как только она ушла, Ника наклонилась вперед, опираясь на локти, и прошептала:
– Чед вовсе не Чед. Он самозванец.
Интеграл снова нахмурился.
– Самозванец?
Ника понизила голос.
– Это ситуация как с «Тристаном», – намекнула она, имея в виду Квинна, изображавшего Тристана Блейка, богатого мальчика из целевого фонда, с которым он поменялся местами, чтобы получить возможность учиться в Вилдвуде вместо него.
Квинн бросил виноватый взгляд на Эмбер и прочистил горло. Тристан Блейк был тем, кто должен был получить украденный талант Эмбер, но по ошибке он достался Квинну. Ника сразу же пожалела, что сослалась на него.
– Чед выдавал себя за друга моего отца, но это точно не он. У меня есть фото, которое подтверждает это.
– Значит, Чед – или «не Чед» – работает на Вилдвуд? – спросила Эмбер.
Интеграл поморщился.
– Это бессмысленно, он ведь убил тех охранников из Вилдвуда.
