Девчата принимаются готовить ужин, а мы с Фаридом ремонтируем их старенький магнитофон. Вскоре обе хлопочущие стороны успешно решают поставленные перед собой задачи – на столе появляются сосиски и немудрёные салаты, в углу звучит «Ролинг Стоунз» со своим совращающим, настойчивым битом, наполняя небольшое пространство комнаты страстью. Мы открываем шампанское, которое принесли с собой, и празднование Первомая начинается.

Внезапно раздаётся стук в дверь, и в комнату входят те, к приходу которых мы так серьёзно готовились. Мы переглядываемся с Фаридом. Парней, как и ожидалось, четверо. По внешнему виду ничего особенного они собой не представляли, за исключением одного – крепкого белокурого парня в белой футболке с динамовской символикой. Гости осматривают нас с ног до головы, и я отчётливо улавливаю их акцентированный взгляд на значке «кандидат в мастера спорта СССР» на лацкане моего кителя.

– По какому виду «КМС»? По шахматам? – ехидно спрашивает меня «динамовец», кивая на мой значок.

Ну вот, началось, – думаю я.

– По «самбо». С одним из ваших парней на прошлой неделе мне довелось встретиться на первенстве города. Если мне не изменяет память, то из минуты я его не выпустил, – отвечаю я, глядя ему в глаза.

Я не лукавлю. На прошлой неделе действительно состоялись городские соревнования, где мы заняли командой первое место. Что удивительно, то первая схватка у меня была с перворазрядником из мединститута.

Соперник был на длинных ногах, и это меня устраивало, ибо я люблю бороться, с такими борцами, как он. Схватка была скоротечной, и я буквально «выхлопал» им борцовский ковёр.

– Я был с друзьями на тех соревнованиях. Нашему парню явно не повезло в первой схватке, – расползается в кривой улыбке «динамовец» и переключает свой интерес на девчат, завязав с ними профессиональный диалог.

Через некоторое время парни уходят. А у нас начинаются танцы. И я, к моему сожалению, становлюсь единственным партнером у девушки, которая, несмотря на ее эффектные внешние данные, мне не очень приятна, и прежде всего, потому что курит. Но делать нечего, я с завистью смотрю на своего друга, любовно воркующего с Анжелой, и добросовестно отбываю свой номер.

Однако вскоре и на моей улице намечается праздник. В комнату входит стройная девушка в небесно-голубом платье, с каштановыми волосами, постриженными в стильную причёску «гаврош». Девушку зовут Люсия, она близкая подруга Анжелы. Она усаживается за стол рядом со мной. Я разом охватываю её взглядом: утонченно благородное лицо с прямым носом и тонкой переносицей, красивые губы, изумительные формы тела, длинные ноги, небольшая грудь, гармоничная линия бёдер, ясно обрисовывающихся под лёгкой тканью её великолепного платья…

Мне уже не нужно больше отбывать номер, теперь я вижу перед собой только одну девушку, и её зовут Люсия. Каждый танец теперь принадлежит только нам.

Люсия говорит, что не любит военных, так как они, зачастую грубы и не отёсаны. Я соглашаюсь с ней, говорю, что я тоже их не люблю. Она задорно смеётся, заражая меня своим смехом.

Уставшие от быстрого танца, мы садимся на кровать. Её красивая грудь находится всего в нескольких сантиметрах от меня, я вдыхаю запах её волос и борюсь со своим желанием поцеловать её шею. Люсия чувствует мои настроения и отодвигается к изголовью кровати.

Внезапно мне в голову приходит шальная мысль. Я встаю, иду к окну и усаживаюсь на подоконнике.

– Семён, что вы рисуете? Наверное, карикатуру на меня? Немедленно покажите мне листок, который вы прикрыли ладонью, – требует Люсия.

– Нет, это не карикатура и даже недружеский шарж, – говорю я с загадочной маской на лице.

– Так что же это такое?

– Это стихотворение, написанное мной на коленках, которое, в отсутствие белых роз, я хочу подарить вам на память о нашей встрече.

– Да уж, – протягивает Люсия. – Явно не стиль Сергея Есенина. Но идея покрасить вас, товарищ военный, в рыжий цвет мне явно понравилась, нужно над этим подумать, – звонко смеётся она.

Фарид смотрит на часы и кивает головой. Пора прощаться.

Я впервые столь остро ощущаю ущербность положения, в котором оказывается курсант военного училища в сравнении со студентом гражданского вуза. Скорее бы ввели свободный выход в город!

– Жизнь вас, парни, явно не балует, – философски замечает Анжела. – Но вы не грустите. Мы с девочками на прощание устроим вам ангажемент – споём известную песенку «Не плачь, девчонка!». Девочки, начали!

Поют они нам звонкими голосами куплет из этой песни. А парашютистка Анна, надев мою фуражку околышем задом наперёд, задорно топает по комнате строевым шагом.

– Девчонки, мы приедем к вам раньше, чем начнутся дожди, – тепло прощаемся мы с ними.

Фарид на несколько минут задерживается в коридоре с Анжелой, а я выхожу на крыльцо общежития. Моросит мелкий весенний дождь.

Ну вот, и дождь! Я грустно втягиваю в себя воздух. Однако для грусти повода нет. По возвращении из увольнения мы узнаём, что в училище для курсантов четвёртого курса введён свободный выход в город.

И действительно, утром всем выдают пропуска, в соответствии с которыми разрешён выход в город в рабочие дни с 19.00 до 24.00, в предвыходные и предпраздничные дни с 17.00 до 24.00 часов.

И уже вечером этого же дня мы с Фаридом вновь берём курс на общежитие медицинского института.

На наше счастье Анжела находится на месте, и мы втроём идём в гости к Люсии. По дороге Анжела рассказывает, что её подруга живёт со старенькой мамой, которая в настоящее время лежит в больнице. Их фамильный род идёт от польских дворян и имеет два старинных герба. Один прадед у Люсии был директором самого крупного в России станкостроительного завода, а другой – прославленным комиссаром, которого белочехи расстреляли в городе Петропавловске-Казахском.

– Я в своё время от души повеселилась, узнав, что один из фамильных гербов её рода называется «ТРАХ», – говорит Анжела. – Люсии долго пришлось рыться в библиотеке, чтобы меня переубедить, что «трах» – это не то, о чём обычно подразумевают. На самом деле, это золотой коронованный дракон. На территории нашей страны её предки появились где-то в 1820 году.

– Может, пока не поздно, повернём назад, – смеюсь я, – а то вдруг польской дворянке не понравится, что к ней челядь без приглашения в гости пожаловала.

– Люсия не такая, она полностью обрусела, – закатывается в задорном смехе Анжела.

Доселе молчавший Фарид вдруг тоже отзывается юмором.

– Не пасуй, Семён, у меня предки из Золотой Орды, они покруче были, чем шляхтичи.

Нашу именитую особу застаём врасплох, она покрасила волосы на голове и не готова нас принять, в связи, с чем просит немного её подождать. Однако это обстоятельство вызывает у нас шквал новых вымыслов, от которых мы уже валимся со смеху, сидя на скамье у её дома.

Наконец, Люсия выходит к нам. Выглядит она великолепно. Вглядевшись в тонкие черты её правильного лица, я неожиданно для себя выпаливаю:

– А ведь в ней течёт действительно голубая кровь…

Люсия потупляет свой взгляд. Поняв, что своим высказыванием я привёл её в смятение, я ретируюсь и делаю комплимент по поводу её прически, но и этот мой ход был явно неудачным.

Тогда я и предположить не мог, что моя Люсия не приемлет никаких обсуждений её внешнего вида.

С Люсией мы теперь встречаемся почти каждый день уже на протяжении полугода. Проверкой наших с ней отношений становится одно курьёзное событие.