– Привет! Слушай, куда пропала? Звоню-звоню – недоступна! В сетях не появляешься. Случилось что?

– Приболела малость.

– Ой! Приболела! Так, что трубку не могла поднять?

– Потом расскажу, – схитрила Аида. – Что с Петровичем?

– Бушевал, конечно. Но мы его уговорили в ведомость «отлично» поставить, зачётку только не забудь принести! Завтра хотя бы. А лучше сегодня. Ты идёшь, кстати, на вечеринку?

О тусовке были сообщения в телефоне, но Аида, потрясённая потерей двух дней жизни, не успела осознать, что она назначена как раз на сегодня.

– Н-не зна-аю, Вит… Самочувствие не окей.

– Я те дам «не окей». Чтобы была! Без тебя не начнём. Твой, кстати, собирался с нами потусить, – Виталина засмеялась.

Аиду передёрнуло, словно током шибануло. Подруга ещё не знала, что «твой» – понятие устаревшее. Захотелось срочно прекратить разговор.

– Окей! Приду, – соврала Аида. – Слушай, Вит, отец ждёт. Пока!

Нажала отбой и уставилась в темную точку, непонятно откуда взявшуюся на столешнице из золотого дуба. Неужели Егор притащится на студенческую вечеринку? Впрочем, с него станется…

Если быть до конца честной, именно из-за него Аида наглоталась успокоительных. Банально могла дом разнести, так психовала. Права была Виталина, когда уговаривала не связываться с женатым. Но он так красиво ухаживал!

Всё началось ещё на первом курсе. Егор Борисович вёл семинары. Аида поразила его нереальными для семнадцатилетней девушки математическими способностями. Первокурсница Ламова победила в институтской олимпиаде, а затем и во всероссийской. Ей предстояла международная в болгарском городе Благоевград. Егор назначил индивидуальные занятия. Тогда-то и разглядел, что Аида не только умная, но и красивая.

Умная, как же! Виталинка вот сразу сообразила, что с Егором связываться не следует, хотя домашки у Аиды списывает и на контрольных забрасывает подругу записочками с просьбой помочь.

– Я тебя умоляю, Аида! – закатывала глаза Вита, когда они сиживали в институтской столовке за стаканом чая с коржиком, – никогда он свою королевишну не бросит. Шутка ли, единственная дочь ректора. Что ему, карьеру ради тебя рушить?

Ради кого другого, может, и не стоило рушить, но Ламову тоже не из пепельницы вытряхнули! Она не торопилась хвастать родителями, Егора ждал сюрприз: как только сделает предложение, узнает, что работа в универе – мелочь по сравнению с новыми возможностями. Аида частенько представляла, как именно случится их объяснение. Будет ли это на смотровой площадке в Москва-Сити, или на Воробьёвых горах, или в любимой «Шоколаднице» неподалёку, Егор наверняка обставит всё по высшему разряду. Что-что, а создать романтическое настроение он умел.

Как говорят, ничего не предвещало. На последнем семинаре Аида любовалась «своим мужчиной» и размышляла, скоро ли он сообщит о разводе с женой. Не терпелось познакомить родителей с будущим мужем и, если уж говорить откровенно, надоело прятаться. Надеялась на объяснение после сессии. Даже подумывала, что каникулы можно будет провести вдвоём в каком-нибудь укромном экзотическом уголке. С большим подъёмом сдавала экзамены. На консультации перед последним Пётр Петрович подтвердил обещание «автомата». Чувство, что жизнь удалась, крепло с каждой минутой.

Спускаясь по лестнице, получила с номера Егора СМС и даже взвизгнула от нахлынувших эмоций. «Зайди в аудиторию. Одна. Подруг отошли под благовидным предлогом». «Вот оно! – подумалось. – Сейчас предложение сделает!» Пряча счастливое лицо, кинула Виталине вслед:

– Мне в библиотеку надо, долг на мне числится!

На бегу отмахнулась от удивлённого:

– Когда это ты книги в библиотеке брала?

Позже она всё-всё расскажет, но сейчас только её личная минутка блаженства!

Впорхнув в аудиторию, замерла у порога. Егор сидел за столом, сплетя пальцы, и гипнотизировал их. Медленно обернулся и сказал, поведя бровями:

– Сядь, Аида.

– Какой серьёзный! – улыбнулась она, усаживаясь за первую парту. – Босс, одно слово!

Егор выпрямился, спрятав руки под столешницей. Аида догадалась, что он стиснул пальцами колени, как делал в минуты волнения. До неё донёсся аромат мужского парфюма. Слишком яркий, на её вкус. «Королевишна дарила, – мелькнуло в голове, – затычки у неё в носу, что ли?»

Сложив руки на парте, как это делают первоклашки, она задорно взглянула на любимого мужчину:

– Слушаю вас, Егор Борисович.

Он, громко сдвинув стул, поднялся и принялся расхаживать.

– Пора прекратить наш роман. – Егор остановился около окна и, разглядывая улицу, говорил сухо и отчётливо: – Ты прекрасная девушка. Мне было с тобой так хорошо, как больше ни с кем и никогда не будет, но…

Аида открывала и закрывала рот, не произнося ни звука. Всё ещё не верила в происходящее. Егор, по-прежнему не глядя на неё, рассказывал, что супруге донесли о его связи со студенткой, ему с трудом удалось оправдаться, но, зная упорство королевишны, он не сомневался в том, что та организовала слежку. Аида, по словам Егора, должна была понять, что скандал не в её интересах, и самое лучшее, что они могут сделать, – расстаться.

Тысяча вопросов теснилось в голове. Громче других звучало: «А любил он меня вообще? Способен ли он любить?» Не спросила. Встала, аккуратно сдвинув стул. Плавным движением взяла сумочку и взглянула в лицо повернувшегося к ней мужчины:

– Я могу идти, Егор… Борисович?

Не дожидаясь ответа, выбежала из аудитории и вихрем промчалась по лестнице. Виталина ждала у крыльца. Одного взгляда подруге было достаточно, чтобы понять, какие долги Аидка «простила». Обняла. Шептала глупости какие-то, пытаясь переключить внимание на себя, предлагала погулять, посидеть в «Шоколаднице». Аида только мотала головой, боясь разреветься прямо во дворе универа. Попрощалась с Виталиной и прыгнула на заднее сидение отцовского «мерседеса». Выход из заторможенного состояния случился дома. Вот тут она и приняла роковое решение выпить успокоительного. Она мало что в этом понимала, порылась у матери в аптечке, нашла более-менее подходящие по аннотации таблетки и убежала к себе: уснуть, и гори оно всё!

Восстановив прошлые события в памяти, Аида ужаснулась: как бы это выглядело, не спаси её отец! Полиция вполне могла заподозрить суицид. Арсений Михайлович, конечно, замял бы дело, экспертиза доказала бы, что дозу пострадавшая приняла не смертельную, а трагедия случилась из-за аллергии на лекарство, но дознаватели успели бы наделать шуму в универе. Преподаватели, сокурсники, другие студенты обсуждали бы новость не меньше недели. Аида до боли закусила губу: Егор наверняка вообразил бы, что влюблённая дурочка из-за него травилась! Ну нет! Она ещё покажет ему, кто здесь пустое место! Как это сделать, Аида придумать не успела, отвлёк звонок мобильника. Отец приглашал в столовую. Ах да! Она обещала спуститься.

Столовая – в отличие от помпезной гостиной – уютная комната, где собирались узким кругом. Здесь хозяйничали либо мама, когда на неё нападала охота покулинарить, либо тётя Лиза, так звали в семье Ламовых домработницу. Заходя в светлое, оформленное в итальянском стиле помещение, Аида с удовольствием потянула носом. Из пузатой супницы струился аромат специй, томата, солёных огурчиков.

– Солянка!

– Дочь, познакомься! – сказал отец, разливая любимый суп по тарелкам. – Это Марат. Твой охранник и водитель.

– Маслин добавь, пап, – отцу. И парню: – Привет!

Тот успел встать и сел только после девушки. Она повела бровью: воспитанный водитель. Прикольно.

Все пожелали друг другу приятного аппетита и стали с удовольствием есть. Аида так проголодалась! Ужас.

Ели в тишине, если не считать довольного мычания голодной девушки. Мужчины присматривались к ней, изучали друг друга. Тётя Лиза подала второе: картошечка пюре и жареная форель.

– Ты сегодня дома? – обратился к Аиде отец.

– Надо в общагу сгонять, зачётку старосте отвезти.