Он продолжал плохо себя вести и теперь пошел дальше, начав угонять машины. У него это получалось не лучше, чем рисовать граффити, и его матери приходилось общаться с полицией. «Да уж, задал я своей маме в то время, – вспоминал он в разговоре со Стивеном Долтоном из Uncut. – Но все по мелочи: угон, нанесение ущерба, кража. Мама стояла за меня горой, если вдруг появлялись стражи порядка. Помню, однажды под окнами остановилась полицейская машина. Мать спросила: „За тобой?“ Я ей: „Да!“ Я отчетливо помню, что она им сказала: „Дэйв был дома всю ночь“. Но я же свое имя на стене написал!» В итоге Дэйва вызвали в суд по делам несовершеннолетних и предупредили, что ему осталось совсем недолго до колонии. «Дошло до того, что мы угоняли машины, катались на них немного, а потом загоняли в поля и поджигали, – рассказал Дэйв Observer. – У меня было чувство, что я вечно бегу от кого-то, бегу от закона, и обычно меня ловили. К четырнадцати годам меня задерживали уже трижды, и полицейский сказал мне, что меня могут посадить. Меня ужасно напугала мысль о тюрьме, но мне повезло, и я отделался исправительным центром».
Исправительный центр находился неподалеку, в Ром-форде. Там была строжайшая военная дисциплина. Дэйва заставили подстричься, обучили его профессии упаковщика и отправили работать. Однако в семнадцать лет он начал играть с огнем на одной из вечеринок в Лондоне. Раньше он увлекался легкими наркотиками, а в тот вечер кто-то предложил ему героин. Дэйв понятия не имел, что это такое, и отметил только его необычный цвет, не такой, как у амфетаминов. «Мне стало ужасно плохо, и я отрубился. Помню лишь, что напоследок подумал, что этот наркотик не для меня», – рассказал он спустя годы Guardian.
Будучи крайне общительным человеком, Дэйв легко поддавался влиянию окружающих. Ему нравилось ощущать себя частью толпы. В то время его лучшим другом был парень по имени Марк. «Мы все делали вместе: попадали в переделки, бегали за девчонками, у нас были общие подружки», – вспоминал Дэйв в интервью № 1. Но потом он рассказал о случае с Марком, который произвел на него неизгладимое впечатление. Дэйв был на вечеринке со своей девушкой, и вдруг он понял, что давно не видел ни ее, ни своего друга. «Все глазели на меня, – рассказал он корреспонденту журнала Q. – Они знали. Я распахнул дверь в спальню и увидел белый зад Марка, который прыгал вверх-вниз на моей подруге. Это было для меня первым столкновением с реальностью. Это навело меня на мысль, что я недостаточно хорош. С тех пор я борюсь с ней».
К счастью, страстное увлечение панком подтолкнуло Дэйва к мысли, что стать музыкантом более реально, чем ему казалось ранее. По-настоящему он вдохновился первым увиденным им концертом Clash. Раньше ему нравились The Damned, он вступил в их фан-клуб, но благодаря Clash понял, что может пойти дальше подражания своим кумирам и делать что-нибудь свое. Он начал петь в разных группах, в том числе в The Vermin, которая должна была стать бэзилдонским ответом Sex Pistols, но музыкантам, с которыми играл Дэйв, не хватало драйва. Панк позволил им думать, что каждый может играть в группе, но они не понимали, сколько самоотдачи и усердия это требует.
В семнадцать лет Дэйв начал взрослеть. В январе 1979 года на концерте The Damned он встретил Джоан Фокс, подругу своего одноклассника. В августе они уже встречались, а к ноябрю стали неразлучны. К семнадцати годам он много чего пережил, и ему казалось, что он уже перебесился.
В то время в другом районе Бэзилдона появилась новая группа под названием Composition of Sound. В ее состав вошли Мартин Гор, его лучший друг Энди Флетчер и их школьный товарищ Винс Мартин[2]. Они жили совсем другой жизнью. Пока Дэйв проводил выходные в лондонских клубах или мотался на панк-рок концерты в Челмсфорд или Саутэнд, Мартин, Энди и Винс ходили в местную церковь. Они не принимали наркотиков, а Мартин дал зарок не употреблять алкоголь с 16 до 18 лет. Тихие, дисциплинированные и прилежные, они являли, казалось бы, полную противоположность Гаану. Винс, например, прекрасно знал, чем будет заниматься: он станет музыкантом. Однако он не видел себя в роли фронтмена. Мартин для этого был чересчур застенчив, а Энди вообще не хотел петь. Позже Винс говорил: «Мы тогда же осознали, что нам нужен фронтмен. Кто-то, кто будет прыгать по сцене и привлекать внимание».
Дэйв, напротив, не имел четкого представления о том, чем заниматься. Пение было для него лишь забавой. Он любил тусоваться с музыкантами, иногда помогал с оборудованием другой группе Мартина Гора, French Look, но сам не состоял ни в каком серьезном коллективе. Однажды музыканты из French Look репетировали в школе Вудлэндс в Бэзилдоне и предложили Дэйву присоединиться к их джем-сейшну на тему «Heroes» Дэвида Боуи. Участники группы Composition of Sound, репетировавшие в соседнем помещении, были поражены, услышав баритон, доносившийся из-за стены. Позже Дэйв признается, что тогда пело несколько человек, но, когда Винс спросил его, кто это пел, он ответил: «Я!»
Группу он заинтересовал не только своим голосом. Он гораздо серьезнее, чем они, относился к имиджу. Носил черные кожаные штаны, проводил часы за укладкой волос. Да он уже становился фронтменом!
Вскоре Винс позвонил Дэвиду и пригласил его на прослушивание. Гаану предложили исполнить три песни: две, написанные Винсом, и одну песню Брайана Ферри. Творения группы Дэйв пел с трудом, но когда он спел своим мягким баритоном песню Ферри, они поняли: он – то, что надо. Он был не только отличным певцом с подходящей внешностью, но и обладал дружелюбным и открытым характером. Он уже примелькался в Эссексе. Они все читали о панк-рок сцене и новых клубах, наполненных гламурными накрашенными фриками. Дэйв ходил в эти клубы. Он казался просто мегакрутым.
Дэйв с готовностью принял приглашение присоединиться к Composition of Sound. Группы, с которыми он имел дело раньше, репетировали в гаражах и нигде не выступали, а он первым делом спросил у Винса и Мартина: «У вас будут концерты?» Утвердительный ответ решил дело. Дэйв принес с собой в группу не только голос и внешность. Он знал кучу людей, и, что важно, большинство из них постоянно ходили на концерты. У него была толпа друзей, которые проводили время в Саутэнде и обеспечили новой группе аудиторию из по крайней мере тридцати человек.
Тем не менее с самого начала группа была странным союзом. Винс был увлечен музыкой с головой. В то время как остальные были уверены, что им необходима стабильная работа, он откладывал свое пособие по безработице, чтобы потратить его на группу. Он жил и дышал музыкой и был сам по себе. Мартин был мечтателем. Со стороны его жизнь казалась самой обычной. Он ходил в церковь и после окончания школы получил работу в банке. Но на самом деле у него были мечты и амбиции, о которых он пока никому не рассказывал. Флетч был приятелем Мартина и поэтому присоединился к группе. Из-за очков его считали ботаником. На самом же деле он исполнял крайне важную роль – был оплотом здравого смысла в группе.
При всех различиях они, каким-то странным образом, были бандой. С появлением Дэйва все изменилось. Он ни за что не стал бы проводить время с такими людьми, как они, если бы не был с ними в одной группе. У него был широкий круг друзей, и он гордился своей способностью со всеми найти общий язык, но остальные члены группы не были «крутыми». Все, кроме Винса, сразу же после школы стали «белыми воротничками». Будущее Дэйва казалось менее определенным.
Была еще одна причина, почему Дэйв присоединился к группе: ему было не устроиться на работу. Как-то он подсчитал, что всего за полгода сменил двадцать работ – мыл полы в супермаркете, работал в офисе, на стройплощадках. Пытаясь определиться и устроиться на «подходящую» работу, он подал документы в компанию North Thames Gas на должность помощника монтера. Прошел первую стадию отбора и был приглашен на собеседование, но прекрасно понимал, что его прошлое может стать препятствием. Инспектор, наблюдающий за условно осужденными, посоветовал ему говорить только правду во время собеседования. Естественно, работу он не получил. Это стало для Дэйва предупреждением о том, что случится, если он не возьмет себя в руки. На фоне безработицы конца 1970-х это было большой проблемой.
