Я беспокоился за Латифа. После жестокого убийства Амны и детей, потеряв также двух братьев и близкого друга, он казался просто фанатиком в своем желании избавить страну от Саддама и подобных ему. Я тоже изменился, стал злее и крепче, хотя до Латифа мне было, конечно, далеко. Меня, правда, смущало, что его состояние может помешать ему рассуждать трезво.

Сорвиголовам в Ираке было не место.

К этому времени США развернули настоящую политическую и информационную кампанию против Саддама, и после двух инцидентов в начале года стала видна двойственность отношения к Ираку.

В марте иранский журналист Фарзад Барзофт, работавший на Великобританию, был казнен в Багдаде за шпионаж, и западная общественность осудила Саддама за это. Все уверения в его невиновности Саддамом отвергались. К чести президента, было достаточно доказательств, что этот человек, которого арестовали в прошлом году, когда он собирался покинуть страну, действительно работал на разведку, и у Саддама не было ни малейших сомнений в том, что он схватил иностранного агента.

Примерно в то же время в Брюсселе был убит канадский ученый Джеральд Булль. Несколько лет он работал на Ирак, и, когда известие об его смерти достигло президентского дворца, Саддам был в ярости. Булль был одним из лучших в мире экспертов по созданию "супероружия" дальнего действия, и когда правительства Америки и Канады отказались в конце семидесятых от его услуг, он решил продать свои услуги за более высокую цену.

Явных мотивов для его убийства не было. Его не ограбили, хотя при нем, по слухам, нашли более двадцати тысяч долларов. Он погиб от пяти выстрелов в голову и тело; было очевидно, что это убийство совершили агенты "Массад". Конечно же, Саддам обвинил Израиль и публично обрушился на правительства западных стран - их демократия отстаивала права обличенного шпиона, но молчала, когда на европейской улице застрелили ученого, сотрудничавшего с Ираком.

Во время выступления по телевидению Саддам жестко предупредил Израиль о том, чего следует ожидать, если они будут продолжать действия против Ирака. Он заявил, что Израиль хочет развязать ядерную войну.

- Израиль угрожает нам ядерным оружием! - гремел он. - Клянусь Аллахом, если это произойдет, - мы отомстим. У нас достаточно оружия для того, чтобы начать войну, от которой половина Израиля исчезнет в ядовитом облаке! - Саддам имел в виду новое бинарное оружие - нервно-паралитический газ.

На Западе в основном показывали ту часть его выступления, где Саддам говорил о химическом оружии, "в ядовитом облаке которого исчезнет половина Израиля". То, в каком контексте было это сказано, игнорировалось.

Через несколько месяцев внимание в регионе переключилось с проблем Ирака и Израиля на ухудшение отношений с Кувейтом. Эта проблема уходит своими корнями в прошлый век, когда Британия впервые попыталась отделить Кувейт от Оттоманской империи. Когда империя распалась в 1918 году, Ирак стал новым образованием, под управлением Британии, которая сразу объявила Кувейт отдельным субъектом. Однако границы его никогда не признавались ни одним правительством Ирака. Сам Ирак был поделен на три административных региона: аль-Мавсил, Багдад и аль-Басру, и далее разбит на восемнадцать провинций. Кувейт был провинцией в регионе аль-Басра, задолго до появления самого Ирака как государства, и поэтому Саддам называл Кувейт "девятнадцатой провинцией".

Однако сейчас на ирако-кувейтские отношения в основном влияли экономические вопросы, а не территориальные и переговоры между двумя странами крутились вокруг четырех основных позиций.

С момента окончания войны против Ирана Саддам отчаянно поднимал разрушенную экономику. Это происходило преимущественно из-за искусственно сниженной цены на нефть, - единственно важной статьи экспорта и источника дохода Ирака. Кувейт, имевший существенные квоты на повышение производства нефти в результате соглашений ОПЕК, имел большие инвестиции в связи с нефтеперерабатывающими производствами в других странах и таким образом мог компенсировать недостаток статей экспорта коммерческой выгодой: цена на нефть могла быть ниже. Однако, снижая цены на нефть, Кувейт подрывал программу по восстановлению экономики Ирака, и Саддам настаивал, чтобы цена на нефть не понижалась, при необходимости удерживаясь насильно.

Во-вторых, во время войны Кувейт выделил Ираку помощь в размере четырнадцати миллиардов долларов. Это была огромная сумма, но в свете уязвимости страны для иранского вторжения, это были вполне реальные деньги. Разумеется, некоторые иронично называли это "защитными деньгами". В январе Саддам потребовал ещё десять миллиардов и был взбешен, когда Кувейт ответил повышением военных займов. Саддам заявил, что если Иран не будет побежден, такая страна, как Кувейт, прекратит свое существование. Он требовал списать долги.

В-третьих, Саддам обвинил Кувейт в похищении нефти более чем на два миллиарда долларов во время войны с Румалийского нефтяного поля, часть которого, как всем было ясно, находилась на иракской стороне границы. Кувейт сделал это, просверлив угловые скважины со своей территории. Это особенно уязвляло Саддама - оказывается, Кувейт использовал иракскую нефть для подрыва иракской же экономики.

Наконец, Саддам давно требовал разрешения построить на островах, принадлежащих Кувейту, военные базы. Кувейт решительно отказывался от этого даже в разгар войны с Ираном, не сомневаясь, что Ирак, построив эти базы, так и останется на этих островах. Также Саддам планировал соорудить порт, прорыв каналы вокруг островов. Глубоководный порт в Заливе дал бы Саддаму прямой и удобный доступ в открытое море для его нефтяных танкеров и позволил бы ему перевести флот, стоявший на якоре у берегов Иордании, в родные воды.

Несмотря на такие категоричные заявления, ответ руководителей Кувейта на запросы Саддама был достаточно мягким. Они были готовы отсрочить платеж или действительно списать его при условии, что Ирак определит границы между двумя странами. Они предложили ещё один заем, в пятьсот миллионов долларов, и были готовы согласовывать с ОПЕК квоты на нефть так долго, как это понадобится. Также у них не было возражений против небольшого повышения цен на нефть. Большинству арабов казалось, что соглашение не за горами. Увы, в последующие месяцы ситуация ухудшилась.