— Достаточно, — встревает Джейс, отталкивая брата в сторону. На это раз Чад позволяет ему, ухмыляясь.

— Она нравится тебе, младший братик? — дразнится тот. — Хочешь трахнуть ее? Потому что папа не делится своими женщинами со своими сыновьями.

Джейс игнорирует его, вручая мне шлем и направляя меня за руку к своему байку, который припаркован в море похожих.

— Проверь ее на оружие! — Чад зовет своего брата, смеясь при этом, будто мудак. — Обыщи сучку в промежности на случай, если у нее нож припрятан там — в ее лживой киске.

Поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него, и он ухмыляется. Я помню эту ухмылку. Она присутствовала в тысяче моих ночных кошмаров. Улыбка того, у кого нет души. Улыбка перворожденного сына, которому предоставили девственницу, чтобы он изнасиловал ее в наказание за грехи ее отца.

Как старшему брату, Чаду дали зеленый свет, чтобы пойти первым. Его младшие братья прижали меня к полу по одному на каждую руку, а другие держали меня за ноги.

Глаза Чада загорелись, как у ребенка в рождественское утро. Когда он подошел ко мне, его джинсы расстегнуты, а в руке жесткая и полностью готовая эрекция. 

— Ты уверен, что сам не хочешь сделать это, пап? — спросил он у Дорнана. Глаза были полны похоти и злобы.

Дорнан засмеялся и покачал головой, хлопая своего старшего сына по спине. Мои глаза расширились, как только он опустился на меня и просунул ногу между моими бедрами, создавая соединение.

Я сделала единственное, о чем могла думать. Начала умолять. 

— Пожалуйста, не делай этого, — молила я его. — Чад, пожалуйста. Я никогда… я никогда не делала этого раньше. — Стыд от того, что меня обнажили перед восьмью мужчинами, окрасил мою кожу, и я снова заплакала.

Чад ухмыльнулся той самой ухмылкой, и я начала бороться с руками, которые удерживали меня прижатой к полу. Брыкалась и кричала, словно дикое животное, пойманное в ловушку, когда Чад навис надо мной со злым блеском в глазах. Зажмурила глаза, не желая видеть то, что, как я знала, он собирался сделать.

А затем. Боль. Жгучая, невыносимая боль, какая никогда не прекращалась. Такое чувство, будто меня разрывали пополам. Я так громко орала. Горло саднило до такой степени, словно порвала голосовые связки. Рука накрыла мой рот, приглушая звуки, и я укусила эту мягкую плоть, задыхаясь, едва ощутила вкус медной крови.

— Сука! — закричал Чад, ударяя меня в челюсть настолько сильно, что я почувствовала хруст в кости. Выпустила невнятный шум, когда что-то мягкое, какая-то ткань, была засунута в мой рот, чтобы и дальше заглушать мои крики. 

— Как хорошо, будь я проклят, —  стонал Чад, в то время как я сгорала и рыдала. — Тугая маленькая сучка говорила правду.

С сердитым выражением лица отрываю взгляд от Чада и в нетерпении наблюдаю за Джейсом, когда заводит свой байк. Он ревет, оживая. Сладкий звук ревущего «Харлея» и выхлопные газы вызывают в памяти счастливые воспоминания о моем отце. Я сосредотачиваюсь на них, отчаянно пытаясь не проскользнуть обратно в другие моменты прошлого, решая не позволять Чаду одолеть меня еще до того, как устрою драку. Джейс кивает головой в сторону, и я перекидываю ногу через сиденье байка, придвигаясь ближе и обхватывая руками крепкую талию парня.

В ту минуту, когда мои ноги надежно закреплены на пассажирских подножках, Джейс срывается с места, и я крепче хватаюсь, как только ускоряется. Он ловко маневрирует своим монстро-байком сквозь кучу других сверкающих махин, пока мы не оказываемся у ворот-ролетта.  Парень достает пульт дистанционного управления из кармана, нажимает на кнопку, отсылая роллет в небо. Солнечный свет заглушает искусственный, и я прищуриваюсь без солнцезащитных очков.

Все мое тело расслабляется, когда мы проезжаем через открытые ворота и покидаем пределы клуба. Мотоцикл огибает дорогу, так как Джейс ездит с точностью и мастерством. Чувствую улыбку, растущую на моем лице. Мои длинные волосы развеваются позади, ноги обвиваются вокруг первого мальчика, которого когда-либо любила. Даже если он не знает, кто я, даже если он никогда не узнает… в этот момент мне достаточно просто побыть с ним наедине, на открытой дороге.

Проехав несколько миль, Джейс замедляет байк и тормозит около тротуару. Улыбаясь, он поворачивает голову.

— Куда теперь? — спрашивает.

Эллиот.

— Мне нужно закончить тату, — говорю достаточно громко, чтобы услышал меня сквозь рев двигателя. — «Затерянный Город Тату»?

Джейс кивает и поворачивает обратно на дорогу, проверяя свои зеркала. Мы снова срываемся, направляясь к Эллиоту, и его иглам, и его вопросам.

Думаю, мне нужно выпить.

Непринужденно прогуливаюсь по тротуару, Джейс рядом со мной. Я — извивающийся пучок нервов внутри от перспективы того, что Эллиот устроит мне разнос, но внешне стараюсь быть спокойной, умиротворенной и собранной.

— Мы на месте, — произношу я у двери студии Эллиота, вручая Джейсу свой шлем. — Встретимся здесь через несколько часов?

Парень выглядит так, словно находится в неудобном положении, и сканирует тротуар с обеих сторон.

— Что? — спрашиваю его.

Джейс в голос выдыхает.

— Если ты сбежишь, мой отец убьет меня. Буквально.

— Погоди, ты думаешь, что я собираюсь сбежать?

Пожимает плечами.

— Я бы на твоем месте так и сделал.

Указываю на «Хутерс» на другой стороне дороги.

— Ты можешь приглядывать за мной и заказывать пиво у горячих девчонок с симпатичными сиськами, — говорю. — Что скажешь?

Он переступает с ноги на ногу.

— Я просто войду с тобой, — отвечает.

— Постой, — выпаливаю, приложив свою ладонь к его груди. — Если хочешь знать, я вроде как… плакала, когда набивала тату в прошлый раз. И он говорил, что раскраска намного хуже, чем контур.

Джейс ощутимо расслабляется и отступает.

— Ладно, — произносит. — Ну, я буду через дорогу.

Я сладко улыбаюсь.

— Спасибо.

Терпеливо жду, пока он перейдет дорогу. Помахав ему и сделав глубокий вдох, открываю тяжелую стеклянную дверь в студию Эллиота. Колокольчик над дверью оповещает о том, что кто-то вошел, и я подпрыгиваю на десять футов в воздух.

Когда вхожу, Эллиот как раз набивает бабочку на пояснице какой-то женщине. Он сразу же замечает меня и останавливает свою работу. Пистолет с грохотом опускается на поднос рядом с ним.

— Хорошо, — говорит ей Эллиот. — Сегодня мы закончили. Не забудьте позвонить нам на следующей неделе и записаться на последнюю встречу.

Дама садится с растерянным выражением лица.

— Разве ты не собираешься закончить ее сейчас? — спрашивает она.

Эллиот покрывает кожу слоем антисептика и приклеивает сверху кусок марли с полиэтиленовой подложкой.

— Неа, — отвечает. — У вас слишком сильное кровотечение. Вы пили, мэм?

Виноватый взгляд на ее лице красноречивее ответа. Эллиот нежно, но твердо выталкивает женщину за дверь, обещая, что ее законченная татуировка будет выглядеть просто великолепно на следующей неделе. Как только дама уходит, он поворачивается ко мне.

— Где, черт возьми, ты была? — задает вопрос. Выражение его лица расстроенное.

Я улыбаюсь на случай, если Джейс увидит нас здесь.

— За нами следят, — говорю ему сквозь улыбочку «сладкая вата». — Ты собираешься сопроводить меня туда и раскрасить, или как?

Все поведение Эллиота меняется, только понимает, что на нас смотрят. Указывает на стол, на котором всего несколько минут назад была разложена старуха.

Снимаю футболку и вешаю на стул рядом со столом. Моя грудь прикрыта простым черным бюстгальтером, какой с трудом сдерживает ее приличный размер. Эллиот кажется немного взволнованным, и я зло ухмыляюсь.