Солнце уже давно зашло за горизонт, и Двенадцатый дистрикт окутали сумерки. Даже звезд не было видно: они сбежали с неба, оставив его серым и пустым, погасив его былое очарование.
Сейчас никто не обратил бы на него свой взгляд, не восхитился бы его великолепием и не восхвалил в стихах. Окутанное тучами, взявшими в плен красавицу-луну, оно казалось таким беззащитным и одиноким. И самое главное: небо ничего не могло с этим поделать. Ему оставалось только ждать и надеяться, что утром тьма рассеется, и все вернется на круги своя.
Молодая женщина стояла у окна и ждала мужа, наблюдая за ночным безобразием. Ее не пугал холодный ветер, что легко трепал распущенные темно-русые волосы, и, проникнув под тонкую ткань ночнушки, вынуждал тело покрыться мурашками. Она думала о небе и считала его своим отражением.
Женщина понимала как никто другой, что значит быть брошенной и беспомощной. Муж был ее звездой — украшением, вдохновением и силой, а ее двое сыновей — луной: яркой, постоянно меняющейся и дорогой сердцу. Но теперь ее идеальный мирок был окружен тучами как сегодняшней ночью: ее звезда больше не была ее опорой. Она не видела любви в его отстраненном взгляде и не чувствовала тепла в его объятиях, которые он дарил ей, возвращаясь с работы.
Слезы не спасали от боли, которая терзала ее днем и ночью, а любовь разбивала ее сердце на сотни осколков снова и снова. Она была их пленницей, у которой совершенно не было сил сбросить их оковы и уйти. Но женщина и не хотела уходить. Как и небо, она надеялась, что скоро тучи развеются, и все будет как прежде.
Дверь тихо скрипнула, заставив ее обернуться.
— Не спишь? — удивленно спросил мистер Мелларк, увидев жену, стоящую у открытого окна.
Его взгляд рассеянно пробежался по ней, надеясь узнать причину ее бессонницы, а она видела в голубых глазах лишь холод.
— Я ждала тебя, — прошептала женщина вместо громких «вернись», тысячи «прости» и миллионов «люблю».
— Дети давно уснули? — снова спросил он, разворачиваясь и идя к кровати.
— Да, — еле слышно проговорила миссис Мелларк, до боли прикусывая губу. Но это было ничто по сравнению с океаном обиды, чьи волны накрывали ее с головой и тянули на дно. Она задыхалась и барахталась, не позволяя себе сдаться и пропасть в пучине унижения.
Муж ничего не ответил: он просто разделся и лег в расправленную постель. Устало потерев глаза, он смахнул со лба отросшую челку и лишь потом повернулся к ней.
— Давай спать, — бросил он, зевая.
«Неужели он ничего не видит? — снова спрашивала себя женщина, борясь со слезами. — Или просто не хочет ничего видеть?».
Ей хотелось кричать от его безразличия, своей безысходности и слабости. С каждым разом было все труднее и труднее ложиться рядом, ощущать тепло его тела, слышать биение его сердца и знать, что ему все равно.
Она неспешно подошла к кровати и легла на их супружеское ложе, где женщина была жертвой клятвы, которую дал муж, но не выполнял перед Богом и собой. Она закуталась в одеяло, в надежде унять дрожь, а потом устало закрыла глаза. Нужно только подождать до утра.
Муж зашевелился рядом, и она знала, что он собирается сделать. Знала и не позволила. Впервые она не желала его поцелуя в щеку на ночь. Этого было мало.
Мужчина замер, а женщина отвернулась, зажмурившись. «Он сейчас подождет минуту и тоже отвернется», — думала она, глотая слезы. Он всегда так делает.
Однако на этот раз все было иначе: его теплая ладонь аккуратно легла на ее талию. От неожиданности женщина вздрогнула и затаила дыхание, когда он прижал ее напряженную спину к себе, в надежде, что она расслабится и забудет все невзгоды, что сопровождали их семью в последнее время, и его очередное долгое отсутствие на утро покажется ей всего-навсего дурным сном.
По коже пробежали мурашки, а в том месте, где соприкасались их тела, занимался слабый огонек, который превратился в пламя, стоило его рукам двинуться вверх, задирая легкую ткань ночной сорочки. Не удержавшись, она повернулась к нему лицом, а он по-прежнему не выпускал ее из своих объятий.
Ярко голубые глаза как-то по-особенному разглядывали ее лицо, словно пытались прочитать ее душу. Но стоило их взглядам встретиться, как вмиг все изменилось. Набрав в грудь больше воздух, он приподнял голову с подушки и прикоснулся теплыми губами к ее.
От кроткого, но ласкового касания по всему телу женщины распространилось давно забытое тепло, блаженное и жаждущее продолжения. Она не желала думать, чем вызван его порыв. Она не хотела признавать, что его нежность — очередной обман, за которым он пытался спрятать все проблемы. Миссис Мелларк хотела верить, что все еще нужна ему.
Ей было все равно, что от его долгих поцелуев веяло холодом. Прикрыв глаза, женщина полностью отдалась страстному порыву мужа, которого любила всем своим сердцем. Искалеченным, едва трепещущимся, но все еще надеющимся на лучшее.
Он осторожно переместился губами на чувствительную кожу на ее шее. И в ответ на его ласки, она издала тихий вздох, почти стон. Дрожь, такая блаженная и приятная, окутала все ее истосковавшееся по нежности тело. Она практически забыла, каково это — вновь испытывать жгучее чувство, пульсирующее и готовое взорваться как вулкан.
Ее дыхание сбилось точно так же, как и его, а огонь внутри спустился к низу живота, причиняя невыносимую боль. Она крепко обняла его за плечи, ища в объятиях спасения. Их взгляды встретились, когда он навис над ней, и ей показалось, что на ее небе снова появились звезды.
Муж нежно провел кончиком носа по ее скуле и коснулся губами мочки уха, прикусывая ее, а она не смогла сдержать тихий и жалобный всхлип. Ее длинные пальцы скользнули в его мягкие светлые волосы, словно поспевшие колосья пшеницы, а его рука неторопливо спустилась к бедрам, повторяя изгибы ее фигуры. Осторожно он задрал подол, проскользнул рукой между ног и развел их в стороны, чтобы устроиться между ними. И она позволила ему это. Она хотела, чтобы он касался ее.
И в эту ночь его медленные и ленивые движения, вновь создавали иллюзию счастья. Она подстраивалась под него, прижимала к себе, наслаждаясь минутами фальшивой любви. И когда дрожь охватила ее всю, до кончиков пальцев, она снова взглянула на него, но не увидела в его глазах ничего. А спустя несколько секунд, он просто отстранился, опускаясь рядом с ней, все еще задыхаясь.
Она знала, что будет сожалеть об этом утром и ругать за слабость. Она понимала, что боль станет сильней, тучи сгустятся, а он вновь возведет между ними невидимую стену. Но что-то подсказывало ей, что надежда еще есть.
