Все повернули голову в сторону Шираиши, который был младше всех по званию и по возрасту. Тот гордо вскинул голову и твёрдо произнёс:

– Предложений нет. В такой ситуации что-то лучше придумать сложно. Готов возглавить первый штурмовой отряд.

– Извините, Шираиши-сан, но первым отрядом будем командовать я и поручик Станкевич, так как имеем больше опыта работы с пулемётными командами. Но второй штурмовой отряд хотелось бы видеть из японских воинов. Мне неприятно говорить, но наш сводный отряд собран больше чем на половину из нестроевых солдат. Я уверен в их смелости, но не уверен в их воинской подготовке.

– Я и лейтенант Шираиши возглавим второй штурмовой отряд, подобрав в него наиболее подготовленных воинов. Мы тоже не солдаты, а матросы. Но в нашем отряде есть те, кто знает, что воин должен, прежде всего, постоянно помнить, что он может умереть в любой момент, и если такой момент настанет, то умереть он должен с честью. Вот его главное дело, – рубящими фразами произнес Хаттори.

– Хорошо, господа, давайте обсудим организацию штурма, и в бой.

Обсуждение не заняло много времени. Для разделения подразделений на штурмовые отряды и команду поддержки отвели пятнадцать минут. За это время наши группы должны были перестроиться, а заодно обозначить себя белыми повязками на левом рукаве. Зря, что ли, с собой их тащили, тем более в темноте и рассветных сумерках этот знак позволит отличить своих от чужих.

Пока мы перестраивались и готовились к атаке, англичане и немцы отошли со своих позиций шагов на двести назад и начали формировать походную колонну. Между тем лунный свет тускнел, а на востоке начала зарождаться заря. Ещё час, и мы будем как на ладони. Пора атаковать. Я дал команду Станкевичу выдвигать вперёд первую штурмовую команду, за ним двинулись остальные. Пригнувшись, молча, мы бегом устремились к валу рва, окружавшего форт, который мог стать хоть какой-то защитой от огня противника. Шума нашего передвижения не было слышно из-за непрекращающегося огня пушек крепости.

В это время с форта ударил по темноте луч прожектора, который сначала пробежался по изгибу реки, а потом устремился на берег в нашу сторону. К счастью для нас, мы уже покинули то место, где проходил свет прожектора. Но тут его луч упёрся в отступающую колонну союзников, остановился на ней, и в крепости кто-то громко закричал. Буквально через несколько минут, которые позволили нашему отряду добраться до широкого рва с водой, орудия форта начали обстрел немцев и англичан, которые вынуждены были под огнём пушек вновь рассыпаться в цепи и залечь.

Скрываться дальше не было смысла, и я, скомандовав атаку, устремился вместе со штурмовым взводом к воротам. К воротам в форт я подобрался вместе с поручиком Станкевичем, нашим первым сапёром старшим унтером Акимовым и двумя пулемётными расчётами, в одном из которых пулемётчиком был Герш Шумирай, а вторым номером Иоганн Краф. Я когда услышал первый раз их имена и фамилии, с трудом смог удержаться от улыбки. Как оказалось, это были одесский еврей-выкрест и одесский немец. Такая вот сладкая парочка «Твикс» в нашем отряде образовалась. Времени не было, но я дал себе слово обязательно выяснить, как они попали в двенадцатый Восточно-Сибирский стрелковый полк.

– Прикрепляй заряд, – скомандовал я Акимову.

– Ваше высокоблагородие, ворота-то вона какие хлипкие. Может, разом навалимся, да и вынесем их, – произнёс унтер, вопросительно глядя на меня.

«Такой и один вынесет», – подумал я, окинув взглядом богатырскую фигуру нашего взрывника. Вслух же произнёс:

– Братец, возможно, мы ворота и вынесем, но там нас могут встретить выстрелами в упор. А если взорвём, то ошеломим врага, и у нас будет время первыми открыть огонь, тем более из пулемётов. Крепи давай быстрее.

Акимов четырьмя движениями вогнал гвозди, подвесив заряд над воротами. Получилось всё секунд за десять, намного быстрее, чем на стрельбище. Стрелять в заряд я не рискнул, поэтому, достав из кармана складной нож, быстро обрезал бикфордов шнур, оставив кончик, который должен был гореть секунд шесть-семь.

– Все быстро от ворот, за угол стены, там взрыв не заденет, – скомандовал я.

Когда все выбежали из небольшого тоннеля в стене, где стояли ворота, я достал из кармана «шведские» спички. Достав три штуки, обложил ими шнур и быстро провёл чиркашей. Спички вспыхнули, а за ними затрещал загоревшийся фитиль. Я рванул на выход к тому месту, куда отбежали бойцы.

– Рот откройте, а уши ладонями зажмите, – посоветовал я солдатам и Станкевичу, проделав сам то, что сказал. Пока подносил ладони к ушам, отметил, что к орудийной стрельбе присоединился и ружейный огонь, а также раздавались пулемётные очереди.

«Жарковато будет и потерь много, если сейчас китайцы начнут все толпой со стен по нам пулять», – успел подумать я до того, как рвануло.

Взрывная волна вырвалась из тоннеля, никого из нас не задев, и я, вскинув к плечу приклад-кобуру маузера, рванул к воротам, крича на ходу:

– Пулемётные команды через одного направо и налево от ворот поднимаются на стены. Слева за мной, справа за поручиком Станкевичем. Бегом!!! Огонь без команды!

Влетев в тоннель, который был заполнен клубами дыма от взрыва, увидел, что от ворот практически ничего не осталось. Они и вправду оказались хлипкими. В проёме что-то мелькнуло, и я, не раздумывая, сделал в ту сторону пару выстрелов. Показалось, что кто-то упал. Когда вбежал внутрь форта, увидел, что не показалось. Перед самыми воротами лежал китаец, который пытался дотянуться до выпавшей из рук винтовки. Не задумываясь, провёл контроль в голову. Метрах в трех от убитого мною изломанными куклами валялось ещё несколько тел солдат из Поднебесной. Видимо, погибли при взрыве. Заниматься ими было некогда, так как за мной начали появляться бойцы моего штурмового отряда и нам навстречу полетели первые пули.

Шумирай и Краф были первыми в воротах и, подбежав ко мне, остановились. За ними появился Станкевич, которому я показал рукой на лестницу, которая вела на стену справа от ворот. Тот, понятливо кивнув головой, устремился на неё, а за ним побежал следующий расчёт пулемётчиков.

– Братцы, а вы что застыли? – обратился я к одесситам. – Лестницу не видите, по которой на стену забраться надо? Бегом! И как поднимитесь, сразу стреляйте вдоль стены, сметайте всё живое с неё. Надо нашим внизу помочь.

Обгоняя первый пулемётный расчет, на стену уже вбегал по лестнице второй, а за ним неслись солдаты из команды прикрытия. Пули стали жужжать вокруг гуще. Впереди во дворе форта стала скапливаться большая группа противника, навскидку человек тридцать. Я вскинул маузер и открыл по этой толпе огонь. Оставшиеся семь патронов вылетели мигом, и с ударом бойка, который щёлкнул впустую, я услышал за спиной вскрик. Повернувшись, увидел, как Шумирай пытается одной правой рукой удержать пулемёт, а рядом, чертыхнувшись и схватившись за ногу, на землю падает Краф.

Я подбежал к ним, на ходу перезарядив маузер. Выхватил у Герша левой рукой пулемёт, правой сунул ему в руку маузер и, развернувшись, с рук открыл огонь по толпе китайских солдат во дворе, которая становилась всё больше. Бил, отсекая по три-четыре патрона, ведя стволом справа налево. Сколько упало бойцов противника, не рассмотрел, но огонь с той стороны значительно стих, да и со стен внутрь двора также ударила пара пулемётов, остальные очищали стену. Вернулся к раненым. Краф пытался наложить жгут чуть ниже колена, Шумирай застыл столбом, держа в руке мой маузер, и замершими глазами глядел, как из пробитой пулей ладони на землю течёт кровь. С ходу зарядил ему пару пощечин, после которых взгляд пулемётчика стал осмысленным.

– Чего застыл, Мойша, доставай пакет, руку перевязывай, а потом Крафу поможешь.

– Я не Мойша, я Герш.

– Да хоть отец Моисей, – с этими словами я вырвал у Шумирая из руки пистолет и бросил его на землю. – «Лифчик» снимай!

– Чего?! – округлились глаза стрелка.

– Тьфу ты, чёрт, сумку с патронами снимай, – с этими словами я сам содрал с Герша через голову нагрудный подсумок с магазинами для пулемёта и попытался надеть его на себя. – Млять, да чтоб тебя…