– Я была ребенком. Двенадцатилетним ребенком! – попыталась сквозь слезы воззвать к его разуму и состраданию.
На бледном, искаженном гневом лице сверкнули красные глаза.
– Тебе было приказано сидеть дома! – дико взревел он. – Запереть все окна, двери и сидеть дома! А что сделала ты? Благо, ума хватило не тянуть с собой сестру!
– Ты меня ненавидишь?
Сердце остановилось в ожидании ответа. Я боялась, что за его грохотом не услышу столь желанное «конечно, нет!». Но время шло, и ночную тишину нарушало лишь завывание метели. Тело налилось опустошающей болью, как если бы меня избили. Видимо, самобичевания, которым я занималась не один год, отцу было мало.
Мы зашли в тупик и никто из нас не знал, что делать дальше. Ужасно хотелось развернуться и уехать обратно в Тампу, а еще больше остаться. Но как жить рядом с человеком, который тебя ненавидит? Разве молчание не знак согласия?
Казалось, выхода нет, как внезапно отец задрал голову, закрыл глаза и повел носом по ветру. Его лицо выражало сильное беспокойство, а взгляды, которые он бросал по сторонам, свидетельствовали о некой тайной опасности.
– Марш в дом! – приказал папа. – Улица не место для серьезных разговоров.
Поправив лямку рюкзака, я развернулась и молча направилась к машине. Всего два шага по обледенелой дорожке – и моих ушей достигло приглушенное ругательство, а затем гневный оклик:
– Лия! Немедленно объясни, почему от тебя разит этим недоноском?!
Ненависть в его тоне привела меня в замешательство.
– Кем? – растерянно захлопала ресницами, на которые без остановки оседали крупные хлопья снега.
Догадка вспыхнула в мозгу ледяной молнией прежде, чем услышала:
– Форестером! – папа скривился от омерзения.
Я с трудом сдержала изумленный возглас, услышав фамилию главы клана полукровок.
«Выходит, Мия встречается у отца за спиной с сыном нашего заклятого врага? О, Маико, как меня только угораздило вляпаться в эту историю?!» – вела сама с собой диалог под испытующим взглядом грозного отца.
– Не знаю. Хотя… столкнулась с каким-то типом у входа в бар, – солгала в надежде, что метель скроет от его зоркого глаза выступивший на моих щеках румянец. – Если, конечно, высокий брюнет и есть тот, о ком ты говоришь. По крайней мере, я с ним не знакома.
Захотелось добавить, что попросту не успела этого сделать и в следующий раз непременно исправлю недоразумение, но предпочла прикусить язык. Ирония была сейчас не к месту. Да и знакомиться с нахалом я не собиралась.
Несколько бесконечно долгих мгновений папа всматривался в мое лицо пронизывающим душу взглядом, после чего молча развернулся и устремился в дом.
– Вот и поговорили, – прошептала на выдохе и направилась к машине.
Открыв дверцу со стороны пассажирского сиденья, я вытащила чемодан и поплелась следом за отцом, который ни разу не обернулся, не предложил помощь. Он по-прежнему злился на меня за неповиновение. Однако в сердце зародилась надежда, что мне будет позволено остаться в родном доме. Рядом с папой, сестрой и… мамой.
Я пыталась нагнать отца, но у порога оказалась, только когда его нога ступила в прихожую. Хорошо, хоть дверь не закрыл перед носом.
– У тебя снова включился динамик? – услышала девичий голос, подобный обволакивающей медовой сладости.
Раньше сестра вечно грубила суровому родителю, теперь была необычно услужливой.
– Нет, – ответил отец, и мое сердце сжалось на миг от досады.
Он общался с Мией иначе: без укора и ледяного тона. Да и понимали они друг друга с полуслова. Нам же могло не хватить и тысячи фраз.
– Тогда почему я слышала голос Лии? – недоуменно поинтересовалась близняшка.
– Сейчас сама узнаешь, – без иронии отозвался он, что не могло не радовать.
Отец отошел в сторону, пропуская меня вперед. Карие глаза сестры округлились и стали походить на две коричневые пуговицы от любимого маминого пальто.
– Лия?! – изумленно вскрикнула Мия, как только обрела дар речи.
Я не раз рисовала в воображении нашу встречу. Представляла, как сестра, точно в фильме, радостно завизжит и со слезами бросится ко мне обниматься. Но ее удивление быстро сменилось… недовольством? Мия продолжила стоять на прежнем месте, не сдвинувшись ни на дюйм.
«Что за день сегодня такой-то?! Почему мне здесь все так „рады“?» – проворчала про себя.
Мы долго изучали друг друга, словно не виделись сто лет, хотя неделю назад общались по видеосвязи. Вечно стянутые в хвост волосы подчас разговора, теперь темным каскадом обрамляли худое, щедро накрашенное личико Мии. От длинных пружинистых завитков остались лишь короткие – до плеч – широкие локоны. За прошедшие семь дней она подстриглась. Снова. Еще короче. Избыток косметики прибавлял сестре лет пять как минимум. И без того темные глаза чернели на фоне бледной кожи, чуть пухлые губы покрывал толстый слой ярко-розового блеска, на высоких скулах виднелись следы румян цвета красного кирпича. Модные спортивные штаны и белый топик облегали стройную девичью фигуру, будто вторая кожа. Ни времени, ни папиных денег Мия явно не жалела на себя. Только к чему все старания? И не переусердствовала ли она?
Внезапно тяжелая отцовская ладонь легла на мою спину и слегка подтолкнула вперед.
– Не выстуживай дом. Проходи и размещайся. Вещи оставь. Позже принесу их.
Папа закрыл входную дверь, передернул плечами, рассыпая вокруг брызги талой воды, и широким шагом скрылся в кабинете. Казалось, ему срочно понадобилось побыть одному, чтобы подумать о завтрашнем дне.
Я молча сняла сапоги и пуховик. Повесила его для просушки на фигурный лестничный столбик, поднялась на второй этаж и направилась к комнате, в которой жила до тех ужасных событий, вынудивших покинуть Миннесоту.
В тепле и в стенах родного дома на меня навалилась усталость долгих лет разлуки. До заветного отдыха оставалось совсем немного – протянуть руку к двери и толкнуть ее – как внезапно на пути возникла преграда.
– Теперь здесь моя комната! – предупреждающе воскликнула Мия и, раскинув руки в стороны, заслонила собой проем.
– Без проблем, – небрежно повела я плечом, хотя на долю секунды ощутила в сердце щемящее чувство обиды. – Тогда я займу твою. Мне не важно, где жить.
В следующий миг произошло то, чего я опасалась: Мия чуть заметно повела носом по воздуху и сощурила глаза, в которых промелькнула ярость. Тем не менее сестра не произнесла ни слова, словно ничего не почувствовала. Как же!
– Она тоже занята. Я сделала из нее гардеробную, – близняшка дерзко вскинула подбородок. Казалось, она нарывалась на выяснение отношений. Вразрез ее желанию я промолчала. Тогда Мия, будто на правах хозяйки дома, добавила: – В восточном крыле свободны гостевые комнаты. Можешь там остановиться.
«Остановиться?» – повторила про себя и горько усмехнулась.
В словах близняшки слышалась непоколебимая уверенность в моем скором отъезде. Захотелось немедленно дать понять Мии, что я никуда не уеду. Ни завтра, ни послезавтра, ни через месяц. Я вернулась насовсем, но была слишком уставшей, чтобы втягиваться в спор.
Поправив съехавшую с плеча лямку рюкзака, развернулась и устремилась в правую часть дома, в которой никто никогда не жил. Разве что на день-два там останавливались старые знакомые родителей. Но когда это было?
Из трех гостевых комнат я выбрала среднюю, с некогда ярко-оранжевыми обоями. Они поблекли от времени и теперь почти не резали глаз. Дощатый пол неприятно скрипел под ногами. Деревянный шкаф немного покосился, кружевные занавески на окнах пожелтели. Однако кровать здесь была двуспальной и в разы превосходила ту, что согревала меня длинными бессонными ночами последние шесть лет. Имелся в комнате и письменный стол с парой кресел. Остальное – дело наживное. Уверена, отец позволит обновить интерьер. Еще и денег даст.
– Ужинать будешь? Есть немного лазаньи, – голос сестры отвлек меня от изучения и без того хорошо знакомой обстановки.
– Нет, спасибо. Я мечтаю сейчас лишь об одном – помыться и забраться в постель. Ужасный перелет отнял все силы.