Но выгнать самогон это ещё только часть дела. Возни ещё много. Дозревать ему надо. А это бочки или другие ёмкости. А куда их ставить? У деда было два подпольных помещения. Первое помещение, это в летней кухне, где он прятал детали от аппарата. Второе, огромная "Тайная комната" под домом. Я уже знал, как проникнуть в это подпольное помещение. Честно говоря, оно меня поразило и привело в недоумение. Помещение длиной около 22 метров и шириной около шести метров. Причём перекрытие имеет арочную форму. Материал стен, полов и перекрытия один и тот же, но я решительно не понимал, что это такое. Вроде похоже на бетон, но очень необычный и гораздо прочнее. Вход в это помещение шёл из комнаты, где жил дед, по винтовой лестнице сделанной их толстенных досок. В подвал дед провёл кабель для электрического освещения. Как была сделана вентиляция, было непонятно, но дышалось неплохо. В этом подпольном помещении дед и хранил свою продукцию, здесь же она и дозревала в деревянных бочках. Большие бочки протащить через лестницу было нельзя, разве что собирать их внутри. Но больших бочек не было. Были трёх, пяти, десяти и двадцатилитровые бочки. И ещё места оставалось много. Бочки были в основном с обручами из чёрной стали, немногие из оцинкованной стали. Краны практически на всех были сделаны из дерева, только на некоторых из латуни. Обручи из чёрной стали не красились, дабы краска не попала в напиток. Вот ещё одна головная боль: надо было постоянно следить, чтобы бочки не протекали. Периодически обновлять их. Понятно, что в бочках дозревал самый ценный продукт. Менее ценный продукт хранился в двадцати и десятилитровых бутылях и разнокалиберных банках. Были здесь и знаменитые четверти. А надо было ещё всё это добро разливать по бутылкам, находить им место, вести учёт. Так что я совершенно не скучал.
Раз в две недели, ночью, ко мне приезжала машина из станицы. Мои контрагенты поставляли мне новые бочки, сырьё, ящики с пустой бутылкой, всего по мелочам. Взамен они получали фирменный продукт. Пока претензий к количеству продукта не поступало, но намёки уже делались, что маловато изготавливаю. Такие намёки я пропускал мимо ушей. У нас фирма, а значит, упор на качество. Когда ночью происходил обмен, то односельчане делали вид, что в упор не замечают этот противоправный бизнес. Зато днём они могли всегда прийти ко мне в усадьбу и кое-что получить, совершенно бесплатно: кому несколько кило сахарку, кому лечебные зелья, кому самогон. Односельчане были уже в возрасте, поэтому ездить за 14 километров в станицу за всякой мелочью им было уже не с руки, а я у них был как три в одном: и универмаг, и аптека, и жилетка, в которую можно поплакаться. Спросите, почему мой продукт так ценился в узких кругах, что контрагенты готовы были кормить целый хутор? Всё дело, как оказалось, в волшебных присадках, которые дед добавлял в самогон, ну и в волшебной ложке из серебра. Наш фирменный напиток буквально был сильнодействующим лекарством, это если его принимать по несколько капель, и просто отменным самогоном, если хлебать его стаканами. Так что, некоторые знающие люди это давно прочувствовали и старались, чтобы ни капли столь ценного напитка не ушло на сторону. Конечно, про состав присадок они не знали, все считали, что это фамильный секрет деда. А секрет был действительно жуткий. Я узнал значение таинственных присадок, когда посетил тайную подвальную комнату и прочитал журналы деда об этом деле. Так вот, в подвале был целый большой стеллаж, заставленный стеклянными ёмкостями не великого объёма, в которых находилось какое-то вещество. Что это такое было непонятно. Откуда взялось тоже. Я считал, что это дед изготовлял эти вещества, помещал их в ёмкости и клеил этикетку с номером присадки. Но не в одном журнале я не нашёл рецепт этих веществ. Так что появление этих веществ у деда было загадкой. В его книге только писалось, что надо добавлять присадку в самогон: причём удивляло количество вещества. Дед писал, что надо добавлять на три литра самогона присадки ╧47 на кончике ножа; присадку ╧14 — всего по два кристалла; присадку ╧ 27 — по одной горошине и так далее. Комбинировать присадки не рекомендовалось. Я стал внимательно вчитываться в рецептурный справочник. Дед писал, что наличие присадок в самогоне несло чисто оздоровительную функцию. В зависимости от присадки можно было лечить огромный перечень установленных врачами болезней. Вот тут меня проняло, я понял, какую огромную власть я получил в свои руки. И огромную ответственность. Получается, теперь я мог решать, кому вылечится и жить, а кому страдать. Вот и открылся вопрос, почему мои контрагенты готовы были привозить припасы машинами, взамен нескольких бутылок самогона.
С каждой прочитанной книгой или лабораторным журналом я понимал весь ужас своего положения. Теперь стало понятно, почему дед делал из меня монстра, обычный человек не смог бы защитить это достояние. Видимо мои контрагенты знали о некоторых моих способностях, экзамен на свирепость я сдал, доказал, что смогу охранять тайну. Поэтому они восприняли меня как достойного приемника и продолжателя дела деда. Ещё я понял, что теперь такие понятия как деньги, капитал, финансовые накопления, всё это перестало играть какое-либо значение. Деньги это просто инструмент. С горечью вспомнил, как я раньше добывал средства к существованию, как приходится другим людям корячиться за эти бумажки. Теперь деньги казались мне пылью, по сравнению с той баснословной властью, что я сейчас обладал. Но всё это было только возможным при соблюдении запредельной секретности. Надо постоянно быть в режиме паранойи. Вот только плохо, что у меня в мозгах слишком много опилок. Но даже своим куцым разумом я понимал, что почивать на лаврах мне долго не придётся. Это раньше дедам моим было хорошо: забился в медвежий угол и не отсвечивай. Сейчас любого человека легко просветить насквозь. Так что ко мне скоро могут быть вопросы, как со стороны государства, так и со стороны криминала. Правда, я эти две стороны здорово не разделял. Выводы: придётся всегда быть готовым к уходу в глухое подполье. Вот только наследство надо обязательно сохранить.
Я в который раз читал странное неразборчивое последнее письмо деда ко мне. Теперь многие строчки мне становились понятнее, но многое было странным. Вот, например, зачем дед, который ничего просто так не делал, пишет, что если я буду ходить, то надо обязательно брать с собой несколько фляжек с самогоном, причём желательно чтобы фляжки были из серебра, на худой конец из нержавейки. Вопрос: что значит, буду ходить? Я что, не умею ходить. Но раз дед велел я рассовал по карманам три фляжки с самогоном. Ничего не произошло. И что, всегда так ходить? Странно. Ещё дед писал, что присадки, находящиеся в стальном шкафу в самогон категорически нельзя добавлять. Я специально посмотрел в стальной шкаф: там, в различных ёмкостях были различные минералы и вещества, в самом разном виде. Порошки, комочки, камни, труха какая-то, сено, что-то похожее на пластилин. На некоторых ёмкостях не было даже номера. В отдельном журнале учёта я прочитал, что образец ╧130 добыт в пространстве ╧8; порошок красного цвета в пространстве ╧4 и так далее. Что за пространства? Только с некоторыми веществами под номерами было сказано, что делать. Например, вещество ╧77 следовало добавлять в смесь воды и песка в количестве одна чайная ложка на куб этой смеси. И что? На кой чёрт? Так, что мне ещё систематизировать и систематизировать дедово огромное наследство. Один Конфуций знает, сколько ещё тайн я обнаружу в этой усадьбе.
Сейчас уже на дворе март, обстановка вроде спокойная. Локатор мой работает исправно: какой-либо подозрительной движухи вокруг хутора я не замечал. Анчар всё также занимается развратом с соседскими кошками. Ну, что поделать, март!
Наконец, я принял решение, которое далось мне с трудом: сворачиваю производство и уезжаю из этого места (увы!) в другое, где меня не знают. Подтолкнуло меня на это весьма курьёзное обстоятельство. На днях в наши пасторали приехала Ленка собственной персоной со своею тринадцатилетней дочкой. Сижу я, значит, позавчера, придумываю новый рецепт пищи насущной, как вдруг мой радар сработал на въехавшую в его зону покрытия машину. Сигнатура машины была незнакома, а вот говорок водителя машины был мне очень даже знаком. Ленка, а рядом с ней девочка. Причина появления Ленки была вполне очевидна: тётке Антонине оставалось совсем недолго коптить белый свет. Вот Ленке и пришлось приехать, чтобы досмотреть свою любимую бабушку. Мой дар позволял мне слышать, что щебечет это чудо природы. Как всегда у неё рот не закрывался. Она рассказывала дочке об окружающих местах и даже упомянула меня, причём исключительно добрыми словами. Ага, знала бы она, какой я добрый на самом деле. А тётке Антонине осталось жить дней пять — семь. Медицина была бессильна, я тоже. Увы, все мы смертны. Медицина, правда, тёткой Антониной практически и не занималась. Поставили диагноз, и ладно. Я тоже вынес свой вердикт: безнадёжно. Но, конечно, самой Антонине не говорил, сказал только её соседке, с которой она дружила всю жизнь, что жить Антонине осталось не долго. Я отдал соседке обезболивающее зелье, наказал той не реветь, а давать по двадцать грамм каждый день, тогда тётка Антонина проживёт двадцать дней в здравом уме и без мучительных болей, а на 21 день покинет нас. Соседка обещала не реветь, и она же вызвала Ленку, описав той тяжесть положения.
