Его глаза опустились к моим соскам — один разноцветный, другой натуральный. Его темп нарастал, а член становился тверже.

— Боже, я хочу войти в тебя.

Его взгляд танцевал по моей коже, изучая мою татуировку.

Его живот напрягся, когда мои трусики задели мелкие волоски на верхней части его бедер. Наклонившись ко мне, он потянул меня за бедра так, что мои ступни оказались прижаты к полу, затем толкнул меня так, что я распласталась на кровати, упав на спину.

Я вскрикнула, когда его горячий, влажный рот накрыл мой сосок, всасывая его сильнее и глубже.

Мои руки инстинктивно взлетели к его волосам, прижав его лицо к моей груди.

Килл резко поднялся, разрушив мою хрупкую хватку.

— Какое обещание я только что взял с тебя?

Я сглотнула.

Не дожидаясь моего ответа, он покачал головой и пошел в сторону своей гардеробной. Вернувшись через несколько секунд, он протянул мне золотистый галстук.

— Дай мне свои руки.

Я заморгала. Буйство мыслей прошли сквозь мою голову, но я ухватилась за одну странность.

— Ты президент байкерского клуба, и при этом у тебя есть галстук?

Его губы искривились в холодной улыбке.

— Ты очень многого обо мне не знаешь. Теперь дай мне свои руки.

— Я хочу знать все.

Он нахмурился.

— Мы никогда не получаем то, что хотим. Научись жить с разочарованием.

Затем он набросился на меня. Без усилий связал мои запястья вместе, и обернул шелковую материю вокруг меня. Через секунду я была скованна, он поднял меня с края кровати и подтолкнул к матрасу, шлепнув по заднице.

— Становись в середину на четвереньки.

Я оглянулась через плечо. Его лицо было нечитаемым, блокирующим всю похоть или разгадки. Он хотел меня — в этом не было сомнений — и я хотела его: влажность между моими ногами показывала насколько сильно, но он закрыл часть себя, по которой я скучала.

Часть, которую я видела очень отчетливо вчера, и в раздевалке сегодня.

— В следующий раз, когда я что-то скажу — ты выполнишь. Незамедлительно, помнишь? — шлепнув меня, он обхватил мою талию и буквально швырнул на кровать. Ползать со связанными руками было непросто, но я делала, как он сказал, и двигалась к середине кровати.

В этом мужчине не было ничего уязвимого. Он брал, что хотел, и ничего не давал взамен.

— Раздвинь ноги, — приказал Килл.

Кровать заскрипела, когда он поднялся позади меня, тепло его обнаженных бедер согрело мою спину. Я вздрогнула, когда его пальцы вонзились в мою плоть, оттягивая желтые стринги.

Он медленно стянул их вниз по бедрам, позволяя им остаться на коленках. Я ждала, попросит ли он снять их полностью, но он только шлепнул меня снова — не сильно, но достаточно, чтобы сохранить мою покорность. Тепло моей кожи подтверждало, что я готова перейти к выполнению его следующих указаний.

— Шире.

Я повиновалась, борясь с тугими трусиками, стягивающими мои коленки. От того, что я ничего не могла видеть, из того, что он делает, и оставалась в неведении относительно того, что он собирался со мной сделать, мое сердце мчалось галопом, как дикая лошадь.

Он наклонился к краю кровати, и длинными руками вытащил голубую обертку из прикроватной тумбочки.

Я напряглась. Он собирается взять меня так скоро?

Что случилось с тем страстным мужчиной в раздевалке? Что произошло с его обжигающими прикосновениями и собственническими поцелуями?

Мой живот сжался от мысли быть так грубо использованной.

Килл положил презерватив на матрас рядом с моим коленом. Его дыхание сбилось, и моя голова склонилась вперед, когда он коснулся меня между ног. Он ласкал мою киску, двигаясь от клитора к входу. Не было никакой неуверенности в движении его пальцев. Это была даже не прелюдия, а просто достижение цели.

Я прикусила губу, когда он снова прижался ко мне, проскользнув большим пальцем сквозь мою влажность, — влажность, причиной которой был он, когда поцеловал меня так чертовски страстно.

Что это было? Этот акт безразличия разил чувством самосохранения с его стороны. Он не желал видеть моего лица, не хотел позволить мне касаться его — дать любой намек на то, что у меня к нему какие-то чувства, кроме сексуального влечения.

Он защищается.

— Черт, ты настолько готова для меня. — Я не знала было это благоговение или отвращение в его голосе.

Мой разум был заинтригован тем, что со мной происходило, но мое сердце взбунтовалось. Я не подписывалась на то, чтобы быть использованной, как игрушка. Я согласилась позволить ему соединиться со мной.

Каждую секунду связь между нами угасала, пока мы не станем незнакомцами, между которыми должен произойти какой-то обмен.

Остановись.

Это слово эхом повторялось в голове.

Ты не можешь.

Мои волосы прилипли к спине, когда я вспотела. Я должна через это пройти. Я должна пробиться к его сердцу в надежде узнать как можно больше. Возможно секс был ключом.

Решившись принять то, чем это было — освобождением для нас обоих, и ничем больше — я пробормотала:

— Я была готова для тебя в тот момент, когда ты поцеловал меня в примерочной.

Он сделал шумный вдох.

— Да, это было ошибкой с моей стороны.

— Ошибкой? — Мой голос смягчился. — Поцелуй никогда не может быть ошибкой. Он мне понравился.

Он проворчал.

— Я не целуюсь. У меня есть на это причины.

Печаль в его голосе просто сводила меня с ума.

Расскажи мне!

Вдруг он глубоко ввел в меня палец, отчего моя спина прогнулась, а кожа покрылась мурашками.

О боже!

Не было никаких бабочек или искр. Его прикосновение было, как копье, быстрое и стремительное, произошедшее в одно мгновение.

Он извлек палец, размазывая мою влагу вокруг клитора, жестко, быстро и с мастерской точностью поглаживая меня.

Мои ноги подкосились, а руки обжигало от неуклюжих попыток удержаться на четвереньках.

— У тебя раньше был секс?

Я старалась вникнуть в вопрос, который был мне задан. Я ломала голову, пытаясь вспомнить. Конечно, я должна помнить что-то подобное — что-то настолько важное.

Ты даже не помнишь сколько тебе лет. Откуда ты можешь знать, был ли у тебя секс, если твое имя и дата рождения намного важнее, чем любовники?

Я склонила голову.

— Я не знаю.

Килл хмыкнул, переместив палец от моего клитора и скользнув в меня. Его прикосновения были приятными. Я задыхалась, мои бедра двигались сами по себе.

— Боже... пожалуйста... еще, — слова сорвались с моих губ.

Повинуясь, он добавил еще один палец, растягивая меня с восхитительным превосходством. Я вскрикнула, когда он погрузился глубоко и пошевелил пальцами внутри, распространяя напряжение сквозь мою киску.

Я попыталась скрестить ноги, но он надавил на поясницу удерживая ноги в своем подчинении.

— Я не думаю, что ты девственница. Ты тугая, но два пальца не должны доставить тебе такого удовольствия.

Я покачала головой, стиснув зубы, не желая испытывать такого удовольствия — не в то время, когда он меня изучает, словно я часть оборудования, а не женщина.

— Пожалуйста... — прошептала я снова, даже не зная, что вымаливала. Объятие? Поцелуй? Доброе слово?

Килл двигал пальцами жестче, голос его был полон греха.

— Ты должна знать обо мне некоторые вещи, милая.

Он ожидал, что я буду слушать? В то время, как я могла только чувствовать.

— Я собираюсь трахнуть тебя. Я буду тебя трахать до тех пор, пока не кончу, и буду благодарен за облегчение. Но я никогда не стану тебя целовать, вылизывать, гладить или обнимать. Я не хочу твоих губ вокруг моего члена. Не хочу твоих рук на моей шее. И особенно я не хочу твоей любви. — Он вернул пальцы к клитору, прижимая их жестко, почти жестоко.

Искры вспыхнули, соски пульсировали.

Давление было приятным. Даже слишком. Неторопливый, но уверенный темп был ошеломителен, постоянно присутствующее чувство ненависти ко мне, сдвинуло мой внутренний компас так, что я не могла понять, где я нахожусь в этом новом мире.