Вдруг, словно в помощь нерешительной травнице, перед ее мысленным взором мелькнуло болезненно-яркое воспоминание: еще миг назад живая Шиу, что разлетелась в клочья по щелчку пальцев. Дала шанс, который у нее просто нет права не использовать из-за каких-то эфемерных страхов или принципов. Эта картинка помогла Мариэн действовать методично. Она аккуратно нанесла смесь из красного болиголова и приречницы на лезвие кинжала. Достала флакон с мутновато-серой «погибелью» и положила в передний карман платья еще несколько смертоносных составов, по ее воспоминаниям не прекращающих действие друг друга. Еще не хватало, чтобы один яд послужил противоядием другому. Что-то в этих колбах постепенно ослепляло и лишало слуха, что-то — расслабляло мышцы, включая сердечную. Было и зелье, мешающее крови сворачиваться. Но ставила Мариэн все же на «Тленную погибель».

В неверном свете пламени она подошла к спящему Рикарду, всматриваясь в безмятежное лицо и вспоминая, как на нем была гримаса издевательского торжества в ее камере. Мечтательное выражение во время пыток. Как закусывал губы и с наслаждением следил за каждой гримасой боли. И в конце концов ударила отравленным ножом прямо в сердце, здраво решив, что так он гораздо быстрее обездвижит мужчину.

Рикард успел только вскрикнуть. От неожиданности, Мариэн выпустила рукоять клинка. Затем его тело обмякло, а голова повернулась набок. Звук разбудил Кейлин. Та вскочила и, увидев спасшего ее человека с ножом в груди, и Мариэн, склонившуюся над ним, уставилась на травницу с непередаваемым выражением ужаса на лице.

— Ма… Мариэн? — едва смогла выдавить из себя девочка.

Женщина мысленно выругалась. Она надеялась, что Кейлин не проснется, или проснется слишком поздно, чтобы что-то увидеть. Глубоко вздохнув, она четко и очень спокойно проговорила, понимая, что объяснять что-либо шокированному подростку бессмысленно:

— Если ты хочешь жить — убирайся отсюда. Быстро!

Но у Кэйлин не было сил уйти. Она опустилась на колени и продолжала смотреть на травницу. Из ее глаз текли слезы. Мариэн было больно видеть ее такой, и она злилась на себя, что не подумала об этом раньше. Она резко оторвала от подола платья кусок ткани, слегка смочила его в одном из своих отваров и приложила к лицу не сопротивляющейся девочки. Теперь та должна была проспать какое-то время. То, которое требовалось Мариэн чтобы закончить начатое.

Затем травница оглянулась на Рикарда. Он не подавал признаков жизни, но он и не мог: сейчас все его тело было скованно силой трав. Женщина испуганно сглотнула. Какая-то часть ее отметила, что, либо она совсем сошла с ума и убивает своего спасителя, либо она права, и тогда промедление будет подобно смерти. К тому же, если он человек, то скорее всего умрет, как только закончится действие парализующего яда. Мариэн выкинула из головы Кейлин и последние действия Рикарда, и снова обратилась к воспоминаниям о пытках, чтобы ощутить ненависть, один раз уже позволившую перейти барьер.

Это чувство, обычно губительное, в этот раз дарило успокоение. Она бросилась к телу Рикарда и с некоторым трудом открыла ему рот. Затем наклонила его голову так, чтобы жидкость попала в глотку, и влила весь флакон «Погибели». Четко держа перед мысленным взором воспоминания о смерти Шиу, травница сделала то же самое и со всеми остальными ядами, лежавшими в переднике. Теперь оставалось только ждать. Нельзя было уходить, так и не выяснив, что она сделала.

Мариэн сидела рядом с телом, обхватив колени руками и тупо уставившись погруженную в искуственный сон Кейлин. Временами она оглядывалась на, кажется, труп за своей спиной и искала признаки если не жизни, то хотя бы окончательной смерти оболочки бога, или человека, или кем он там был. Рикард был недвижим, а ею владел страх. Та доза смеси с болиголовом, что она использовала, должна была держать его неподвижным где-то десять минут, после чего, если он мертв, все мышцы расслабятся и тело перестанет выглядеть таким деревянным. Он станет похож на любой из трупов, которые она видела.

Сколько прошло уже, пять минут? Семь? Чтобы после этого выжил человек, доза должна быть совсем другая, и тогда мышцы просто одеревенели бы на некоторое время, не лишая способности моргать или дышать, но многократно усложняя, например, любой жест рукой. Наконец, тело Рикарда обмякло. Мариэн в ужасе разрыдалась, понимая, что натворила. Раз все так, то он был… просто мёртв. Грудь не поднималась, жилки на запястьях не бились. Ничего. И теперь, по крайней мере, она могла не бояться за свою спину, хоть это и совершенно не утешало. Она безумна! Мариэн отползла от трупа и судорожно оглянулась. Кэйлин куда-то пропала.

Травницу затрясло. Девочка не должна была так быстро очнуться. С другой стороны, встречались люди, почти не чувствительные к этому составу, им обычно увеличивали дозу или держали платок у лица дольше. И если Кейлин из таких — значит скоро придут местные жрецы и уничтожат её, как ведьму. И правильно. Вдруг безумие заразно?! Она снова судорожно расплакалась, оглядываясь на Рикарда.

Вдруг его тело судорожно дернулось. Один раз. Мариэн встала, мгновенно собравшись. Если он человек — этого не должно быть. Мышцы не в том состоянии, чтобы были предсмертные конвульсии. Она подошла ближе, глядя прямо на него и практически ожидая кашля от яда в горле. Рикард — или все же Эшрод? — попробовал что-то прохрипеть, дернулся еще несколько раз и судорожным движением будто бы прыгнул на четвереньки, а затем поднял лицо к Мариэн. Он не был похож на человека. Совершенно. Перед ней был настоящий монстр. Нож резко выскочил из туловища, отлетев к противоположной стене. Кровь хлестала из раны в груди, а яды начали действовать. Хотя, конечно, в расслабляющих смысла не было: тело этого… существа двигалось не при помощи мышц.

Мариэн одновременно отшатнулась и испытала крайнюю степень облегчения. Все же, она не совершила ничего ужасного. Напротив. Все так, как и должно было быть, и это придавало ей сил. Слезы высохли, к ней вернулась решимость. В данном случае: решимость не попасться полумертвому богу на пути. Тем более, что тот проявлял все признаки отравления. Или, вернее будет сказать, отравлений?

То, что раньше было лицом, опухло до безобразного состояния. Кожа постепенно слезала с него, обнажая кости, плоть вокруг которых то нарастала, то снова расплывалась густыми мутными каплями, отчего Эшрод оставлял после себя склизкие следы. Глаза, когда-то глубокого карего цвета, теперь помутнели и тоже постепенно то вытекали, то восстанавливались, отчего казалось, что он плачет чем-то вроде густой крови. Скорость его регенерации поражала, хотя состав, мешающий крови свертываться, явно несколько замедлил ее.

Впрочем, остальную работу делала «Погибель», разрушая его тело и не давая издать ни звука, кроме невнятного яростного хрипа. Существо, каким он стал после всех ее усилий, двигалось в сторону Мариэн. К счастью для травницы, слишком медленно. К тому же оно поскальзывалось на собственной отвалившейся полуразложившейся коже, что отлетала от него кусками, и всякий раз падало, получая новые и новые повреждения. Как остановить это она не знала, но по крайней мере чувствовала себя отмщенной. И жалела лишь о том, что ей негде было взять полноценный меч, чтобы снести ему голову.

Вдруг монстр неожиданно резко прыгнул на Мариэн. Та едва успела увернуться от атаки, и, вскочив на ноги, побежала прочь из дома. Тело Рикарда, поддерживаемое силой бога, пустилось следом за ней.

Мариэн не знала, куда бежать. Странно, но все казалось каким-то незнакомым: небо было сплошь черное, без единой звезды, и луны тоже не было видно. Она едва воспринимала очертания деревьев и растений вокруг, и то, что она видела, казалось ей каким-то гротескным, уродливым.

В голове беспорядочно бились мысли, суть которых сводилась к тому, что вся затея, кажется, изначально была обречена на провал, однако Мариэн продолжала бежать, куда глаза глядят и шарить взглядом в поисках хоть чего-то, что могло бы ей помочь. «Нда, бога мало заставить мучиться, надо еще и как-то его убить» — мелькнула устало-злая мысль. Что теперь делать, женщина решительно не понимала, потому что ей казалось: сделано все, что можно.