— Потому что ты любишь меня. Ты предан Софии и чувствуешь за нее ответственность, что благородно с твоей стороны, но ты ещё больше предан мне и нашему ребёнку.

Тони кивнул.

— Я люблю тебя. Больше жизни. Но всё же я пройдусь. Я чувствую себя в ловушке. Мне нужно напомнить себе, что Кэтрин виновна в этом, а не ты. И хотя я так сильно тебя люблю, — он схватил её за плечи, — а я не на минуту не забываю об этом, в данный момент я вовсе не в восторге, что ты имеешь такую власть.

Клэр кивнула. Она хотела честности. Это не значило, что ей понравится всё, что она услышит. Но может в этом и был риск искренности — трудно принять то, что ранит чувства? Кроме того, в глубине она понимала о чём он — она сама когда-то была в таком положении.

Фил проскользнул в художественную галерею вслед за двадцатью с небольшим пар посетителей. Это была третья из тех, что он посетил в этот день. Она выглядела такой же, как остальные: произведения искусства, ярко освещённые софитами, тройка пространственных произведений, стоявших на стойках. Не в его вкусе. Он даже не знал, как притвориться, что ему что-то понравилось. Большинство вещей даже не казалось ему искусством. Кто вообще решает, что является искусством, хотел бы он знать.

Медленно прохаживаясь, притворяясь, что оценивает картины, которые выглядели, словно их нарисовал пятилетний ребёнок, он краем глаза заметил Софию. Она двигалась от картины к картине, задерживаясь у каждой безумно долго. Это была третья по счёту пятница, когда она отправлялась в Давенпорт, чтобы посетить галереи. Раз он нашёл её, дальше его действия были указаны чётко — написать мисс Лондон о местонахождении Софии.

Прошагав в боковой коридор, он сделал, как было велено. Он отправил сообщение своему нанимателю:

«МИССИС БЁРК В ГАЛЕРЕЕ ДЖОНА БЛУМА НА 12-ОЙ УЛИЦЕ.»

Затем он вернулся и стал ждать. Уставившись на полотно перед собой, он услышал двух женщин, обсуждавших использование цвета и тени. Фил знал много чего. Он мог вести курс по видеонаблюдению — технологии были его страстью, ему нравилось изучать новые приспособления, чтобы облегчить и улучшить свою работу. Что до компьютеров, то он мог обсуждать программирование и оборудование с ассами. Но когда дело касалось цвета и тени — увольте.

Его телефон завибрировал. Сообщение было кратким. Его работа на сегодня закончена. Фил несказанно обрадовался. Следить за Клэр было одно удовольствие. От наблюдения за Софией его мозг деревенел. Она в основном сидела дома, а если выходила, то вместе с мужем или в места, подобные этому. Галереи были заполнены почитателями искусства, не страдавшими, как он, от отсутствия интереса. Когда он направился к выходу, официант с подносом с высокими бокалами остановил его и спросил, не желает ли он шампанского. Отказ уже было слетел с его языка, когда он увидел, как Кэтрин входит в галерею. Она выглядела совсем по-другому, чем на встречах с ним. Одежда была стильной, волосы уложены, на лице макияж. Любопытство с недавних пор стало его новым пороком. Из-за этого он проник в мир Клэр. Множество раз, когда Роулингс велел прекратить наблюдение, Фил продолжал. И теперь, кивнув и улыбнувшись официанту, он взял бокал с подноса, смешался с толпой и стал наблюдать. Его интересовало не искусство, а женщина, которая так рвалась избавиться от Клэр. Филу не терпелось побольше узнать о женщине, которая думала, что наняла его.

Следующие несколько часов Кэтрин маневрировала около Софии. Временами они начинали обсуждать картины. Он не мог слышать их разговор, но мог видеть язык тел. Он был пугающе схож в мелочах — как они поворачивали голову, скрещивали руки. Фил задумался, замечают ли они эту схожесть, или оно было более очевидным издалека.

Две женщины дружелюбно общались, разговаривали и смеялись, пока не появился высокий темноволосый мужчина. Фил узнал его по своим изысканиям, это был Дерек, муж Софии. Похоже, София представила Кэтрин мужу, а вскоре после этого Кэтрин извинилась и ушла.

Еще один бокал шампанского с кусочком бри и Фил закончил свои труды на этот вечер.

Клэр сквозь сон почувствовала, что Тони присел на край матраса. Он стал нежно растирать ей спину и его мягкие прикосновения немного успокоили её. Он не уехал, он не разочаровал её. Повернувшись к мужу, она сонно улыбнулась.

— Привет, милый, я долго спала?

— Пару часов.

— И куда ты ходил?

— Прогулялся вокруг острова. Ещё сделал один звонок.

Последнее привлекло внимание Клэр. –

Звонок кому?

— Думал, что звоню Болдуину.

Клэр села и прислонилась к спинке кровати.

— Тони, с чего бы тебе звонить Гарри?

— Он наш единственный контакт с ФБР. Единственный, с кем мы можем связаться.

Хотя воздух остыл за последние несколько часов, он все еще оставался теплым и тяжелым; тем не менее, когда мурашки покрыли ее кожу, Клэр обхватила себя руками.

— Зачем тебе понадобилось говорить с ФБР?

— Я говорил тебе прошлой ночью, что хочу пойти на сделку.

Море всё ещё было голубым, небеса чистыми, а яркие цветы всё так же наполняли воздух прекрасными ароматами, но для Клэр весь этот рай перестал существовать, мир и удовольствие исчезли в один миг. Её глаза наполнились слезами, и она почувствовала пульсацию в висках. Она задавала вопросы в течение этих недель и получала ответы, многие из которых ей не нравились. Прежде чем задать вопрос, который вертелся у неё на языке, она вскочила с кровати. От этого резкого движения комната поплыла перед её глазами. Она схватилась за прикроватную тумбу. Тони был рядом прежде, чем комната перестала вращаться. Его отстраненный тон сменился беспокойством.

— Доктор сказал, что ты должна быть осторожна. Чем крупнее ребёнок, тем сложнее поступает кровь в органы. Он сказал, что любое резкое движение может привести к обмороку. Тебе нужно двигаться медленнее. — Его сильные руки обхватили её, и с каждым словом его речи мир вокруг стал успокаиваться.

Вместо того, чтобы прильнуть к нему, Клэр выпрямилась.

— Со мной всё хорошо. Я встала резко, потому что мне стало трудно дышать. Мне нужно было встать и дать лёгким больше воздуха. Я слышала доктора, я была там.

— Если бы ты легла, был бы тот же результат.

Ей хотелось спорить, но головокружение и головная боль узлами скручивали её желудок. Или это было из-за сделки Тони. Независимо от причины она сжала губы и уставилась в глаза мужу.

— Тебе нужно снова присесть.

Речь вернулась к ней.

— Мне нужно в уборную, — огрызнулась она, отклоняя помощь. Когда она вернулась в спальню, он стоял, прислонившись к стене со скрещенными руками. Она заговорила, опережая его: — Не думаю, что хочу знать о твоем звонке.

— Болдуин больше не является нашим связным.

Клэр вздохнула. У неё не было выбора, он всё равно собирался ей всё рассказать. Она села за маленький столик. Прямые спинки стульев облегчали боль в пояснице. — Это не нужно было делать с самого начала. Тут явный конфликт интересов.

Тони кивнул.

— Тебе лучше?

— Не совсем. Почему ты не поговорил со мной, прежде чем звонить?

— Я должен был сделать что-нибудь.

— Пожалуйста, Тони, о чём вы говорили?

— Мне казалось, ты только что сказала, что не хочешь…

— Я не хочу, ясно? — сказала она громче. — Я не хочу, чтобы ты заключал сделки, не хочу, чтобы ты откровенничал с кем-то, кроме меня. — Её голос надломился, и слёзы хлынули по щекам. — Я не хочу быть без тебя, и мне всё равно, правильно это или нет, я… я… мы… нуждаемся в тебе!

Его решимость стала таять, напряжённость спала и голос смягчился,

— Клэр, Господи Боже, я не собираюсь вредить тебе и ребёнку, а хочу помочь вам. Я покинул Венецию, не предупредив Болдуина. Фактически я в бегах.

— Мне плевать.

Тони притянул Клэр в свои объятья.

— Я не уезжаю. Я разговаривал с агентом Джексоном. Я общался с ним в Бостоне. Я сказал ему, что предлагаю сделку: я расскажу им о ком-то, кому я помогал долгие годы, признаюсь в своих дурных деяниях, если ФБР позволит мне вернуться в январе 2015.