Глядя на четверых капитанов, он почувствовал, что ищет лазейку, как бы на законном основании смягчить приговор: заменить высшую меру наказания разжалованием. К счастью, такую лазейку Устав предусматривал.
Капитаны стояли перед ним в ряд, с белыми как полотно застывшими лицами, мундиры на них были расстегнуты, ремни сняты. По обеим сторонам замерла безучастная к происходящему стража. Круин дал волю гневу, он осыпал их бранью, упреками, ударяя правым кулаком по левой ладони.
- Но поскольку, - наконец смягчился он, - вы в момент переклички оказались на своих местах и таким образом формально я не могу обвинить вас в дезертирстве, поскольку вы незамедлительно подчинились моему распоряжению и явились с повинной, на вас налагается не самое суровое наказание: вы все разжалованы в рядовые и ваше недостойное поведение будет занесено в ваш послужной список. Все!
Круин резко взмахнул белой перчаткой, отпуская арестованных. Те молча вышли. Командор взглянул на Джусика.
- Сообщите помощникам этих капитанов, что они производятся в капитаны и что им предписывается наметить кандидатуру для замещения должностей, освободившихся в результате их повышения.. Всех намеченных кандидатов прислать ко мне в течение дня.
- Будет сделано, сэр.
- Поставьте их также в известность, что им предписано принять участие в суде над всеми солдатами и младшими офицерами, возвращающимися из самовольной отлучки. Сообщите капитану Сомиру, что он назначается командиром взвода, который будет приводить в исполнение приговор немедленно после его вынесения.
- Будет сделано, сэр.
Джусик с ввалившимися глазами, постаревший на десять лет, повернулся и, щелкнув каблуками, вышел из рубки.
Когда дверь автоматически закрылась за ним, пруин сел за стол, оперся на него локтями и спрятал лицо в ладони. Если дезертиры не вернутся, их нельзя будет наказать. Ни у кого во всей Вселенной нет власти покарать отсутствующего преступника. Закон бессилен, если его граждане лишены весьма существенного свойства: быть в пределах досягаемости. Все законы, все уставы Гульда не могут вызвать дух сбежавшего дезертира и повести его на расстрел.
Но он должен примерно наказать злостных нарушителей приказа. Он понимал, что тайные посещения вражеского стана стали весьма частым явлением и даже, наверное, вошли в привычку. Нет сомнения, эти перебежчики сейчас с комфортом гостят у кого-нибудь, заняв комнату для гостей, вкусно едят, смеются, развлекаются. Нет сомнения, они прибавили в весе; разгладились морщины, оставленные годами космического полета; потускневшие глаза снова жизнерадостно заблестели. Они ведут беседы при помощи знаков и рисунков, участвуют в играх, учатся сосать эти дымящие штуки и гуляют с девушками в зеленых дубравах.
Круин смотрел в окошко иллюминатора. На его бычьей шее сильно билась жилка: он ждал, что внутри тройного кольца охраны вот-вот появится первый задержанный дезертир. Где-то очень глубоко в подсознании жила предательская надежда (хотя он никогда бы не признался в этом), что ни один дезертир не вернется.
Потому что пойманный дезертир - это четкое, неторопливое движение страшного взвода, хриплый крик "Целься!", затем "Огонь!" И последний милосердный выстрел Сомира.
Будь проклят Устав.
Стемнело. Прошел период, начался другой, как вдруг в рубку ворвался Джусик и, едва отдышавшись, отдал командору честь. Падающий с потолка свет углубил морщины на его худом лице, каждая щетинка на небритом подбородке была видна как сквозь увеличительное стекло.
- Сэр, я должен донести вам, что люди вышли из повиновения.
- Что, что? - нахмурив брови, Круин грозно посмотрел на Джусика.
- Им стало известно о недавнем разжаловании. О том, что назначен военно-полевой суд над дезертирами... - Джусик перевел дыхание. - Они знают, какое наказание им грозит.
- Ну?
- За это время ушло еще несколько человек - предупредить ушедших раньше, чтобы те не возвращались.
- Так, - Круин криво усмехнулся. - А что же охрана? Пропустила их?
- Вместе с ними ушло десять человек охраны, - ответил Джусик.
- Десять? - Круин быстро встал, подошел к помощнику и пристально взглянул на него: - А сколько всего ушло?
- Девяносто семь.
Сняв шлем с крючка, Круин резким движением надел его, затянул металлический ремешок под подбородком.
- Девяносто семь - это больше, чем команда одного корабля. - Круин осмотрел пистолет, сунул в кобуру, пристегнул на ремень второй. - Эдак они к утру уйдут все. - Он посмотрел на Джусика. - Как вы думаете, Джусик?
- Боюсь, что уйдут, сэр.
- Ответ на эти действия, Джусик, самый простой. - Круин похлопал помощника по плечу. - Мы немедленно снимаемся с места.
- Снимаемся с места?
- Разумеется. И всей флотилией. Надо выйти на равновесную орбиту, откуда ни один человек не сумеет сбежать. А пока мы будем находиться на этой орбите, я еще раз все хорошо обдумаю. По всей вероятности, мы найдем новое место для приземления, но такое, откуда никто не сможет убежать. Просто потому, что бежать будет некуда. Тем временем самолет-разведчик подберет Фейна с его группой.
- Сомневаюсь, чтобы команда подчинилась приказу об отлете, сэр.
- Посмотрим, посмотрим. - Круин опять улыбнулся, жестко, язвительно. - Если вы внимательно читали уставы, вы должны знать, что бунт в зародыше подавить нетрудно. Единственное, что надо сделать, - изолировать зачинщиков. Толпа - это не просто совокупность людей как таковых. Толпа - это зачинщики и стадо безмозглых идиотов. - Круин похлопал по рукоятке пистолета. - А зачинщиков узнать легче легкого. Как правило, они первые разевают рот.
- Так точно, сэр, - с сомнением проговорил Джусик. - Прикажете просигналить общий сбор?
Душераздирающе взвыла сирена флагмана, нарушив покой ночи. На кораблях один за другим вспыхнули прожекторы, на холме за выжженной полосой в кронах деревьев проснулись и громко защебетали испуганные птицы.
Медленно, уверенно, важно спускался Круин по металлическому трапу. Устремленные на него лица в свете бортовых огней казались гроздьями белых шаров. Капитаны кораблей и их помощники встали позади командора и по обе стороны от него. Каждый был вооружен двумя пистолетами.
