– Лучше спроси, как я выбралась, – сказала Сара так же шепотом.

– Как ты выбралась? – послушно повторила я вслед за ней. – Что не через дверь, мне ясно.

– Через окно, – сказала Сара. – Теперь спроси, почему так долго.

Мы вошли в инкубатор, кивнули Перси.

– Решетка? – предположила я, не помня, была она там или нет.

– Решетки нет, – покачала головой Сара.

– Высоко? – рискнула я.

– Не настолько.

Катрина и полицейские двигались за нами, и мы прошли на середину комнаты, давая им место. Под ногами что-то противно похрустывало.

– Просто решили выждать? – улыбнулась я.

– Нет уж, – отвергла эту догадку Сара. – Мы бы тебя ни за что не бросили!

– Ладно, сдаюсь. Почему?

– Уходя, ты запечатала и дверь, и окно. – Сара шепнула мне это в ухо.

Улыбка медленно сползла у меня с лица, которое вмиг растеряло признаки врожденного и неординарного интеллекта. Поглупело, в общем.

– В каком смысле запечатала? Чем запечатала?!

– Не знаю чем. Заклинанием, наверное, или просто приказом, – пожала плечами Сара и слизнула капельку крови с ладони. – Вот зараза, никак не остановится…

– Подожди, ты хочешь сказать – запечатала магически?! – задохнулась я.

Сара покосилась на полицейского, который устроился за столом и принялся расспрашивать Перси, и, взяв меня под локоть, отвела в сторону.

– Да, – сказала она. – И капитально. Мне понадобилось время, чтобы снять печать с окна. Время и много сил. Все мои силы, если точнее. Ну и вот…

Она не договорила.

– Да что тут под ногами валяется? – с досадой воскликнула я, отрывая кроссовку от пола и глядя вниз. Потом посмотрела на Сару. Та утвердительно кивнула. Я перевела взгляд на окно и замерла: окна не было. Нет, проем, конечно, был, и даже рама была, а вот стекло… стекло тонким слоем лежало на полу, размельченное почти в порошок.

– Так, – сказала я, собираясь с мыслями. – Так… – провела рукой по волосам.

Сара отошла к женщине с аптечкой.

– В общем, так. – Я развернулась к полицейским. – Мы являемся сотрудниками спецотдела Федеральной службы безопасности. – Формально это было не так, но я решила не мелочиться. – Немедленно свяжитесь с нашим куратором полковником Березиным. До его прибытия мы не называем никаких имен и не даем показаний.

– Полковник Березин? – прищурился полицейский.

– Именно так. Это дело не вашего ведомства, офицер. – Я выдержала его взгляд.

– Перси, заканчивай трепаться, – поддержала меня Катрина.

– Я ничего и не сказала! – обиделась Перси.

– Был сигнал, мне надо составить рапорт, – весомо произнес мужчина-полицейский.

– Все, я закончила с перевязкой, – одновременно с ним сообщила его напарница Саре.

И перекрывая весь этот многоголосый хор:

– Что здесь происходит?

Мы дружно обернулись: в дверях стоял полковник.

– Что здесь происходит? – повторил Березин.

Популярный вопрос, просто хит сегодняшнего дня, вернее, ночи. Интересно, сколько раз мне довелось его услышать? А еще любопытнее, сколько правдивых ответов на него было получено?

Полицейский поднялся, Сара и Катрина подошли к полковнику. Ну, разберутся без меня. Я присела на стул и посмотрела на часы. Надо же, всего-то час прошел, а кажется, что полжизни. Я прикрыла уставшие глаза, правда, тут же их торопливо распахнула: перед внутренним взором всплыла ясная картина того, как от моего толчка отделилась от тела голова вампира. Тьфу ты! Словно дождавшись наконец минутной передышки, с удвоенной силой заныло плечо. Странно, что я раньше о нем вообще не вспоминала, ни тогда, когда рукой головы сшибала, ни позднее. Вот что значит адреналин. Я поморщилась. Все-таки вдарил мне вампир чувствительно. Спасибо сверхскорости и сверхловкости, а то бы вообще уже здесь не сидела. Только вот сверхвыносливость, видимо, в набор приобретенных качеств не входила: навалилась такая усталость, что я едва не сползала со стула, лениво наблюдая, как полковник говорит с кем-то по телефону, договаривается с полицейскими… Провела кроссовкой по полу – противно заскрежетали осколки. Н-да, еще одна фишка. Первые лучи солнца скользнули в изувеченное окно, поползли по полу, заиграли на моем лице. Я зажмурилась, улыбаясь. Рассвет. Я уж думала, он никогда не наступит…

– Слышишь меня? – Полковник с размаху опустил тяжелую руку мне на левое плечо и энергично встряхнул.

Мне понадобилось усилие, чтобы не выругаться. Но вот выражение лица скрыть не удалось.

– Все в порядке? – спросил шеф, понаблюдав за моей мимикой.

– Да, все хорошо, – ответила я как можно увереннее, ибо уже точно решила, что никому не расскажу полной правды о прошедшей ночи. – Просто устала. Как и все девчонки, впрочем. Когда нас отпустят по домам?

– Придется потерпеть, – нахмурился полковник. – С полицией все улажено, но мне нужен ваш полный отчет, и прямо сейчас. Мы перейдем в офис, и вы мне все расскажете. Кроме того, я вызвал специалиста, чтобы провести необходимые контрольные замеры, ну и поскольку он врач, то проверит и все медицинские показания. Хочу быть уверенным, что с вами действительно все в порядке.

– Понимаю, – сказала я, прилежно улыбаясь: весть о проверке меня совсем не вдохновила. – Но ведь еще и шести нет, может, пожалеете своего специалиста?

– Да, голос у него спросонья был ужас какой хриплый, – заметил полковник. – Но ничего, все мы на работе, да и Сташек очень увлечен этим экспериментом.

– Эксперимент вроде как секретный? – пробормотала я, выходя из комнаты. Полковник и прочие последовали за мной. Вызванная шефом бригада стала опечатывать окно и дверь инкубатора. Полицейские минут пять как уехали.

– Сташек в курсе всего, – проронил Березин. – И с его медицинским образованием он сейчас полезнее, чем эта физик-экспериментатор.

Физик-экспериментатор. В последних словах полковника мне почудилось пренебрежение, если не сказать брезгливость, и я впервые задумалась, а каково, собственно, отношение самого шефа к происходящему? Я бросила на него быстрый взгляд, но промолчала. Полковник подозвал Перси и о чем-то с ней заговорил. Мы дружною толпой стали передвигаться в сторону главного входа. Сияние фонарей на террасе постепенно меркло: так они реагировали на появление солнечного света. Это было очень красиво: бледнеющие огни ламп в розоватых рассветных лучах. На всякий случай я обшарила терраску внимательным взглядом, но не обнаружила никаких следов борьбы: ни тебе поваленных столбиков-фонарей, ни там пятен крови или валяющихся как попало голов… Господи, эти головы теперь будут преследовать меня всю жизнь! Что ж, славно, нет ничего, что вступило бы в противоречие с заготовленной мною версией минувших событий.

По пропуску Березина мы вошли в здание – мощное, солидное, в шесть этажей (в нашей местности был запрет на многоэтажки) плюс нулевой и три подземных этажа, последний из которых – гараж. Охранник поднялся навстречу шефу, обменялись приветствием.

Сара сказала молчать. Я согласна. Слабо представляю себе, как признаюсь, что мимолетным движением руки отсекла головы трем – пусть не людям, но все-таки в своем роде живым существам. А еще сложнее представить, как это захотят использовать. И что меня в этом случае ждет. Честно говоря, соглашаясь участвовать в эксперименте, я не подумала о возможных последствиях. Не хочу становиться лабораторной мышью или палачом на службе у закона. Буду молчать. Но только теперь, когда я смотрела на усталые, осунувшиеся лица своих компаньонок, новая мысль пришла мне в голову: я-то знаю, о чем собираюсь молчать, а вот о чем хотят промолчать они? Есть ли им тоже, что скрывать? Я покачала головой. Н-да, вряд ли мы будем теперь друг с другом откровенны.

Полковник убрал от уха телефон и вызвал лифт.

– Сташек на месте, – сказал он. – Едем сразу в лабораторию, на минус первый.

Я едва заметно скривилась: никогда не была в подземной части здания и не очень-то и хотелось там побывать. Не то чтобы у меня была клаустрофобия, скорее мнение, вынесенное еще из детства, в частности, из фильмов ужасов: в подземелье хороших мест не существовало по определению, в основном это были пыточные или морг (склеп). Располагалось ли и у нас там что-то подобное? Хороший вопрос. Впрочем, мое мнение, как я сказала, было предвзятым, да и его все равно никто не спрашивал. Поэтому я молча зашла в лифт вместе с остальными.