Мальчики были практически одногодки с Драко, и могли даже подружиться, если бы Малфой не счел «их забавы отсталыми». В связи с семейным бизнесом лавок «Горбин и Беркс», Берки жили во Франции, удаленно ведя свои дела, и лишь по необходимости приезжали в Англию, всегда останавливаясь в поместье Малфоев. Гелберт занимался скупкой и продажей волшебных вещей, особенно темномагических, поэтому дома у них часто собиралось большое количество таковых. И братья играли с ними, пока отец не видел и не забирал.

По приезду в гости, мальчики сразу же направились в сад, познакомить Драко с их любимой забавой. «Модификация животных — это жуть как интересно», говорили они. И Драко было интересно.

Мальчики расположились на поляне под большим, раскидистым дубом. Стоял летний погожий день: солнце светило ярко, а на небе плыли белые облака, радуя глаз и поднимая настроение.

Карактак сел на колени и достал из-за пазухи грязную, серую крысу, укутанную в не менее грязную серую тряпку. Драко скривился. Он не любил крыс. Что же они собирались с ней сделать? Фабиан в это время достал какую-то безделушку, похожую на медальон, положил рядом и затем достал короткий, тонкий нож. Мальчики все делали слаженно, но было видно, что Карактак был чуть старше и являлся главным.

Его глаза блестели предвкушением. Развернув крысу, он ловко схватил ее, зажал маленькое тельце между коленей, правой рукой взял нож и резко проткнул крысе один глаз, а затем стал выкорчевывать их ей по одному. Крыса пыталась безуспешно вырваться, зашлась пронзительным, громким, отчаянным писком, полным боли.

Драко совершенно не ожидал такого и, ошарашено округлив глаза, подскочил:

— Наргл вас дери, что вы творите?! — воскликнул он. Не сказать, что Драко был в восторге от пушистых маленьких тварей, но и подобного рода зверства были ему не свойственны. Он просто не понимал, как такое извращение, эти пронзительные крики, можно назвать развлечением — ему это не приносило удовольствия, а лишь омерзение и отвращение. — Прекрати сейчас же или я расскажу все родителям!

— Да успокойся ты, Малфой, это еще не все, сядь и досмотри, — маниакально улыбаясь, произнес Карактак, — или ты только у мамаши за юбкой цветочки любишь поливать?

Это был вызов. Драко сложил руки на груди и вызывающе посмотрел на мальчика, скривив губы в презрительной усмешке. Крыса истошно продолжала вопить, ее пустые глазницы кровоточили, создавая ручейки крови, текущие по морде и капая на землю и руки своего мучителя. Ему было противно смотреть на кровавое зрелище. Но просто взять и уйти уже не мог. Драко сел на свое место и краем глаза продолжил смотреть.

Карактак взял короткий нож, с блеском в глазах повернулся к Драко и сказал:

— А теперь самое интересное.

Улыбка Фабиана была такой широкой, что напоминала оскал, а глаза светились нездоровым воодушевлением.

— Нож должен быть тонкий, узкий, — продолжал Карактак, — а то все кишки слишком быстро растеряет и будет не интересно.

Фабиан по-глупому захлопал в ладоши, а Карактак одним быстрым движением вспорол брюхо крысе от груди до низа живота так, что по линии ножа потекла тонкая струйка крови. Крыса заткнулась, обмякнув в его руке. Мальчик положил ее на траву, а Фабиан взял медальон и приложил к тушке крысы, братья в унисон прочитали короткое заклинание на латыни. Крыса вдруг дернулась, будто в конвульсиях, затем перевернулась на живот и начала идти, оставляя за собой ручей крови, а из живота одна за другой начали выпадать кишки, тянущиеся за идущей несчастной жертвой.

Драко побледнел. Его затошнило. В глазах читался шок, омерзение и отвращение к происходящему. Его внутренности вдруг скрутило в узел, приступ рвоты накрыл его, и он не смог сдержаться. Отвернувшись в сторону, он выблевал весь свой завтрак.

Фабиан и Карактак засмеялись в голос.

— Вы больные, — тихо сказал Драко, вытирая рукавом рот и поднимаясь.

Карактак вдруг перестал смеяться и поднялся следом:

— А ты, Малфой, слабак, — кивая головой в сторону рвоты, произнес он, — чем же ты тут развлекаешься? Одежду для кукол шьешь?

— Не забывайся, Карактак, ты у меня дома.

— Да? И что, выгонишь нас? Вообще-то Люциус хозяин Мэнора, а ты пока никто, — мальчик ткнул Драко в грудь, и вся его выдержка и манеры испарились в миг. Драко оттолкнул руку мальчика и с другой руки нанес удар в челюсть, затем следующий. Карактак ответил ему, и мальчики сошлись в драке. Перемазанные в траве и крови: своей, чужой, крысиной — они валялись по земле, пока не прибежали родители, которых позвал Фабиан. Досталось всем троим. Но их это не сплотило.

Последующие две недели совместного проживания братья постоянно подкидывали ожившие трупы мелких животных Малфою с разными увечьями: то с отрезанной ногой, то переломанными конечностями, неестественно вывернутыми в обратную сторону, без носа или перешитые руки к ногам, а ноги к рукам. Мозгов братьям явно не доставало, но вот больной фантазии более чем. Оживали эти твари не надолго, минут на пять. Но каждый раз Драко испытывал стресс, видя такой ужас. Мальчик пытался пожаловаться Люциусу, но тот лишь застыдил его, что он не в состоянии сам решить вопрос с одногодками. А однажды он спросил Герберта, знает ли он о развлечениях своих сыновей, на что тот ответил, что не против развития фантазии своих отпрысков. И Драко тогда накрыло отвращение ко всей их семейке.

Малфой строил козни этим больным в своей манере: высмеивал их тупость, чего, к сожалению, они часто не понимали, насылал на них безобидные, но противные заклинания, вызывающие прыщи, волдыри, увеличивающие зубы и другие. Но кто из них выходил все же победителем из этой войны — сказать было сложно. Каждое новое кровавое зрелище в исполнении братьев откладывало отпечаток стресса на мальчике, который он навсегда запомнил.

С возрастом развлечения братьев Берк становились все изощреннее и омерзительнее. В них проявились задатки некромантов и они уже пошли дальше, заставляя оживших жертв выполнять их пожелания. Так, будучи уже в подростковом возрасте, они заставляли оживающие трупы устраивать драки и состязания до полного расчленения и поедания победителем побежденного. Жуткое зрелище.

Уже в осознанном подростковом возрасте произошел случай в один из их приездов, который навсегда вызвал стойкую ненависть Драко к некромантике.

Драко тогда неплохо подготовился и приготовил особое зелье, заставляющее раздуться губам на все лицо, так, что человек переставал быть похожим на себя, с трудом ел и пил. Подлив на завтраке в тыквенный сок братьям, уже к обеду Драко отхватывал от отца, но это было ничто по сравнению с удовлетворением, полученным от проделки. Братья три дня не выходили из комнаты. Но как вышли, отомстили Драко больнее, чем он ожидал.

Они втихую зверски поиздевались над его любимым белоснежным филином, а затем, якобы под предлогом перемирия, предложили прогуляться по саду. Но привели его на место бойни трупа этого филина с трупом рыжего кота. Драко этого им не простил и, кинув на одного «Ступефай», избил сначала одного до полусмерти, затем второго. После этого случая сыновья Берки больше не приезжали, а Драко готов был заавадить любого, кто проявит малейший интерес к некромантике.

***

— Люмос Максима! — Выкрикнул Драко и схватил Гермиону за руку, увлекая за собой. На конце палочки появился еле светящийся уголек, практически не дающий света. Драко ощутил движение от кустарников и, понимая, что ничего не сможет противопоставить сейчас тому, что там может скрываться, бегом рванул вперед.

Как он мог позволить себе так сильно расслабиться и раствориться в поцелуе? Теперь он корил себя, и надеялся, чтобы пространство не гипертрофировало его детские воспоминания во что-то более опасное.

— Что это было, Драко? — воскликнула Гермиона, также зажигая «Люмос» и будучи напуганной неизвестностью. Драко отметил, что она, наверно, первый раз назвала его по имени.

— Мой детский кошмар, — не останавливаясь, ответил Драко, — только не думай сейчас о том, что именно это могло быть, если тебе интересно, я расскажу в более безопасном месте.