Бриенна по-прежнему кажется ему самой прекрасной женщиной, которую он когда-либо видел. Джейме хочется подойти и крепко обнять ее, хочется поцеловать ее губы и шею, хочется потеряться в этом теле, как делал это в Винтерфелле, хочется посмотреть ей в глаза и исчезнуть там навеки, хочется услышать ее голос низкий и мягкий, как это и было всегда по утрам, хочется слышать ее стоны и вздохи, когда он доставляет ей удовольствие, хочется видеть ее улыбку широкой и счастливой, какой она и была, пока он не разбил ей сердце.
Ему хочется упасть на колени перед ней и попросить прощения, вымолить еще один шанс на счастье с ней, доказать, что он может стать хорошим человеком, которому она когда-то верила.
Но он не может, ведь он мертв.
«Насколько ее вообще волнует, что Джейме Ланнистер мертв? Нет! Все должно оставаться по-прежнему. Так будет лучше».
Джейме видит, как она разговаривает с одним из охранников, и тот указывает на что-то во дворе. Самое время, чтобы уйти. Он понимает это, и как только Бриенна чуть отворачивается, заставляет себя уйти и покинуть Ивенфолл.
Быстрым шагом он возвращается обратно, в гавань, ни разу не оглядываясь назад, и наконец находит трактир, в котором смертельно напивается.
*
После двух дней беспробудного пьянства на фоне жалости к себе Джейме, как гордый Ланнистер, возвращается на корабль. Происшедшее не заставило его чувствовать себя лучше, конечно, нет, но, по крайней мере, теперь он может сказать, что видел Бриенну еще раз.
Выглядит она поистине великолепно, и он прекрасно понимает, что мечтает об этой женщине уже очень давно.
Корабль совсем пустой, когда он добирается до него, и Джейме просто падает в койку, чтобы мгновенно уснуть после двух дней беспробудного пьянства. Корабль должен остаться здесь еще на два дня, поэтому он не ожидает, что кто-то из членов команды вернется так рано, но Джейме больше не может оставаться в трактире, не может находиться среди людей, говорящих о Ивенстар и о том, какая она замечательная. Она и впрямь замечательная, и он знает это лучше кого-то другого. Но, увы, она никогда не будет принадлежать ему. И это только его вина. И ничья другая.
Он засыпает, лишь только голова касается подушки, и, конечно, видит ее во сне. В нем они опять вместе — на этот раз не под мехами в Винтерфелле, а здесь, на Тарте, под звездами и у моря, плещущегося у их ног. А к ним бежит красивое белокурое дитя. Джейме понимает, что это сон, но ему так не хочется просыпаться. Даже сквозь сон он чувствует боль, но рад ей, ведь эта боль снова заставляет его чувствовать себя живым.
Он просыпается и вскакивает из гамака, услышав на корабле чьи-то голоса. Не ожидая, что кто-нибудь вернется так рано, он просыпается уже через секунду и уже скоро слышит приближающиеся к каюте голоса.
— Я был очень удивлен, получив ваше приглашение, — говорит Салладор, и Джейме расслабляется, услышав его голос. Он не знает, чего ожидал, но на всякий случай отпрыгивает в тень. — Но я всегда любил Тарт, а любой друг сира Давоса — это мой друг.
— Я хотела связаться с вами раньше, но для меня это было очень напряженное время, — и Джейме снова напрягается, не веря своим ушам.
«Этого не может быть. Бриенна не должна быть на этом корабле».
— Только покинув пост десницы, чтобы стать Ивенстар, у меня появилось время найти и серьезно побеседовать с сиром Давосом, чтобы получить от него необходимую мне информацию, — голоса становятся все отчетливей. Они прямо за дверью, и Джейме понимает, что выхода нет. Если дверь откроется, Бриенна увидит его, она поймет, что это он.
Какая-то его частичка желает этого больше всего на свете. Но часть его просто в ужасе от такого развития событий.
— Мой старый друг Давос… и что же такого он сообщил вам, что я даже получил приглашение на Тарт?
Дверь кабины открывается, и Бриенна смотрит прямо на Джейме.
— Он сообщил, что у вас есть что-то, что принадлежит мне, что-то, что я когда-то, два года назад потеряла в Королевской Гавани. И теперь я хочу это вернуть.
========== Глава 4. Вдвоем ==========
Находясь в Тарте, ты чувствуешь, как тебя охватывает глоток свежего воздуха после огромного количества времени и работы в столице, а прямолинейность его жителей лишь облегчает долгое пребывание в том многолюдном и большом городе.
Политика никогда не была сильной стороной Бриенны, единственная причина, по которой она приняла статус десницы, когда Санса предложила ей его, состояла в том, что она поклялась королеве в том, что будет служить той в любом качестве, требуемом ею. Честно говоря, Бриенна ненавидела каждую минуту этого. Она плохо разбиралась в словах или людях; дай ей меч, и она победит любого врага, но разбираться с делами в суде и маневрировать повелительницей королевства — это то, что Бриенна по-настоящему презирает, и иногда ей даже становится плохо от этого.
— Если бы я хотела какие-то маневры и манипуляции, я бы отдала булавку десницы Тириону, — сказала ей Санса, когда Бриенна протестовала против назначения. В то время корона едва висела над головой северной волчицы. — Я знаю, как играть в эти игры и своей десницей хочу назначить кого-то, кому я действительно доверяю, кто всегда выскажет мне свое откровенное мнение, а, как известно, нет в Вестеросе более честного человека, чем сир Бриенна из Тарта.
Так она и стала десницей, помогая восстановить Семь Королевств после того, как Дейенерис Таргариен пролила на них дождь из крови и пепла. Королевская гавань и Красный замок были стерты с лица земли, поэтому самое первое решение заключалось в том, куда же переселить двор, пока тот перестраивается. Цитадель Росби была оставлена войнами совершенно нетронутой, хотя лорд Росби и его дочь были в это время при дворе и погибли в Королевской Гавани. Именно оттуда новая королева и неустанно трудилась в течение восемнадцати лун, чтобы поднять королевство на ноги, накормить свой народ и восстановить города и поля, разрушенные войной. Королева Санса окружила себя хорошими людьми, начиная с мужа и сестры, и назначила совет, основанный на опыте и умениях, а отнюдь не на каком-то влиянии. Она выполнила обещание Тириона передать Хайгарден Бронну, и Бриенна до сих пор помнит, как долго и громко смеялся Тирион, а глаза его сияли гордостью и любовью. На какое-то мгновение она даже приревновала королеву к нему, ведь улыбка Сансы мужу заставляла ее желать, чтобы рядом, как и раньше, был собственный Ланнистер.
Но его так и не было.
В глазах всего мира он был мертв.
Хотя она, конечно, знала, что это не так.
Первым желанием, с тех пор, как она узнала о том, что он жив, безусловно, стало желание быстрее найти его и вернуть туда, где он и был, куда-то поближе к себе. Но это было бы глупо. В глазах всего королевства Джейме все еще оставался Цареубийцей, чье преступление усугублялось еще и убийством Королевы Драконов, и, несмотря на готовность Сансы простить его, Бриенна до сих пор была взбешена тем, что он оставил ее после своих ужасных слов.
Она готова была убить его так же, как и целовала тогда.
Поэтому ей пришлось играть по схеме Тириона и не показывать свою осведомленность в том, что этот труп не был трупом Джейме Ланнистера. В любом случае, у Бриенны было слишком много дел, чтобы она могла гоняться за каким-то идиотом, пошедшим на смерть и оставившим ее позади.
Но она говорила о нем свободно и часто, совершенно не стыдясь того, что любила Джейме Ланнистера; Бриенна рассказала суду историю их путешествия по Речным землям, его спасения ее от медведя и насильников, его увечья, их борьбу с Белыми ходоками. Она рассказала всему миру историю своего рыцарства, знающие глаза Тириона как раз не спускали с нее взгляда. В конце концов она рассказала историю о том, как Джейме получил свое ненавистное прозвище, и которой, как она знала, он никогда не делился ни с кем публично.
И его по-прежнему не было рядом, чтобы остановить ее. В конце концов, он был мертв.
— Я знаю, что вы делаете, сир Бриенна, — сказал ей Тирион после ее выступления в суде, как только потрясенный шепот в зале стих.
