— Что?! — изумились оба синигами.

— Ты просто сбросил мне Тетрадь. Но поднять её, записать первое имя, играть в «бога» — это всё был мой выбор, как и сделка, и поиски Киры. Я отдавала отчет своим действиям и не собираюсь перекладывать вину на кого-то ещё. Извините за мою истерику… — Диана потупила глаза вниз. — Просто я так устала…

— Хе-хе, конечно ты устала, мой ручной человек, вторые сутки носишься без еды и сна. И ты пропускала приём таблеток, так что тебе просто надо немножко отдохнуть.

— Знаю, мой ручной синигами, но для начала мне нужно закончить расследование.

— Для тебя могу даже слетать понаблюдать за заключённым, только с тебя цистерна молока. Они тут на местном рынке везде есть.

— И это Бог Смерти первого ранга, тот, кого называют Князем Тьмы, — все многочисленные глаза Ну, как одни, закатились.

— Кстати, а о чём ты хотела со мной поговорить?

— Я думала, тебе стоит знать некую информацию об Эле Лоулайте…

— С ним всё в порядке?

— Да. Он и близкие его люди пребывают в полнейшем здравии.

— Хорошо, спасибо, Ну, но большего мне знать не нужно. И если вы не против, то я закрою окно, холодина неимоверная. Вы можете продолжить в комнате, — в сопровождении хохота Воланда она уже потянулась, чтобы закрыть окна, как вдруг её взгляд приковали два человека, стоящие внизу.

— Господи, это же они!

— Э? Диана, о ком ты говоришь? — позабыв о привычной кличке девушки, Воланд увидел мужчину и женщину, стоящих у входа в гостиницу.

— Как о чём? Это же мои родители! Наверное, они решили встретить Новый год в городе, где познакомились, боже, это так мило. И, конечно же, они приехали навестить меня. А в комнате такой бардак! Нет, ну вот что они скажут? Эй, вы чего?

Девушка посмотрела на так и застывшего на ветке с полуоткрытой пастью Воланда и на Ну, чьи многочисленные глаза, казалось, ещё сильнее округлились.

— Эм… — Диана снова посмотрела на двоих молодых людей. — Это же не они. Это не мои родители. Они ведь мертвы уже больше года…

Осознав, что нависает над подоконником седьмого этажа, Диана отпрыгнула обратно в комнату, попутно повалив на пол альбом, которые пересматривала накануне. Двое синигами мигом влетели следом.

— Чёрт, у меня начались галлюцинации… Таблетки, я пропустила уже три приёма! И окно надо закрыть…

Девушка лихорадочно захлопнула форточку и подняла упавший альбом. В нём были фотографии, сделанные преимущественно до её рождения. С досадой девушка обнаружила, что обложка от приземления отошла от форзаца. Она уже направилась к небольшому письменному столу за клеем, как тут обнаружила торчащий изнутри конверт.

«А это ещё что такое?»

Внутри была фотография четырёх молодых людей: женщины и трёх мужчин. На заднем фоне блестели в лучах солнца купола уже знакомой католической церкви, сзади была надпись:

«Анна Остапченко, Виктор Калинов, Александр Черешняк, Григорий Миненко. Обещаем хранить нашу маленькую тайну, пока не придёт время для правды».

Вместе с фотографией в конверте лежало письмо.

— Хе-хе, вот это уже интересненько! — ликовал Воланд, глядя из-за плеча девушки. — Э? Куда это ты?

Диана набросила куртку и вылетела из номера, сжимая письмо в руке.

*

— Господи, ну это уже ни в какие ворота не лезет, — старший сержант обхватил голову руками и устало опёрся о большой стол. Полицейский задерживал взгляд то на письме двадцатидвухлетней давности, то на Диане, то на подсудимом, чьи лица освещала тусклая лампа комнаты допросов. — Этот договор — полнейшее безумие!

— Но разве он хотя бы частично не оправдывает нашего подсудимого? А главное — теперь я знаю мотив.

— Господи, — повторил сержант. — Смотрю, яблочко от яблони недалеко падает… И те, кто создал вот это вот, язык не поворачивается назвать «документом», работали в качестве адвокатов и растили ребёнка…

— Хе-хе, такого же чудного! — Воланд перебывал в полнейшем восторге от сложившейся ситуации. — Двадцать два года назад четверо молодых людей встретились в маленьком городке в предгорье Карпат. Как это бывает у людей, они стали друзьями. Да вот беда: один из них болел и пожелал, чтобы когда ему станет совсем плохо, один из них избавил его от мучений, а двое других должны были подтвердить данный договор, чтобы оправдать своего друга. Ах, как жаль, что они, твои родители, мертвы. Но посмотри на это с другой стороны — то, что с тобой происходит: жажда справедливости, обострённое чувство долга, талант к расследованиям — было предопределено ещё до твоего рождения. Диана, не кажется ли тебе, что это — судьба?

Полностью игнорируя слова Бога Смерти, девушка с довольной улыбкой смотрела на полицейского и подсудимого:

— Этот договор они прятали под обложкой альбома, я нашла его чисто случайно. Вам очень повезло, что я взяла именно его, — обратилась она к Черешняку.

— Когда мы узнали, что Анна и Виктор умерли, то решили ничего не менять. Но Гриша… — он закрыл лицо руками. — Господи, он и тогда хотел меня защитить. Он придумал, как можно скрыть улики, но я не мог оставить это всё так.

— И поэтому вы написали зашифрованное послание и положили возле тела вашего друга, — закончил старший сержант. — Что же, полагаю, последняя воля жертвы будет учтена при вынесении приговора. Хотя, надо ещё поразмыслить, кто здесь действительно жертва.

— Меньше всего мы хотели втягивать в это дочь наших друзей…

— Да ладно вам, жертва не я. Мне не впервой влезать в полицейские дела, — улыбнулась девушка. Расследования по истине были её духовной пищей. Даже будучи совсем больной, она не давала себе не секунду отдыха, чтобы приблизиться к разгадке. Это то, что не позволяло ей сдаться и опустить руки, и результат того стоил.

— Ну не я же, — натянуто улыбнулся подсудимый. — Я как-никак убийца. А Гриша так мучился, кто-то должен был это прекратить. Но он не считал себя жертвой. В любом случае, Диана, спасибо тебе. Виктор и Анна гордились бы тобой.

От этих слов девушка невольно вздрогнула. Да когда же она стала такой эмоциональной?

— А я всё больше склоняюсь к мысли, что жертвой в данной ситуации являемся мы, — вздохнул полицейский. — Мало нам вас, Диана, так ещё тут один детектив непонятно откуда взялся со своими советами.

— Ещё один?!

— Ага, ещё детей и пожилого человека зачем-то с собой притащил. Когда я первый раз оказался на месте преступления, у меня поджилки тряслись, а эти трое сразу кинулись к трупу. Я просто в шоке от таких вот гениев. Видимо нам, простым смертным, вас не понять. И он тоже зациклился на мотивах преступления, наш начальник вызвал бедолагу к себе, а то с такими кругами под глазами ходит, будто и вовсе не спит. Вы его не встречали? В городе всего одна гостиница, думали, вы встретитесь раньше.

— Д-да, мы встречались… — молвила девушка и пулей вылетела из комнаты допросов.

— Да куда же вы?! — прокричал ей вслед полицейский. — Второй раз вот так вот убегает.

— С ней что-то не так. Она, боже мой, выглядит совсем как Гриша несколько месяцев назад…

— Полагаете, она тоже больна?

Тем временем Диана врезалась во всех и вся, стараясь выбраться из участка. Коридор казался бесконечно длинным, лампы слепили глаза, каждый шаг был словно вызов. Нет, ей это просто кажется. Это то, что люди называют страхом.

Л здесь.

Но чего она боится? Даже если он и приехал, чтобы арестовать её, дата смерти особой разницы не сыграет — неделей раньше, неделей позже, уже всё равно.

«Ты ничем не лучше Киры».

Ей просто хочется забыть то, что было в Японии. Не хочется слышать новые обвинения и рассуждения о том, что девушка и без него прекрасно знает. Она убийца. Лицемерка. Манипулятор. И внутренних угрызений совести, которые вот уже который месяц колючками впиваются в её сердце, хватает с головой. Ей просто хочется спрятаться, оградиться от внешних обвинений, ей хватало собственного наказания.