- Вижу.
- А теперь ты увидишь все на самом деле!
Маша протянула мне короткую подзорную трубу. Я глянула в нее. Не было ни красавицы, ни балкона. Упершись сплющенным носом в грязное чердачное окно, на улицу выглядывала сморщенная старуха.
- От нее все наши беды, - сказала Маша.
- Прямо как у Гоголя, - заметила я, отворачиваясь.
- Какой еще Гоголь! - вскипела Маша. - Злодейка проклятая, всю жизнь мою она погубила! Хорошо, вокруг дома заклятье наложено, так ведь за ворота выйти нельзя, Витька в школу не ходит!
- Давайте подробнее, Мария. Эта особа - ведьма?
- Ведьма - мало сказать! Ведьмы разные бывают. Не обязательно злые. Ведьма - от слова "ведать", понимаешь? Все в том, как она свое веданье повернет. А эта Аделаида - самая настоящая злая колдунья и есть.
- Аделаида?
- Аделаида Ивановна Коровкина по паспорту.
- У нее и паспорт имеется?
- А как же! Без паспорта нынче нельзя. И главное, ни с какой стороны к ней не подъедешь. Одних прельщает, других обманывает, третьим самогонку продает. Как до войны пристрастилась гнать, так и теперь. Это людям. А которые не люди - она и с ними-то договориться сумела. Они ведь все давно здесь живут, с незапамятных времен, вот и привыкли. А Вася мой не захотел. Мы ведь в Тирасполе познакомились, я там на трикотажной фабрике работала, а он в парке ко мне подошел. Ну, перед свадьбой, правда, признался, кто он есть. Так ведь не диверсант какой! И не вор!.. И хорошо так жили... - Она протяжно вздохнула. - А потом заладил - переедем и переедем. На Волге, говорит, простор... Что мы, без простора не прожили бы? И получили простор... за забором.
- Выходит, при переезде у вашего мужа произошел конфликт с этой Коровкиной?
- Конфликт... Она сразу сюда, в самом своем раскрасивом виде, давай, мол, установим союз. А он - насквозь тебя вижу, ты все здесь гнетешь! Всегда Вася мой правду любил. А она - изведу, говорит, попомните меня!
- И извела?
- Извести его она не могла, - возразила Маша, - не было на это ее силы. И без дракона бы не обошлось.
- Извините, Мария, вы ничего не путаете? Какие могут быть драконы в нашей средней полосе? Ну, Змей Горыныч - куда ни шло...
- Какие тебе еще Горынычи?! Их, знаешь, когда богатыри уничтожили? Трехголовые они, а которые и о семи башках, маневренности у них не было, так Вася объяснял. А дракон натуральный, с Тибета. Там китайцы как раз что-то взрывали, драконы на свет повылезли, вот она одного сюда и сманила. Он и сейчас здесь.
- Ну?.. И где же она его держит?
- В лесу, за аэродромом - там пыль, грохот, ничего не разберешь. И уж так хитро она это сделала, никто и не пронюхал до времени. Но Вася знал, что какого-то злодейства ждать надо. И в тот день, как чувствовал, когда уходил, заклятье наложил на дом и на сад... А сам...
- Не надо, Маша, если вам тяжело, не рассказывайте.
- Да чего уж там... Он ведь огнем палит, дракон-то, как огнемет. И не ждал его Вася... Теперь-то уж ничего, а тогда я... Совсем, думаю... Плакала, плакала и сознания лишилась... И было мне видение. Явился мне Старик-из-Горы. Он здесь самый старый, еще с неолита, никто уж и не помнит, как его по-настоящему зовут, а последние полтораста лет он и вовсе наружу не показывается. Я, конечно, его ни разу не видела, слышала только от Васи.
- И сразу поняла, что это он?
- А кому еще быть? Явился и сказал... - Она встала и серьезно, с чувством продекламировала:
Не вечны грозы,
утри же слезы.
И месть, и кара злодеев ждет.
Не дрейфь ты, Маша,
придет Наташа,
от гнусных гадов вас всех спасет!
- А Наташа - это, выходит, я?
- Да, три года я тебя дожидалась. Как водится. И ты должна избавить нас от дракона и от Адки.
Я застонала. Может быть, я сплю, ведь люди летают только во сне? Вирши-то какие идиотские: "Не дрейфь ты, Маша, придет Наташа..." Это ж надо такое отмочить! Я усиленно затрясла головой. Наваждение не исчезало. Маша сидела на табуретке и говорила:
- Она ведь что удумала, эта Адка! Извести нас всех решила любой ценой, кружит тут целыми днями. Ленка совсем дикая растет, Витьку читать-писать сама учу, а только какой из меня учитель?
- Да разве я против? Но как вот так-то? Голыми руками? Наверное, какой-нибудь меч-кладенец нужен или... чем там волшебники дерутся?
- Ничего такого тебе не положено, - сурово прервала она меня. - Ты должна действовать только своей волшебной силой. А она у тебя добрая, не для войны. Ты можешь только защищаться. Для этого тебе дано достаточно.
- Да ведь я ничего не умею! Что мне дано - не знаю!
- Узнаешь. Все познается опытным путем. Ты будешь овладевать своей силой, а она будет овладевать тобой. И по мере этого ты все дальше будешь отступать от своей нынешней природы, и тем меньше в тебе будет оставаться от человека.
Меня удивили книжные выражения в Машиных устах. Должно быть, она снова вещала со слов мужа.
- Расскажи еще про Аделаиду, - попросила я. Почему-то гражданка Коровкина пугала меня больше, чем дракон.
- Поклонники к ней годят - директор завода, начальник строительства и еще один, который книжки пишет, и она ими знаешь как вертит! И много людям от этого вреда, потому как учит она их врать, воровать и выкручиваться. А они ей верят - она, если сути не разглядеть, видела, какая дама? Как в кино!
- Ну, это она перебарщивает. Так теперь уже и не принято - халат и перманент!
- Не знаю уж, что там принято - говорю, как есть. Погоду портит, каждый год по-новому. То засуха, то слякоть, то дождь с градом. Порчу наводить теперь труднее стало - медицина-то развивается, так она анонимки пишет... Канализацию засоряет. Вечно судится с кем-нибудь. Милиции, конечно, глаза шелковым халатом не завесишь, так она на жалость бьет - бедная, мол, старушка. Жадная - жуть. Целый день, бывает, в очередях стоит, мешками домой таскает, а там все гниет... Еще ночью в кошку обратится и на крыше орет, чтобы людям спать не давать. Злая она, на весь свет злая, и ничего в ней нет, кроме зла. Потому и живет так долго. Злые - они знаешь какие живучие?! Ну вот, а тебе должно ее изничтожить и злодейства прекратить.
- Какая-то сплошная феминизация, - пробормотала я, подперев щеку рукой. Ты, я, Аделаида. Мужчины повымерли, остался один дракон. Видимо, и в сказочном мире происходят те же процессы, что и в настоящей жизни...
- И вечно она за всеми следит, подглядывает, - в запальчивости продолжала Маша. - С нас, можно сказать, глаз не спускает. И наверняка она уже пронюхала, что Секстильоныч помер, и сюда прибежит, чтобы тебя перехватить. К Секстильонычу-то она не совалась - воды терпеть не может, особенно текучей...
- Кстати, о воде, - я выпрямилась. - Вы-то сами откуда воду берете? Водопровода, небось, нету?
- А нам и не надо. У нас колодец есть в огороде.
Я оглянулась по сторонам. Возле забора стоял белобрысый Витька и слушал наш разговор. Я поманила его.
- В чем дело знаешь, пацан? - Он молча кивнул. Веснушки на его носу побледнели. - Так вот, нужна помощь.
В последующие сорок минут я при участии старших детей произвела во дворе кое-какие действия. Затем Маша окликнула меня. Она прислонила к забору садовую лестницу и стояла на верхней ступеньке. Спрыгнув на землю, сказала:
- Влезь и посмотри.
Последовав ее примеру, я увидела, что от города к нашей горе пылит машина. Не было никаких сомнений, что враг приближался. Я распорядилась приоткрыть ворота, а как только выйду, запереть их покрепче. Заклятье заклятьем, а осторожность не помешает. Впрочем, никакого такого заклятья снаружи я не почувствовала. Села на заплесневевшую скамью у ворот, сорвала травинку и стала ее жевать.
Машина - синие "Жигули" - резво приближалась к подножию горы. Пару раз рыкнув, попыталась одолеть подъем, но съехала вниз - дорога как было упомянуто, могла считаться таковой лишь номинально. Несколько минут в машине не наблюдалось признаков жизни, потом дверца распахнулась, из нее вылезла нога в ажурном чулке, а за ногой последовала знакомая мне красавица с огромной белокурой башней на голове и в платье, дорогом и нарядном, но уже лет десять как вышедшем из моды. Вынув из лаковой сумочки зеркало, она поправила прическу и решительно направилась ко мне. Не похоже было, чтобы она спешила, и тем не менее поднималась довольно быстро.
