— С учетом моих людей численное превосходство будет на нашей стороне. Я приманю их, а затем ты вступишь в дело и захватишь всех.

— Ты только что присоединился к нам, — с сомнением проговорил Хоста. — Рановато позволять тебе затевать акцию против врага.

— Если тебе не нравится мой план, ты можешь ускакать и оставить нас умирать, — сказал Конан. — Решай, риск невелик, а ты говорил, что желаешь дела.

Хоста внимательно посмотрел на него, затем кивнул:

— Согласен.

— Хорошо, — сказал Конан, изучая покрытую травой землю близ реки. — Теперь нам требуется лишь одно.

— Что же это?

Конан указал на отару, пасущуюся под присмотром человека с изогнутым посохом.

— Одна из тех овец.

Бандиты гуськом направились через лощину. По обе стороны от узкого прохода на сорок футов возвышались каменистые склоны. Сверху за ними наблюдал человек, затем он побежал на юг. Зоркие глаза киммерийца отметили мимолетное движение.

— Будьте наготове, — тихо произнес он.

Послышались тишайшие звуки мечей, ослабляемых в ножнах, луков, вытаскиваемых из промасленных кожаных колчанов.

Внезапно лощина расширилась, и они оказались в открытом пространстве диаметром около двух сотен футов, по-прежнему ограниченном отвесными стенами. Когда все всадники выехали из лощины, они увидели наверху людей, бегущих к краям каменной чаши с луками в руках. Тут послышался стук копыт, на равнину выехали и рассеялись всадники. Широким полумесяцем они встали перед разбойниками. Один из них чуть выдвинулся.

— Приветствую, друзья мои! — издал радостный вопль капитан Махак. — Как приятно снова увидеть ваши очаровательные рожи. Вы не слишком задержались на острове. Что, нервы не выдержали?

Он разглядывал их ищущим, кровожадным взглядом.

Конан выехал вперед.

— Долго ли умеючи, — сказал он. — Прошлой ночью я сделал то, что обещал, и мы тотчас прискакали сюда. — Он встал бок о бок с иранистанским офицером и, ухмыляясь, посмотрел на того в упор. — Полагаю, что сейчас осталось лишь решить дела с могущественнейшим генералом Кэтчкой и его досточтимым другом, блистательным визирем Акбой.

На жестоком лице Махака выразилось замешательство.

— Правда? Ты прикончил претендента? Ну-ка покажи.

Из седельной сумки Конан вытащил окровавленный мешок домотканого полотна.

— Я отдам это генералу Кэтчке, и никому другому.

Махак снова заулыбался.

— Отменная работа! Ты выдающийся воин. А теперь будь так добр и позволь мне удостовериться в этом убийстве. Покажи мне голову.

— Ты доставил мне женщину, Лейлу? — спросил Конан.

— Она с его превосходительством наслаждается наичудеснейшим гостеприимством и будет освобождена, как только ты доставишь голову узурпатора. Теперь показывай!

Тираду он закончил, срываясь на крик.

Конан пожал плечами:

— О, разумеется. — Он открыл мешок и протянул его Махаку. — Вот, смотри.

Офицер заглянул в мешок. А на него оттуда глядела вонючая, покрытая шерстью голова белой овцы. Послышался сдавленный вопль, и Махак схватился за рукоять меча.

— Убейте их!

Затем некий звук заставил его посмотреть наверх. По ободу каменной чаши во весь опор с гиканьем мчались всадники и сталкивали лучников Махака в каньон. В то же время позади разбойников в каньон с диким ревом влетел отряд всадников с оголенными мечами. И моментально смешались бьющиеся, раненые, умирающие.

Конан заехал Махаку по челюсти мешком с овечьей головой. Тот закачался в седле, но все же ухитрился вытащить свой меч и обрушить его на киммерийца. Удар был неуклюжим и нерассчитанным, и Конан уклонился, одновременно вытаскивая собственный меч. В течение десяти ударов сердца сходились со звоном клинки, в то время как кони кружились, а люди пытались лишить друг друга жизни. Наконец Конан заставил своего коня навалиться на лошадь Махака, сбив с толку уступающее размерами животное, и скинул на землю седока.

Киммериец выпрыгнул из седла и оказался рядом с поверженным противником, пытающимся встать на ноги. Махак успел издать лишь единственное проклятие, как Конан вытащил кинжал и вонзил его в грудь капитана. Булькая, Махак повалился на спину, кровь хлынула из раны, заструилась изо рта и носа. Несколько мгновений он бился, колотя шпорами по песчаной земле, затем замер в неподвижности.

В каньоне воцарилось оглушительное безмолвие, нарушаемое лишь шарканьем возбужденных запахом свежей крови животных да редкими стонами раненых. После недолгого, но бешеного лязга оружия тишина казалась мертвой. Капитан Хоста подъехал к киммерийцу, на лице его играла счастливая улыбка.

— Все они уничтожены, — сказал он, — а у меня только трое раненых. Нет в бою большего преимущества, чем внезапность. — Он вытер кровь со своего длинного кривого меча. — С твоими людьми не так хорошо, но они приняли на себя первый удар.

Конан увидел, что у него осталось пять человек, не считая чародея и его самого: пузатый Чемик, одноглазый Убо, пустынножитель Ауда, неисправимый Осман, а также порочный и будто бы не подвластный смерти Мамос. Они уже обшаривали тела убитых.

— Я должен выполнить одно дело, и мудрец отправится со мной, — сообщил Конан. — Остальные вернутся с вами.

Хоста пожал плечами:

— Как знаешь. Ты заслужил право делать что пожелаешь. Мы отрубим правые руки у всех этих предателей. Его величество будет более чем доволен трофеями, что я преподнесу ему.

Конан направил своего коня туда, где его люди энергично освобождали тела от каких-либо ценностей.

— Ну-ка, ко мне, — скомандовал он.

Они подошли, распихивая в пояса и за голенища сапог монеты, кольца и драгоценности.

— Мы с Волволикусом сейчас отправимся в Зеленую Воду, дабы вернуть женщину. — Он говорил так тихо, что лишь они могли услышать его слова. — Ночью, когда все, кроме часовых, уснут, вы должны быть в пустыне. Пересеките излучину реки по старому руслу и в Туране скачите на северо-запад по направлению к нашему укрытию. Остановитесь в первой деревне и оставайтесь там, пока мы не присоединимся к вам.

Убо ухмыльнулся и кивнул:

— Ладно, этот приказ я исполню без колебаний! Эти деревенские новобранцы в жизни не услышат, как ночью мы проберемся мимо них.

Остальные радостно закивали. Довольные своей добычей, они вовсе не переживали смерть нескольких товарищей.

Конан нашел Волволикуса погруженным в думы перед мрачным побоищем. Он не принимал участия в сражении и держался в стороне, уклоняясь от мельтешащего оружия и следя за тем, чтобы кровь не летела на его одежду.

— Ты знающий свое дело убийца, друг мой, — проговорил маг.

— Часто это вопрос необходимости, — сообщил ему Конан. — Что до капитана Махака, это еще и удовольствие.

— Если убивать каждого негодяя, — заметил колдун, — мир вскоре опустеет.

— Да, и я вовсе этого не желаю, — согласился Конан. — А помимо того, именно мерзавцы делают жизнь интересной.

Двое собрались в дорогу и поскакали к оазису, на котором стоял город Зеленая Вода.

Страж ворот Шахпура встрепенулся, когда еще один странный человек вступил в город. Он уж думал, что вся эта разноцветная публика покинула город с окончанием ужасного празднества, но в город все прибывали невообразимые гости, люди наций, которых редко видели в этих краях, а некоторые из них имели вид, причудливый даже для чужеземцев из самых отдаленных уголков земли.

Накануне это был толстый вендиец, чей тюрбан, казалось, горел огнем. Затем появился немедиец, столь худой, будто его поразила чума, однако движения его казались неестественно быстрыми. А теперь этот кхитаец в богатых одеждах и с лицом, замотанным покрывалом.

Все это было более чем загадочно, но он мигом очнулся от своих мечтаний, когда к воротам приблизился Загобал, возвращающийся из одного из своих бесконечных дозоров, похоже, в убийственном настроении. Страж ворот весь напрягся, лицо его окаменело, когда Загобал проскакал мимо. Таинственные чужеземцы были забыты.