— Ага. А счастливый Матвей… — начал Филипп, но я его перебила.

— …точно, он же Архангельский! Сама слышала его фамилию. Но Филипп, подожди: если они пара и они вместе, то это получается, что мы с тобой своего рода приходимся друг другу родственниками?! Хоть и дальними? Как же тогда мы с тобой можем быть вместе?

Филипп что-то мне отвечает, но я не слышу. Да и не до этого сейчас. То, что происходит сейчас с нашими пра-пра, гораздо важнее, интереснее и ужаснее.

Я застываю от ужаса. Ведь только недавно мы все стояли на берегу реки, где было полно народу. А сейчас мы вдруг оказались в роще. Той самой, где несколько часов назад уже с Филиппом были. А ещё рядом поляна, так похожая на ту, где они дрались с Игорем.

Но не это всё сейчас заставляет нас забыть, как дышать. А картина, представшая нашим глазам.

Перед нами на поляне оба прадеда Филиппа. А между ними Агата, зажатая обоими парнями в тиски объятий. И двойной поцелуй, которым эти два друга безумца награждают девушку. Мне страшно. Я ещё никогда в своей жизни такого не видела. Ведь для того же и созданы природой пары, чтобы по двое. А здесь нарушение…

— Филипп, как такое может быть? — спрашиваю в ужасе у своего парня, который прижимает меня к себе что есть сил.

Мне даже дышать тяжело. Но я молчу о том. Только глаза на мгновение прикрыла, чтобы хоть немного в себя прийти.

— Смотри рыжик внимательнее, — шепчет парень.

Я открываю глаза и вижу. Лучше бы так и стояла, крепко зажмурившись. Сейчас моей прабабушке ставят свои метки сразу два оборотня.

Нет, этого не может быть. Такого просто не бывает.

Моё сознание уплывает. Я полностью отказываюсь верить увиденному своими глазами. Мне так страшно и плохо, что даже не страшно уже вернуться в то мгновение, когда сама получаю метку от Игоря. Он хотя бы один. А ещё я его не люблю. И просто пошлю куда подальше при первом же удобном случае.

Но уплыть в невесомость мне не дают. Меня кто-то начинает тормошить, просить очнуться. Меня бьют по щекам. Не сильно, но ощутимо. Ещё улавливаю запах нашатыря. И слышу хорошо знакомый голос тёти Бажены, а потом вижу и её саму, открыв глаза.

— Девочка наша очнулась, Ян, — произносит она, уронив на мою щёку слезу.

— Мам? Пап? А где моя Агата? — раздаётся хриплый, слабый голос Филиппа.

— Здесь она, Филипп, тоже пришла в себя. Ну и напугали же вы нас, дети!

Глава 15 Ревность

Филипп

— Пап, мам, а Архангельские и Григорьевы точно никогда раньше родственниками не были?

— Это абсолютно исключено. Наши семьи вообще до последнего времени друг друга на дух не переносили. Сами же и удивлялись при этом вражде и ненависти. Теперь, после того как вы с Агатой нам рассказали о том, что увидели в этом своём сверхстранном путешествии, теперь хоть что-то становится понятным.

Отец замолчал, о чём-то сосредоточенно думая. Молчали и мы с мамой.

Только Агаты сейчас с нами не было. Они с Мишей за какой-то там надобностью в универ поехали. Вроде как с поступлением связано. И нет, я продолжал так же ревновать своего рыжика ко всем на свете. Особенно к таким молодым и одиноким как мой дядя. Но и понимал, что нужно уметь держать себя в руках и не терять от ревности голову. А ещё я хотел научиться ей доверять. Хотелось создать такую же пару, как у моих родителей.

— Только вот так и не понятно, чем закончилась эта история о тройной любви между прабабушкой Агаты и её поклонниками.

— Вот и я о чём! Не нужно вам было нас в сознание приводить так рано, мам!

— Ага. И ждать, когда жилка пульса окончательно застынет. Как ты себе это представляешь, сын?! Да твоя мама места себе не находила, пока мы вас не нашли!

— Кстати, а как вы все смогли попасть на запретную территорию? Или не такая уж это и проблема для вас всех была?

— Сами понять до сих пор не можем. Но попали, хотя и не сразу. Первым Миша зайти смог. После него твоя мать. И только потом Грег и за ним я. Меня дольше всего ведьмовские силы не пускали в заброшенный сад, — признался отец.

— Скорее всего это всё как-то связано с вашим путешествием. И толи вы какую-то часть проклятия сняли, толи что-то ещё, но мы смогли войти внутрь. Сначала всё там нам казалось до невозможного странным. Но мы искали вас с Агатой. Поэтому особо размышлять над всеми странностями нам времени не было, — пояснила мама.

И снова молчание и тишина. А Агаты всё не было. Меня это на самом деле начинало здорово бесить. Но я старался держать себя в руках. поэтому решил задать вопрос, который мучил меня уже почти неделю. С той самой злополучной купальской ночи:

— А что теперь будет с Агатой? Как поведёт её метка?

Мать с отцом как-то нервно переглянулись. И снова молчание.

Я не выдержал:

— Что, всё так плохо?

— Ну, как тебе сказать, сын, — попробовал прояснить ситуацию отец, — все случаи, что были нам известны заканчивались тем, что обладатель метки рано или поздно приходит к поставившему её и они становились настоящей парой. Даже если до этого между ними не было никаких чувств и всего такого.

— А если у девушки уже есть избранный?! — возмутился я на такую несправедливость.

— Такой избранный или избранная либо забывались под действием новых более сильных чувств, либо они вступали в тройной союз. Но такое бывает крайне редко. Сам посуди: смог бы ты делить свою Агату с другим волком?

— Да я скорее горло ему перегрызу! — взвился я, подскакивая на ноги, — я вообще очень жалею, что оставил его в живых.

— Сынок! Нельзя быть таким кровожадным! — мама попробовала меня урезонить, — Игорю очень плохо. Он до сих пор в больнице. И хотя дела у парня пошил на лад, его ещё не выписали.

— Бажена, Филипп на этот раз прав, — вмешался отец, — нельзя быть такой доброй и всепрощающей. И да — я понимаю, что гуманизм и всё такое. Но это ваше воспитание в любви и милосердии, коим что тебя что малышку Агату сполна наградили в приюте на этот раз сыграло с ней плохую шутку.

— Ну да! Ты снова будешь мне сейчас утверждать, что мир оборотней очень жесток и в нём нет места добру и человеческому состраданию! Но я снова напомню тебе, чем закончилась история с моим появлением на свет. Как ты думаешь, Ян: что бы было, не оставь тогда мой приёмный отец всё как есть? Что бы было, если бы твой брат решил продолжить кровавую вендетту?

— А что бы было?! — хитро улыбнулся отец, делая шаги в мамину сторону, — ты бы выросла в семье Григорьевых. И я бы всё равно тебя встретил. Правда пришлось бы не раз выяснять отношения с твоими родственниками. Но мы всё — равно были бы вместе, моя синеглазка!

— Ты можешь хоть иногда быть серьёзным, Ян?! — возмутилась мама после того, как отец подхватил её на руки и закружил.

— Ты сама прекрасно знаешь, что нет! — хохотал отец, пытаясь дотянуться поцелуем до маминого лица.

— Ты бы хоть сына постыдился, Ян! — продолжала упорствовать мама.

— Ой, наш Филипп такое вытворяет, что мне самому иной раз стыдно становится. Ты знаешь, что мне совсем недавно про него Грег рассказал?

Дальше я не стал слушать — совесть не позволила. Тем более, что они уже ушли в свою комнату.

А дядя тоже хорош: сдаёт, значит, мои «подвиги» родителям?!

А не наведаться ли мне самому к нему в гости? Вот только своего рыжика заберу.

Как там говорят: если гора не идёт к Магомеду, то…

Вот и я не буду их ждать. Где университет находится знаю. Кабинет ректора тоже.

С этими мыслями смело направился в учебное заведение. Но каково же было моё удивление, когда ни ректора ни своей невесты я там не нашёл.

«А они ушли. Да, они здесь были, что-то с документами долго копались. Но примерно с час назад уехали» — пояснила секретарь.

Разозлился ли я? Да! Проснулась ли во мне дикая ревность? Очень дикая и беспощадная! Захотелось ли мне сейчас вцепиться в белоснежную рубашку своего дядюшки и вызвать его на поединок равных? Без сомнения!

Никому нельзя доверять. Даже близким и родным.