Ушел в прошлое и старый добрый дождик, который когда-то шумел за окном или капал за шиворот. Погода стояла теперь какая-то никакая - туманная, сухая, пыльная тоска. Застегивая рубашку, я выглянул в окно:

- Мерзкий день. Что, в августе всегда так?

- Всегда - летом, зимой, весной и осенью. Но иногда выдается несколько солнечных дней вроде вчерашнего.

Я уставился на него.

- Да, неужели ты не заметил, что небо в одном месте пожелтело? По сообщению Атмосферного Центра, вчера стоял солнечный день.

- Боже мой! - воскликнул я. - Что мы сделали?

- Это не мы - все было сделано уже до нас. Теперь, после этих массовых заморов семидесятых годов, все газовые выбросы очищаются. Конечно, кроме самолетных выхлопов, - в стратосфере это просто невозможно. Но мы сделали, что могли. Знаешь, во сколько это обошлось? Мы, дорогой мой, старались вовсю!

- Знаю, знаю.

- Мы много чего сделали! Мы принесли огромные жертвы! Весь наш транспорт пошел насмарку. Автогонкам пришел конец. В городе пошли в ход чуть ли не детские коляски, а по нашим замечательным автострадам ездят паровые машины образца 1910 года...

От прежнего спокойствия Джо не осталось и следа.

- Это не наша вина, - выкрикнул он и проглотил несколько успокаивающих таблеток. - Пойми ты, было уже поздно! Нам сказали, что если мы перейдем на двигатели внешнего сгорания, вся эта мразь, которой мы пытаемся дышать, развеется, улетучится или что-то в этом роде.

- Но этого не случилось?

- Теперь нам говорят - уже задним числом, после того, как мы все сделали, - что над океаном не хватает чистого воздуха, чтобы разогнать туман. Короче, над океаном тоже смог.

Тут и я уже не выдержал.

- Брось, Джо, - сказал я. - Ты меня разыгрываешь.

И тут же я подумал о непрерывных звуковых ударах взлетавших самолетов, которые так действовали на мои расстроенные нервы.

- А, черт, ведь вся стратосфера, наверное, загажена выхлопными газами: им там просто некуда деться - новая дымовая завеса, а мы еще со старой не разделались.

...В эту минуту под дверь кто-то подсунул пакет. В нем оказалось письмо из Космоцентра.

"Дорогой мистер Фитцсиммонс, добро пожаловать на Землю! Хотя мы пристально следили за Вашим недавним перелетом со спутника и радовались Вашему благополучному возвращению, мы не стали беспокоить Вас до окончания первой стадии акклиматизации. Однако сложившаяся ситуация не позволяет больше медлить.

Как известно, до 16 сентября - Дня Провозглашения Конституции США и празднования Двухсотлетия нашей нации - осталось менее месяца. Эта дата является также днем официального утверждения национальной эмблемы Американского Белоголового Орла.

Недавно стало известно, что наблюдается некоторое сокращение численности орлов...".

- Ничего себе сокращение, - горько усмехнулся я.

"...Я уверен, что все патриоты Америки разделяют мои чувства по отношению к этому высокому символу блистательного величия, в течение стольких лет воодушевлявшему наш народ..."

- Красиво шпарит! - восхищенно пробормотал Джо.

"...Подыскивая человека, достаточно компетентного, чтобы принять на себя заботу о сохранении нашей Национальной Эмблемы (по крайней мере до дня празднования), я счел, что Ваши научные познания в орнитологии в совокупности с беззаветным служением на поприще космических исследований позволят Президентскому Совету единодушно принять Вашу кандидатуру.

Поскольку ценность царственной птицы - как с точки зрения психологии, так и из соображений пропаганды - далеко превосходит любую мыслимую сумму денег, в отношении расходов вам предоставляются неограниченные полномочия".

- Ого! - прошептал Джо. - Открытый счет!

"Поэтому я имею честь назначить Вас Председателем Временного Комитета по Защите, Сохранению, Размножению и Прославлению Великого Американского Белоголового Орла. Я назначил также комитет из пяти видных специалистов для проведения Ваших директив в жизнь.

Искренне Ваш, Б.-Н.БОННЕТ,

Генеральный Космический Директор".

Внизу была приписка:

"Заседание Национального Юбилейного Комитета по празднованию Двухсотлетия состоится в Пятидесятизвездном Зале Космоцентра в Вашингтоне в 10 часов 24 августа. Ждем Вас. Б.-Н.".

- Смотри-ка! - охнул Джо. - Сам Бенедикт-Наполеон? Они, видно, считают тебя и в самом деле важной птицей!..

- Да, я действительно был слегка разочарован тем, как меня встретили, с достоинством сказал я, - но теперь я вижу, что меня просто решили поберечь.

Я понесся к профессору поделиться этим неожиданным известием.

- Ты понимаешь, что это значит? - спокойно спросил Стэдмен.

- Ну, не совсем. Потому-то я и пришел к вам.

- Это самый большой скандал в нашей истории. Фотографии Американского Орла развешаны по всем столбам и кислородным киоскам. Ведь двести лет исполняется и Эмблеме тоже. - Он тяжело вздохнул. - А теперь осталось тринадцать замученных, полудохлых птиц, И отвечаешь за них ты!

У меня пошел мороз по коже.

- Подумай об охотниках за сувенирами, - продолжал он, - ведь каждому понадобится по перу из орлиного хвоста! А представители музеев, которые понаедут за экспонатами! А любители фейерверков! А эти идиоты с ружьями, которые на все пойдут, лишь бы пальнуть в орла! А шутники! А просто любопытные невежды с прожекторами! Я уж не говорю о жуликах, спекулянтах и психах!..

- Может быть, вам лучше не ввязываться, - произнес я, глядя в сторону.

- Мой мальчик, - усмехнулся профессор Стэдмен, взяв меня под руку, - я пойду за тобой всюду и сам буду сидеть в засаде с пулеметом или дезинтегратором, где ты только скажешь.

Мы обнялись. Потом сели и тотчас принялись разрабатывать срочные меры.

Для начала мы связались по радио с властями Аляски и приказали им установить круглосуточный кордон вокруг гнездовий американских орлов и ни под каким видом туда никого не пускать, даже нефтяников. Власти, как мне показалось, были готовы пойти нам навстречу.

Обеспечив (как мы надеялись) временную безопасность орлов Аляски, мы позвонили губернатору Флоридаполиса и потребовали, чтобы он тоже дал распоряжение о круглосуточном патрулировании в районе сохранившихся на его территории трех гнезд с пятью птицами. Он, однако, был несколько обеспокоен: а как быть с частными владениями? Я твердо заявил ему, что это чрезвычайный случай, что у меня особый приказ Б.-Н.Боннета и что эти птицы теперь находятся в моем распоряжении. "Ладно, сделаю все возможное", проворчал он. "Сделайте больше", - сказал я и повесил трубку.

Потом я приступил к сбору своего комитета на экстренное совещание. Члены комитета уклонялись, как могли. Я наивно полагал, что все, как я, загорятся желанием решить эту безотлагательную острую проблему. Как я ошибался!

Столь же наивно я полагал, что смогу позвонить шефу Бенедикту-Наполеону, дабы уточнить свои полномочия и посоветоваться. Однако подняться выше третьего секретаря-референта мне не удалось, да и то ее автоматический телетаймер прерывал наш разговор после первых семидесяти пяти слов. В конце концов я подстерег секретаршу на улице.

Мне было сказано, что мои намеки на недостаток внимания к орлам совершенно необоснованны. Наоборот, орлы окружены вниманием! В вашингтонском Хранилище научных работ исследованиями, посвященными орлам, - завалено целое крыло флигеля, две временных пристройки, и еще три контейнера стоят во дворе нераспечатанными.

Она надвинула кислородную маску и шагнула прочь. У меня екнуло сердце.

- Но как же я смогу познакомиться со всем этим материалом, узнать о сегодняшнем положении дел...

- В Главном Мозге хранится достаточно информации, чтобы за несколько дней работы вы получили обо всем представление.

И она побежала к минибусу.

Пришлось отправиться в Главный Мозг. Там я отыскал орнитологическую секцию, а в ней - обширный угол, отведенный семейству Haliacetus leucocephalus (отряд соколиных).