— С девяти утра... — сонно ответила Макс, разглядывая невероятно красивые глаза собеседницы. — Это идиотство, я знаю... — Девушка попыталась пошевелить ногами, которые затекли от неудобного положения. — Яна сказала...

— Яна... — протянула Николь. — У вас в компании не принято держать язык за зубами, да?

— Послушай... Я натворила хренову тучу дел в своей жизни, — охрипшим голосом сказала Макс, игнорируя вопрос собеседницы. — Я не из тех, с кем спокойно и надежно, я не из тех, кто может предложить что-то стабильное, что-то типа семьи и детей, дать гарантии.. Я – вольный ветер, перекати поле. Я всегда отталкиваю тех, кто мне дорог, и делаю им больно. Я такой не родилась, я такой стала. И сейчас единственное, что у меня есть постоянного, это мои друзья. — Девушка говорила и смотрела, как волосы Николь развеваются на ветру, — я перетрахала пол города в поисках чего-то, сама не зная, чего, и я не горжусь этим. Я сбегала, как только чувствовала, что пропадаю, что больше не принадлежу себе. Я не уверена, что способна перенести ещё хоть одну боль в жизни, и оттого я — дерьмовая спутница. Как только что-то чуть-чуть идёт не так, единственная мысль, которая стучит у меня в голове огромным молотом: «ничего не выйдет. Надо заканчивать это», и я сбегаю.

— Макс... — Николь, не отрываясь, смотрела на девушку. Она выглядела сейчас совсем иначе. Потерянный подросток, с таким одиночеством в серых бездонных глазах... взлохмаченные волосы трепал ветер, роняя на лицо.

— Погоди. Мне и так не сильно просто все это говорить тебе. — Девушка посмотрела вдаль, собираясь с мыслями. — В первый же день, когда я встретила тебя, я поняла, что теряю голову. Я боролась с этим. Я не хотела рушить чью-то жизнь, влезать и все портить. Я никогда не хочу влюблять в себя людей, и всегда говорю, что не стою того... Мне было невыносимо рядом с тобой, потому что я не понимала, что со мной происходит, что ты делаешь со мной такого, и как тебе это удаётся... Я могла

бы быть настойчивее и тупо переспать с тобой, как только подвернулась бы первая возможность, чтобы понять, цепляет ли меня ещё что-то, или секс — это все, на что я способна. Но не смогла... Тогда, в машине, просто в тишине, сидя с тобой, я поняла, что мне не одиноко, когда ты рядом. Я чувствовала к тебе то, чему не могла подобрать объяснений. У меня скудный опыт в этом.

Я поняла, что хочу любить тебя. Не на заднем сидении машины, не ночью, своровав тебя у жениха. Не так. Я хотела касаться тебя, выражая в этом то, что съедает меня изнутри. Но я не выдержала. Я ревновала к Никите, не имея на это прав, я бесилась от одной мысли, что могла так попасться снова. У меня уже была похожая история, и это было адски больно. Я никогда не играла людьми, будучи предельно честной, давая им то, что могла дать — секс. И я не хотела, чтобы кто-то играл мной, используя меня, как лесбийский сексуальный опыт, перед тем, как выйти замуж. Я влюбилась в тебя, Николь. И это, клянусь тебе, не входило в мои планы. Я планировала остаться одна и продолжить жить жизнь, которую я себе выбрала, но у Камиллы на днях умер от рака отец, и я словно посмотрела на себя со стороны в тот вечер: я вдруг поняла, что прожигаю время, что после меня ничего не останется, что я могу вот так умереть однажды, зная, что даже не попыталась, что даже не поцеловала тебя больше ни разу. Я не представляю, что тебе предложить, кроме города, в котором даже башни нет.. У меня съёмная квартира, за которую иногда нечем платить, у меня подруги, которые не умеют язык держать за зубами... И я боюсь любить тебя. Но я готова рискнуть. Ты — первая, с кем я хочу рискнуть.

— Мне все подходит. — Николь наклонилась к девушке, слегка держась руками за её колени и поцеловала. Наконец между ними не было ни единой преграды. Она чувствовала, как Макс сильно прижимает её к себе, гуляя руками под курткой, лаская спину, плечи..

Они сидели и целовались на мостовой, спиной к светящейся множеством огней Эйфелевой башне.

Конец.