– Эти выродки – что, возомнили себя героями древних сказаний?! – Меченый грязно выругался. Он тоже узнал мотив. – Они, значит, воинство добра, а мы – силы зла. Лицемерные ублюдки: я видел их доброту!

– Пускай потешат свою гордыню перед смертью.

– Прикажите атаковать!

Оглядываю изготовившихся к схватке эльфов и отрицательно качаю головой:

– Фанатики… Я не хочу терять своих воинов. Маги у них остались?

– Нет, сир.

– Тогда истребите их магией.

Плотнее запахнув полы плаща, направляюсь к Ветру, рвущемуся из рук оруженосца. То тут, то там ходят, ища раненых, поисковые группы во главе с магами Воды. Словно соперничая с ними, меж мертвецов бродят вечные спутники любой битвы – вороны. Одна из абсолютно обнаглевших птиц садится прямо на моем пути. Черные булавки глаз бесстрашно смотрят прямо в глаза.

УБЕЙ ВОРОНА!

Химера с резким свистом разрезает воздух. Напуганный ворон мгновенно срывается с места и устремляется прочь, оглашая окрестности противным карканьем. Вслед за своим собратом срываются остальные пернатые падальщики. Их гневные крики заполняют воздух, причудливо переплетаясь с пением эльфов.

Что на меня нашло?

Понимая, как глупо я выгляжу, гоняя мечом птиц, убираю Химеру обратно в ножны. Позади что-то полыхнуло, земля вздрогнула – пение эльфов сменилось криками боли. Хриплые отрывистые команды, звон оружия – и крики смолкли.

Глава 7

Лабиринты власти

Крылатым ангелам сродни,

К земле направились они —

Опасная повадка.

Из-за кустов, как из-за стен,

Следят охотники за тем,

Чтоб счастье было кратко…

Владимир Высоцкий

Я сгреб мокрый снег, спрятавшийся в тени крепостного зубца, и скомкал его в ладонях. В этом году зима пришла рано: еще и двух недель не прошло после достопамятной битвы в лесу, а снег уже белым саваном покрывал землю. Перебросив получившийся снежок из одной руки в другую, огляделся по сторонам – никто не смотрит? – и с силой запустил снежный снаряд в каменную громаду башни. Вытерев холодные мокрые руки о плащ, я, наклонившись между зубцов, в очередной раз осмотрел внешний двор.

Прежде пустынное ристалище пестрело высокими цветными шатрами гостей. Горели костры, на которых на длинных вертелах готовились звериные туши. Ароматный запах не единожды заставлял завистливо сглатывать слюну несущих караул стражников, рассыпанных по крепостным стенам. Вокруг костров сновали слуги, спеша накормить голодных хозяев. Лошади, которым не нашлось места в конюшнях, уныло жевали сухое сено возле наспех сколоченной коновязи рядом с полуразрушенной казармой королевской стражи.

Старый замок ожил и наполнился суетой и гомоном. Представители знатнейших родов стекались в столицу на предстоящую коронацию. Ворота стояли распахнутыми день и ночь, а гости все прибывали и прибывали. Слуги сбились с ног, пытаясь должным образом устроить их. Даже далеко не маленький королевский замок не мог вместить всех желающих, тем более что каждого гостя сопровождала многочисленная свита слуг и охраны. Поэтому часть пришлось разместить во внешнем дворе, который вскоре стал напоминать стоянку армии.

Не нравится мне это. Какая-то напряженность витала в воздухе. Слишком много чужих воинов в самом сердце столицы, а преданные мне войска остались зимовать на окраине города в полевом лагере, да и не так много их осталось.

– Ты становишься параноиком, Леклис, – одернул я себя. – Их много, но единства среди них нет, как и нет силы, способной их объединить.

У северных ворот внешней стены показалась внушительная процессия, вызвавшая заметное оживление в лагере и на крепостных стенах. Сотня верховых окружала карету, ведомую четверкой лошадей.

Впереди ехал огромный воин в вороненой, грубо выкованной кирасе с длинным, словно копье, оркским двуручником, пристегнутым к седлу. При его приближении скучающие стражники, дежурившие у ворот, отвлеклись от блаженного ничегонеделанья и попытались принять вид, более подобающий королевским стражникам, назначенным на столь ответственный пост. Получилось у них плохо.

Всадник проехал ворота и окинул двор придирчивым взглядом. Внезапно налетевший порыв холодного ветра скинул с его головы капюшон обитого мехом плаща, явив осеннему солнцу широкоскулое обветренное лицо со слегка выступающей вперед челюстью. Если у кого-то и были какие-то сомнения по поводу личности прибывших, то теперь они исчезли.

Орки.

Не столь уж и диковинные гости столицы.

Стуча подкованными сапогами по каменным ступеням башни, я быстро спустился во двор и направился к прибывшим всадникам.

Мое появление не осталось незамеченным. Предводитель орков, издав радостный возглас, больше похожий на рык зверя, мгновенно оказался рядом, стискивая меня в медвежьих объятьях.

– Леклис! А мы думали, ты погиб!

– Сердрик, медведь этакий, – задыхаясь прохрипел я, чувствуя, что в кольце его рук рискую стать плоским.– Я, конечно, рад тебя видеть, но оставь в покое мои ребра, они мне еще пригодятся.

Орк раскатисто расхохотался, но из объятий меня все же выпустил.

Многие недооценивали графа Сердрика, правителя Пограничья. Его считали этаким недалеким рубакой, с которым можно неплохо скоротать время, выпив кружечку-другую, но не стоит вести долгих разговоров о политике. Граф не спешил развеивать это заблуждение.

Но я знал: это всего лишь маска.

Сердрик был далеко не глуп. Опытный воин и политик, он железной рукой правил не самыми спокойными землями орков и заслужил подлинное уважение этой воинственной расы.

Вот и сейчас, несмотря на показную браваду и веселость, его глаза внимательно изучают меня, подмечая мою реакцию. Впрочем, я занимался тем же самым, и орк быстро это понял.

– Выше нос, – ободряюще подмигнул он мне. – Улыбнись, Леклис, ты младше меня на добрый десяток лет, а взгляд у тебя – как у старой загнанной лошади! Знаю, тебе было нелегко. – На мгновение его лицо стало серьезным, а взгляд холодным и жестким. – Нам всем было нелегко, но теперь мы вместе. – Он вновь улыбнулся и подмигнул: – Пойдем, кое-кто будет рад тебя видеть.

Приобняв меня левой рукой за плечи, он буквально потащил меня к карете, возле которой уже хлопотали вездесущие слуги. Дверцы открылись, из кареты вышла красивая, молодая, чуть полноватая женщина. Не прошло и нескольких мгновений, как я вторично оказался в объятиях – на этот раз менее болезненных – своей двоюродной сестры Ларгориты.

– Здравствуй, сестренка! – Я не удержался и закружил ее, она шутливо вырывалась.

– Ты здорово вырос, – тихо сказала она, вглядываясь в мое лицо, когда я все же вернул ее на землю.

Несмело улыбнувшись, сестра украдкой утерла уголки глаз.

Поглощенный встречей с Ларгоритой, я не сразу заметил, как из глубины кареты вышла служанка, держа на руках мерно посапывающего младенца, укутанного в теплые пеленки.

– Познакомься с моим первенцем, Леклис! – Голос Сердрика был полон гордости и обожания. Он осторожно, чтобы не разбудить, взял ребенка из рук служанки и принялся баюкать в своих огромных руках. – Уритрил, познакомься с дядей Леклисом.

– Мы назвали его в память об отце. – В голосе Ларгориты проскользнула боль недавней утраты. Она еще раз украдкой вытерла слезы и забрала младенца из рук графа, – тот неохотно расстался с драгоценной ношей.

Изумленно хлопая глазами, я смотрел на разворачивающуюся семейную сцену.

Слезы творца, сколько же меня не было?

– Леклис? – Голос Ларгориты вывел меня из оцепенения. – Ты покажешь нам наши покои?

У меня перехватило дыхание, поэтому я лишь мужественно кивнул головой и махнул рукой в сторону замка.

* * *

Впервые за долгие месяцы я не ощущал себя загоняемой дичью. Развалившись в мягком кресле, гораздо более удобном, чем королевский трон, и лениво потягивая дорогое вино, я был доволен жизнью и даже, наверное, счастлив. Помимо меня за небольшим сервированным столом в уютной гостиной расположились Ларгорита и Сердрик, да еще неразлучная парочка Клорина и Дэя хлопотали над младенцем, не доверяя его нянькам.