– Только полковнику Ламберу этого не говори…

– Плевать! Я повторяю, сэр, они здесь не нас защищают, а самих себя! Вот вы помогаете нам, я видел, как вы работаете. Вы и эта девушка – ваша подруга…

– Кайса? Она… моя коллега…

– Да какая разница… Она тот человек, которому не плевать на других. Она знает мое полное имя, сэр, а я вот не знал, как ее зовут… Стыдно…

Машина сдохла, не доехав каких-то метров пятьдесят до КПП, на котором мы, уезжая, разнесли в щепки шлагбаум. Но солдаты на всякий случай разрядили в и без того парящий радиатор пару автоматных магазинов. И то, что нас не задело, было на самом деле большим чудом.

Я вышвырнул в окно пистолет, выбрался из машины и с поднятыми руками направился к солдатам, с трудом передвигаясь и подволакивая за собой простреленную ногу. Олуджими Нгози чуть позади вел свою семью. А нам навстречу бежали несколько человек в голубых касках, Кайса и Андерс Хольм. Вдалеке за ними в лучах солнца поблескивал фюзеляж небольшого турбовинтового самолета.

– Да свои это!!! Пустите!!! – кричал Андерс Хольм двум солдатам, которые принялись меня обыскивать.

Еще трое обступили семью Джима, но, увидев в каком состоянии находилась женщина, подхватили ее на руки и понесли к полевому госпиталю. Сам Джим с дочкой на руках семенил за ними следом, иногда оборачивался и выкрикивал в мою сторону:

– Спасибо! Спасибо вам, сэр!

Я лишь улыбнулся и махнул рукой ему в ответ.

– Живой! Живой! – задыхалась на бегу Кайса. – А мы уж думали…

Остановилась, перевела дух и со злостью стукнула меня кулаком в грудь, отчего я покачнулся, оступился и схватился за раненную ногу.

– О Боже! – воскликнула она, взглянув на окровавленную штанину, и тут же бережно разгладила пальцами рубашку на моей груди в том месте, куда только что ударила кулаком. – Ты ранен!

– Только в ногу? – спросил Андерс Хольм, взваливая мою руку себе на плечо и помогая идти. – Больше не задело нигде?

– Нет, только в ногу… Всегда думал, что это больнее… А так, скорее страшно, чем больно…

– Ты ненормальный! – продолжала отчитывать меня Кайса, тоже поддерживая под руку. – А если бы ты не вернулся? А если б тебя убили?

Но я ничего ей не отвечал. Только шепнул тихо Андерсу Хольму:

– Я ствол скинул, когда мы подъехали… Он там у машины остался… Ты не в обиде?

– Да и хрен бы с ним! Я его купил у пацана в деревне за десять баксов.

– Понятно… Кстати, куда мы идем?

Палатки и брезентовые навесы полевого госпиталя остались слева. Несколько ангаров с оружием и техникой – справа. За ними виднелся палаточный лагерь миротворцев и деревянное здание нового командного пункта, куда еще вчера вечером из Газабуре перебрался полковник Ламбер. А меня вели прямиком к самолету, где у трапа толпилась кучка людей.

– Из Кано наконец-то прислали самолет! – поспешила ответить Кайса. – Ты полетишь с нами.

– Я же собирался с колонной грузовиков, когда войска откроют безопасный коридор. И я еще вещи не собрал… Я ранен… Мне нужна медицинская помощь…

– Пулю Хенрикссон вытащит из тебя и в самолете, даже несмотря на свое горе. А вещей, которые не жалко выбросить, у тебя нет. Причем, большая часть и так на тебе надета. Уж мне ли не знать. Поэтому заткнись и шагай! – с непривычной для ее голоса твердостью прошипела Кайса. – С пилотом говорить буду я!

Я промолчал в ответ, но заметил, как Андерс Хольм ухмыльнулся себе под нос. Он тоже промолчал и продолжил идти, изредка поглядывая то на меня, то на Кайсу.

Но когда мы пробились сквозь толпу к трапу, дорогу нам преградил мужчина в камуфляжном комбинезоне военного летчика и очках-каплях в позолоченной оправе.

– Эй, а вы куда собрались?! – в левой руке он держал старомодный деревянный планшет, в клипсе которого был зажат листок со списком имен и фамилий, а правую он выставил ладонью вперед. – Согласно списку у меня уже все на борту.

– Кайса Энгстрем – медик. Красный крест. Мы выходили только что…

– Точно, есть такая… – сверился со списком пилот.

– Андерс Хольм – репортер. «Свенска Дагбладет»…

– Тоже есть… А это кто такой?! – он ткнул пальцем в меня. – Его я что-то не видел еще!!!

– Он с нами.

– Стоп, дамочка! Что значит, он с вами?! Я здесь пилот и мне решать, кто с нами, а кто – нет! Вот список людей, которых мне предписано забрать, и я их всех уже погрузил! Кто это такой, я не знаю! Полковник и так мне пятерых раненых сверх нормы загрузил…

– Он тоже ранен! – вступилась за меня Кайса и показала на мою ногу.

– Херня это, а не рана! С такой можно и пешком дойти до самого Кано!

– Я же говорил… – начал было я, но Андерс Хольм ткнул меня в бок локтем и заставил умолкнуть.

Кайса не сдавалась:

– Это наш человек, если ты не понял, придурок! И он тоже полетит с нами! Я его здесь не оставлю!

– А теперь ты, овца, меня послушай! Не ты здесь решаешь, кто летит, а кто нет. Такое решение принимаю я. И я оставляю его здесь! У меня предписание. Я должен забрать груз, технику, определенное количество раненных, которых у меня и так уже сверх нормы и тридцать пассажиров по поименному списку, согласно которому все уже поднялись на борт. А просто так набивать свой самолет хахалями капризных девочек я не собираюсь! Поняла меня?!

В ответ Кайса неожиданно для всех отвесила ему хлесткую оплеуху. Да так, что у того очки слетели с лица и упали на землю. Он тут же замахнулся на нее планшетом, но Андерс Хольм резко перехватил его руку, а я прошипел:

– Тронешь ее – выбью зубы!

Пилот одернул руку, и, окончательно раздавив ботинком разбившиеся от падения очки, процедил сквозь зубы:

– Он не летит.

А потом устремил взор куда-то поверх наших голов и отчаянно замахал руками, пытаясь привлечь к себе чье-то внимание.

– Полковник! – закричал он. – Полковник!

Мы все тоже обернулись, и я увидел проезжавший мимо джип, в котором на пассажирском месте сидел полковник Ламбер. Тот увидел, что ему машут, и попросил водителя притормозить. Когда автомобиль остановился, он встал во весь рост, осмотрел нашу компанию и спросил:

– Что случилось, Жером?

– Они хотят, чтобы я еще и этого с собой взял!

Полковник Ламбер смерил меня с головы до ног взглядом, устало покачал головой, махнул рукой и сказал:

– Увези его, Жером! Даже если будет сопротивляться! Сейчас он мне здесь нахрен не нужен! Выполняй!

Полковник снова опустился на свое сиденье, и джип умчал его в сторону командного пункта. А Жером со своим планшетом в руках стоял перед нами, словно его облили помоями.

– Он сотрудник Шведской миссии Красного Креста… – очень спокойно сказала Кайса, словно только что не она была готова выцарапать пилоту глаза.

– Но… по списку у меня уже все…

– Неделю назад он отстал от гуманитарной колонны, – подключился Андерс Хольм, – и местные жители все это время прятали его от боевиков. Вот почему его нет в списке! А сегодня парню с боем удалось вырваться… Он даже пулю схлопотал!

– Мне нужно имя… и фамилия, чтобы добавить в список. Как вас зовут?

Я понял, что должен назвать шведские имя и фамилию. И я ответил ему, назвав именно те, которыми, думал, или, точнее, надеялся, никогда больше не придется воспользоваться.

– Эрик Хансен.

Пилот сделал запись, но пропускать по-прежнему не торопился. Вместо этого он сам поднялся по короткому трапу и, заглянув внутрь, спросил:

– Кто-нибудь знает этого человека?

Изнутри высунулась седая голова Олофа Хенрикссона, который окинул нас всех отрешенным взглядом. Вот кто точно мог напортачить в последний момент, учитывая, что руководитель бригады медиков переживал глубокую семейную трагедию.

– Это ваш человек? – не унимался пилот.

– Да, это…

– Господи! – всплеснула руками Кайса. – Эрик Хансен! Он же сказал!

– Эрик Хансен… – подтвердил Олоф Хенрикссон, а я увидел, как испуганная последней проверкой Кайса вдруг расплылась в благодарной улыбке и кивнула старику.