Не один раз племени попадались машины, с гулом проносившиеся по коридорам, с которыми они не рисковали связываться, — скоростные, смонтированные на гусеницах махины весом до двух тонн, оснащенные лопатками-лопастями и восемнадцатидюймовыми бурами для бурения камня. Люди пришли к заключению, что они обслуживают трубы, содержащие нечто, приближающееся к конечному продукту всей деятельности планеты, главные компоненты пищи для Пирамид.
В качестве топлива они использовали эту же пищу.
Группа Джермина — Тропайла, в которой было тридцать с небольшим человек, прибыла к цели. Это была колонна пятидесяти футов в диаметре, вертикально поднимающаяся на вершине конуса из шлака. Она поднималась в черное небо планеты на три своих диаметра и затем изгибалась в сторону юга под углом девяносто градусов. Парные стальные паучьи лапы поддерживали ее основание через каждые три ярда. Они не могли видеть конца колонны, но знали, что она заканчивается где-то на недосягаемой высоте, где от нее отходят восемь распределительных магистралей, идущих прямо в будки питания.
Катаклизмы, переживаемые планетой, беспорядки, учиненные вышедшими из-под контроля машинами, усталость материала не пощадили ни основы колонны, ни ответвления наверху. За века неизбежно возникали поломки, перебои в работе; их следы остались там, где ремонтные машины ликвидировали их. Время от времени пара ног кристаллизовалась и ломалась или оседала. По сигналу прибывали ремонтные машины, подпирали их, нашлепывали и припаивали заплаты на трубу в тех местах, где она прорывалась. Огромная заплата на основной части трубы и точно такая же на противоположной стороне, должно быть, были следами метеорита. Одна из секций трубы наверху сияла ярче, чем другие. Она, должно быть, была заменена после поломки во время землетрясения, крайне редкого, может быть последнего, проявления тектонической жизни древней планеты.
Им тридцати предстояло сделать то, чего не удалось сделать метеоритам и землетрясениям.
Джермин прикоснулся к огромной стальной башне, просто прикоснулся. Мгновенным результатом был грохот машин с запада и востока; два оставшихся незамеченными прибора у подножия шлаковой кучи, которые можно было бы принять за выброшенный мусор, зашевелились, их механизм заскрипел, и они подняли на Джермина пурпурные кварцевые глаза.
— Обычная предосторожность, — четко ответил Тропайл. — Это Первый Сигнал тревоги против наладочных и транспортных машин, вышедших из-под контроля. Никто из нас не должен двигаться со скоростью более двух миль в час, иначе включится Второй Сигнал тревоги, включатся токи, которые докрасна раскалят наше металлическое оборудование. Применяйте блоки-тритоны.
Двигаясь медленно-медленно, семь беременных женщин и восемь мужчин ползли по шлаковой куче, согнувшись почти вдвое под тяжестью кислородных баллонов, респираторов и тридцатью фунтами взрывчатки каждый. Восьмая женщина, Гала Тропайл, шла следом. Она несла огромную катушку проволоки через плечо, как патронташ. Вязаный жакет костюма был сплетен из шнура. Рисунок напоминал алмазную спину гремучей змеи, и не без основания. Они пробирались к парам ног, которые поддерживали верх колонны. У каждой пары кто-нибудь задерживался, доставая клейкий однофунтовый блок, и со звонким шлепком приклеивал его к одной из ног. Гала Тропайл, проходя мимо, вставляла один конец шнура, из которого был связан «змеиный» жакет, в просверленное липкое отверстие, оставшийся ярд хвоста тащился по холодной земле. Медленно-медленно они заминировали таким образом четверть мили колонны. Возвращаясь, команда помогла Гале Тропайл связать все хвосты в один, похожий на гремучую змею, длинный шнур.
Тем временем пятнадцать других медленно опоясывали и опоясывали верхнюю часть колонны шнуром, будто майское дерево. Наконец, поверх шнура они налепили нечто, напоминающее восковые печати, восьми дюймов в поперечнике. Это были особые круговые заряды большой разрушительной силы. Такой круговой заряд, прикрепленный к поверхности, касался ее лишь в одной точке, большая его часть совсем не касалась поверхности, но именно в центре круга он при взрыве высверливал аккуратную, глубокую дыру практически в любом материале.
Произошел лишь один несчастный случай. Африканец приклеивал заряд чересчур тщательно и отступил назад, чтобы полюбоваться своей работой. Позади не на что было поставить ногу. Он полетел вниз на кучу шлака со скоростью большей, чем две мили в час. Идиотские следящие машины решили: транспортное устройство вышло из-под контроля, применяй Второй Сигнал тревоги. Другие неописуемые машины, разбросанные по безлюдному плато, ожили, разрядили свои аккумуляторы и выпустили гистерезисные токи в направлении катящегося кубарем человека. Прежде чем он достиг подножия шлаковой кучи, его кислородный баллон разогрелся докрасна и взорвался; в течение секунды, ярко сверкая, металл сгорел. Остальные из группы минирования, которых захватило краем поля, почувствовали, что дырки для шнурков в ботинках и молнии жгут их, а баллоны на плечах на какое-то мгновение превратились в горячие угли. Мгновение миновало; боль осталась, но не становилась сильнее. Они стойко продолжали обматывать проводом и оклеивать зарядами колонну, пока не вернулась вторая партия, травя шнур, похожий на гремучую змею.
Тропайл был все еще духовно связан со Снежинкой через зеленое существо. Он уже не жил полной жизнью Снежинки, но еще и не отошел от нее полностью. Это было различие между комой и смертью. Не слишком серьезно для стороннего наблюдателя, но самое важное в мире для больного.
В его коматозное сознание пробивалась мысль, что Пирамиды возобновили атаку восьмиугольником и двигаются все быстрее, чтобы сцепиться с загадкой на гусеницах, маячившей перед ними. Скорость разрядов увеличивалась, заметил он. К этому моменту более мелкие задачи нужно поставить перед восьмью вспомогательными отрядами, а его группа должна была произвести взрыв.
Он вел свои тридцать человек под защиту заброшенной башни, где они спрятали оставшееся оружие; конец запального шнура он вставил в последний блок желтого тритона в пятидесяти футах. Он установил ружье для устойчивости на заржавевшей плите и отправил в блестящую маленькую цель трассирующую пулю тридцатого калибра.
Подрывная шашка взорвалась и подожгла запальный шнур, который сгорел — скорее взорвался — со скоростью тысяча футов в секунду. Взрыв сначала достиг колонны, а потом раздался грохот круговых зарядов, пробивающих аккуратные, раскаленные добела дыры вокруг пятидесятифутоной трубы. Взрыв осветил колоннаду из паучьих ног, которая поддерживала верхнюю часть, взрывы сливались в один сплошной грохот, вспышки выглядели как одна движущаяся линия огня. И вдруг — тишина, и вдруг — новые, непохожие на взрывы шумы — скрип и грохот металла. Верхняя часть трубы слегка осела в центре, где ее подрезали на четверть мили по окружности, еще немного осела и рухнула, разбившись вдребезги. Там, где она ударилась о сотни зазубренных скал и глыбы камней, холодный и хрупкий металл разбился на куски, огромные искореженные пластины и черепки. Дребезжащий звук прорвался через скалы и металл к их ногам и по костям добрался до ушей. Сильный поток вязкой жидкости хлынул из расколотого толстого конца верхней части и забил фонтаном в виде звезды с тысячью лучей из дырочек, которые опоясывали верх колонны. Потерявшая опору искривленная труба на самом верху колонны издавала звуки, похожие на жалобу и вздохи металла, и испустила дух. Она кренилась все ниже и ниже и рвалась по линии, где проходили отверстия. Эти отверстия, нагретые добела, не только проникали в металл, но и прокаливали его. От нагревания и охлаждения его кристаллическая структура изменилась, сейчас его можно было вытягивать, и при этом он бы не разрушался. И вновь грохот, когда колонну, самое высокое из деревьев, срубили. Ее вершина раскололась, ее прокаленное основание не выдержало и оползло в виде расплывшейся восьмерки.
То же происходило в миле к Югу. Скрючившись за башней, они видели огни на горизонте и чувствовали на зубах грохот и скрежет металла.
