Вот так всегда бывало у меня: никуда ни с кем не хожу в течение нескольких месяцев или лет, а потом … хоп… и появляется на горизонте моей судьбы фигура, которая со скоростью вихря или морского смерча влетает, скорее, врывается в мою, до этого спокойную, жизнь.
Так случилось со мной и в тот зимний январский вечер.
Когда закончился концерт, на который мы пришли, я с девочками сразу же направилась вниз к гардеробу, чтобы взять свою верхнюю одежду, а нам навстречу, по лестнице вверх, поднималось много празднично одетых людей, мужчин и женщин. Среди них было много военных.
Когда я стояла в очереди со своим номерком, я вдруг услышала совсем рядом со мной приятный мужской голос: "Зачем так рано уходить? Впереди ещё много будет интересного".
Я не ожидала, что этот голос обращен именно ко мне, и поэтому не обратила на него никакого внимания, но тут я увидела лицо говорящего человека, улыбающегося и смотрящего прямо мне в глаза.
“Вы мне это говорите?” – спросила я красивого светловолосого военного, который улыбался и смотрел своими голубыми глазами на меня.
–Да, я Вам говорю, – подтвердил свои слова военный человек в звании старшего лейтенанта. – Почему Вы так рано уходите? Сейчас будут танцы, а танцы, как я слышал, здесь бывают очень хорошие – здесь играет "живая" музыка.
– Я не одна, а со своими однокурсниками…
– Пусть и они остаются. Всем места хватит. Вы не пожалеете – сказал офицер и поднялся вверх по парадной лестнице.
Девочки слышали весь наш с ним разговор, поэтому мы посовещались друг с другом и решили принять поступившее от офицера предложение.
Когда мы поднялись на 2-й этаж спустя 15-20 минут, в танцевальном зале уже играла музыка, и танцевало несколько пар.
Мой незнакомец оказался прав – ансамбль, действительно, был отличным. У музыкантов вокально-инструментального ансамбля были прекрасные голоса, и они исполняли хорошую музыку.
Среди сотен людей я пыталась найти глазами офицера, по приглашению которого мы с девочками оказались в танцевальном холле.
Я была уверена, что он попытается найти меня и снова заговорить со мной, раз уж захотел, чтобы я осталась. Прошло довольно много времени, но я не могла найти его среди остальных людей, и он тоже не появлялся. Вдруг снова слышу приятный, уже знакомый мне голос: "Так Вы всё же рискнули остаться? Мне очень приятно". Я повернулась к нему и обомлела – передо мной стоял всё тот же молодой офицер, но уже не в шинели и в фуражке, а в чудесном голубом – небесного цвета мундире с какими-то золотыми эполетами и аксельбантами (так, кажется, они называются) на погонах. Такого красивого парадного мундира лётчика я никогда не видела раньше.
Ни до, ни после того вечера я больше не видела такой красивой военной формы.
Он предстал передо мной, как гусар русской армии из прошлого столетия. Я была так очарована представшим передо мной образом военного лётчика, что на время потеряла дар речи. Я стояла и рассматривала его парадный мундир, а потом сказала: "Никогда не думала, что у наших военных может быть такая красивая форма." Офицер представился мне: " Меня зовут Юрий. Жаль, что Ваш комплемент прозвучал только моему мундиру. А как Вас зовут?"
Так я познакомилась с Юрой. Весь вечер мы танцевали вместе, а когда вечер подходил к концу, я обнаружила, что потеряла из виду своих девчонок. Юрий понял моё беспокойство и успокоил, попросив разрешения меня проводить до дома.
Он оказался очень интересным человеком. Мне прежде не доводилось общаться и лично быть знакомой с военным человеком, тем более, с лётчиком. Всегда профессия лётчика считалась и была на самом деле профессией мужественных людей.
Издавна сердца русских барышень покоряли гусары, поручики и подпоручики русской армии. Не исключением стало и моё сердце.
Когда Юрий провожал меня до общежития, мы говорили о многих вещах, а также и о себе, я – о своей учёбе, а он – о своей профессии, о полётах и вылетах. По каким-то обрывкам разговора, по его немногословным фразам о сути его работы здесь, я поняла, что он прилетел в Краснодар на какое-то время в длительную служебную командировку, чтобы стажировать иностранных военных лётчиков. Прямо он об этом не говорил. Теперь мне понятно, почему он так поступал – тогда это было военной тайной, как и многие события в те годы в нашей жизни.
Целый месяц мы встречались, и я с каждым днём не переставала удивляться и восхищаться этим человеком.
Это был мой первый в жизни опыт "дружбы" и "встреч" с молодым человеком.
Быстро приближался праздник – 23 февраля, непосредственный профессиональный праздник моего друга. По этому случаю в нашем общежитии намечался праздничный вечер с танцевальной программой, на котором должен был играть вокально-инструментальный ансамбль с нашего факультета.
За 2 дня до праздника я пригласила Юру к нам на вечер, он согласился и, в свою очередь, пригласил меня на праздничный вечер, который должен был состояться в их военном лётном городке. Мы с ним решили, что сначала Юра приезжает ко мне к 19.00 часам. Мы собирались у нас провести час или два, а потом ехать к нему.
Почти весь вечер, с 19.00 до 24.00 часов, пока не закончился праздничный вечер, я стояла недалеко от входных дверей на 1-м этаже и внимательно смотрела на всех входящих, чтобы не пропустить приезда моего друга. Я прождала час после назначенного времени встречи, два часа, три… но так я и не увидела Юру ни в тот вечер, ни на следующий день.
Потом пошёл счёт дням и неделям.
Это стало для меня нервным шоком. Я не знала, о чём думать. Я даже не могла предположить, ‘ что могло случиться, зная его, как очень обязательного и пунктуального человека. Я не могла найти причин для того, что случилось. На душе было очень беспокойно и тревожно. Я постоянно вспоминала наш разговор с ним в первый вечер. Когда мы уже подходили к нашему зданию, Юрий как-то обмолвился:
– Знание иностранных языков очень важно… даже для моей работы. Иногда из-за незнания какого-то слова в чужом языке может произойти непоправимая ошибка … и тогда смерть…
– Как это? – переспросила я Юру. – Какая смерть?
– Обычная смерть. Какой ещё может быть смерть?
– Вы шутите! Причём здесь Вы и иностранный язык?
– Оля, больше ничего я Вам не скажу. И так больше, чем надо, Вам сегодня рассказал.
– Это, что, военная тайна? – допытывалась я у него.
– Считайте, что так. И больше не будем об этом, – поставил точку Юрий на этой теме нашего разговора.
Теперь в моей памяти всё время всплывали его слова "может произойти непоправимое … и тогда смерть". Что он имел в виду, говоря такие слова?
Только через 20 лет я поняла смысл его слов и узнала правду о его стажировке в краснодарском авиагородке.
Из какой-то передачи по ТВ я узнала, что в Краснодаре, действительно, обучали и стажировали лётчиков из других, дружественных нам, стран, но это было военной тайной… почему-то.
Более 2-х месяцев я не могла успокоиться. Неизвестность мучила и пугала меня. Каждую ночь я не могла уснуть – бессонница изматывала мои нервы и силы.
В то время у меня каким-то образом выработался обострённый слух к звукам самолётов. Из многообразия различных шумов и звуков моё сознание выделяло и реагировало только на звуки, связанные с полётами самолётов. Я научилась различать звук летящего пассажирского самолёта от военного грузового самолёта и от истребителя. Раньше я никогда, казалось, не слышала или просто не замечала гула летящих в небе самолётов, а теперь эти звуки в небе отдавались в моём сердце болезненным эхом.
Раньше я никогда не прислушивалась к звукам, доносящимся с небес, а теперь я сидела на лекциях рядом с Ириной Ярухиной и постоянно ей говорила, что опять летит в небе такой-то самолёт, чем её очень злила и мешала записывать лекцию.
Я понимала, что у меня начинает "крыша ехать", но я ничего не могла с собой поделать. Я только хотела узнать, что случилось с Юрой, жив ли он. Я поняла, что пока я не узнаю об этом, я не успокоюсь и не смирюсь с неизвестностью.
