-К стене! Живо!!

Саске повернулся и обомлел. В руках Хомуры был длинный шланг. Осклабившись, мужчина, растягивая слова, объявил вердикт:

-Ты грязен, новичок. А грязных омег принято мыть. Так что…

Ударила сильная струя, сбивающая с ног. Цепляясь за склизкую ото мха стену, Саске вспомнил наставления Мито. Не кричать… И удержаться на ногах.

Конец Flashback.

Вынырнув из воспоминаний, Саске невольно передёрнулся. Если в чём Мито — сан и была последовательно — права, так это в том, что эта чёртова «туника» и в самом деле оказалась той самой одеждой, в которой он ходит до сих пор. «Одежда, в которой ты будешь ходить всё время наказания».

-Саске, — боязливо окликнула его Моэги, — как думаешь, сегодня нас выпустят на прогулку?

-Не знаю.

Моэги вздохнула. Саске снова отвернулся к решётке. Учитывая, что их третью соседку снова вырвало, и никто убирать не спешил, свежий воздух был бы как раз кстати. В животе голодно заурчало.

Раз в три дня. Их кормили раз в три дня. Омега протянул такую же худую, как у них у всех, руку, принялся аккуратно пересчитывать незаметные полоски. Своеобразный календарь. Саске одновременно вёл подсчёт дням заточения и — от скуки и тоски — особо отмечал дни «кормления». Поскольку вонючая жижа, которую полагалось называть «кашей» и благодарить Воспитателей за неё, так или иначе, немного согревала стылую кровь телец пленников ИДО «Омежья Радость». Когда он впервые услышал, как называется их тюрьма, сначала решил, что это слуховая галлюцинация. Но когда на первом же Построении Кохару — сама торжественно объявила:

-А сейчас мы все, хором, споём Гимн нашего Заведения, подтверждающий то, что вы все рады быть здесь.. Гимн признательности тому месту, где Вас исправят и выпустят покорными и послушными… Гимн замечательному месту под названием…

-«Омежья Радость».

Помнится, он тогда заслужил Карцер, потому что не смог удержаться от громкого хохота. Правда, взять себя в руки удалось довольно быстро. Не то, что бедной Хинате.

Саске обнял себя, поджимая ноги, стараясь не слушать всё сильнее и сильнее бурчащий желудок, свернулся в комочек.

-Что ты сказал?

Моэги, наконец, перестала себя жалеть и стала более — менее доступна к общению.

-Что по моим подсчётам сегодня кормёжка. И может быть удастся раздобыть какую — нибудь тряпку, чтобы убрать за Тен – Тен. Кстати, она здесь одновременно со мной, какого чёрта у неё такой слабый желудок? Я же привык..

Резко оборвав себя на полу фразе, Саске сузил глаза. Обычно психическое состояние Танака Моэги можно было разделить на две части: жалобная и истеричная. Во второй своей ипостаси рыжеволосая омега с такими же чёрными, как у Саске, правда, более светлого оттенка, глазами, огрызалась на любое слово последнего. Отчасти, это было их небольшое развлечение. И вот теперь Моэги молчит? Скрипнули деревянные доски: Моэги скользнула к Саске, села рядом, зашептала.

-Она беременна, ты что, не понял? Её альфа кинул, как только она от него залетела во время третьей течки, а родители решили скрыть грех здесь.

-Беременна?!

-Тише! — шикнула подруга по несчастью, красноречиво указывая глазами на просыпающуюся омегу с шоколадно — коричневыми волосами. Тен — Тен застонала, свешиваясь вниз. В нос привычно ударил запах свежей блевотины.

Десять минут они с Моэги держали слабеющую на глазах Тен – Тен. А потом их всё же повели в столовую.

Остаток дня Саске провёл в тревожных раздумьях. Объяснения Моэги неожиданно прояснили кое — что для него в отношении собственного состояния… Как сомнамбула, Саске на автомате проглотил кусок каши, послушно встал, направляясь обратно к себе. Разве что, как и собирался, стащил зачем — то положенную около огромного чана с остатками еды пыльную линялую занавеску.

-Фуух!

Моэги удовлетворённо выпрямилась, стараясь не думать о том, что придётся мириться три дня с грязными руками. Почти час они с странно — молчаливым Саске прибирали за Тен – Тен. Мысль о том, что это всё ненадолго, омега тоже постаралась задвинуть куда подальше. Села, поджав под себя ноги, принялась разглядывать Саске. Тот тоже сел, поджав под себя ноги, и по привычке уставился на зарешёченное окно. Да что с ним такое? А Саске напряжённо вспоминал. Их чистоплотностью никто не был озабочен, это верно. Как и то, что они изо дня в день ходили в той одежде, которую им выдали в первый же день приезда в «Омежью Радость». Помнится, несравненная Кохару Утатане любила вещать о том, что они, омеги, с рождения грешны тем, что омеги, и поэтому их одежда хотя бы здесь должна скрывать их недостойные тела, дабы убрать соблазн. То, что Госпожа Старшая омега вещала далее, Саске обычно не слушал. Но… Но.. Как бы эта тряпка, что болталась на его исхудавшей фигуре, ни скрывала «грешное тело«… Саске сглотнул. Осторожно, не обращая внимания на стонущую Тен — Тен и насторожённую Моэги, отодвинул полу хламиды, заглянул вниз. Соски немного набухли и, если глаза не подвели, стали какого — то странно — розового оттенка. Он снова сглотнул. Ошарашенный мозг пытался найти рациональное объяснение. Но ведь… перед началом течки у него такое уже было? С сосками? Саске перевёл дыхание и немного расслабился. Не надо паниковать. Всё не так уж и плохо… «Ты забыл про утреннюю тошноту», — напомнил проклятый мозг.

-Саске, что…

Прежде чем Танака завершила свой вопрос, Саске резко склонился и выблевал всю съеденную кашу. Выпрямившись, через пять минут, вытер рот и мрачно пошутил:

-Можешь меня поздравить. Теперь я могу ответить на твой вопрос. Кажется, я тоже залетел.

*Раздвижные двери

**Японская общественная баня.

====== Глава 4. ======

Комментарий к Глава 4. Автора посетило долгосрочное вдохновение, потому так прилежно выкладываются главы)))) Увы, Ваше молчание немного сбивает с толку. А ведь, как говорится, комментарии творят чудеса. Доброе слово и кошке приятно, а уж Автору!

Узумаки Мито склонилась над скорчившейся фигуркой.

-Тен – Тен?

-Её рвёт беспрерывно, — угрюмо сообщила Моэги и на всякий случай добавила, — мы с Саске, конечно, пытаемся убрать, но… Не запачкайтесь.

-Я не брезгливая, — улыбнулась Младшая омега. Снова склонилась к стонущей девушке, столь бледной и худой, что тело едва виднелось над узким ложем, — Я принесла лекарство. Специально ездила в город, мне его сделал знакомый аптекарь.

Моэги удивлённо раскрыла рот.

-Что, не ожидала, что кто — то может быть добрым к вам? — прищурилась Мито.

-Ну, просто я поняла, почему Вас так долго не было, — выкрутилась рыжеволосая омега. Мито усмехнулась и снова занялась Тен – Тен. Моэги покосилась на ровно дышащего Саске, принялась размышлять, стоит ли сдать его положение или не стоит…

-Лекарство подействует через некоторое время. Думаю, к утру ей станет лучше. Потому что Госпожа Кохару приказала провести Построение.

Когда Мито — сама была уже в дверях, Моэги решилась:

-Может, у Вас ещё осталось немного лекарства?

А когда Младшая омега повернулась обратно, дивясь своей смелости, выпалила скороговоркой, чтобы не передумать и старательно избегая гневного взгляда проснувшегося Саске:

-Саске — чан тоже беременный и у него рвота.

Кохару выслушала доклад помощницы и удовлетворённо откинулась на спинку длинного резного стула:

-Наконец – то!

-Вы ждали этого сообщения? — удивилась Мито.

-Мито.

Кохару снова выпрямилась, приказала приготовить чай покрепче и, только когда помощница ловко и быстро все, сделав, налила в любимую Госпожой чашечку из китайского фарфора приятно пахнущий травами чай, отхлебнула и благосклонно велела:

-Принеси мне дела Тен — Тен и Саске. Я, пожалуй, объясню тебе причину.

Когда Мито с поклоном положила перед своей начальницей обе папки, Кохару снова расщедрилась:

-Изучи обе и скажи своё мнение.

Когда омега закончила читать оба дела, она постаралась скрыть своё неподдельное изумление.