… В руках альфа держал тонкую, практически незаметную, нитку. С красноречивыми следами того, где она была прикреплена. Поймав взгляд омеги, Наруто усмехнулся и произнес каким-то чужим голосом:
— Ничего не хочешь мне сказать?
— Ничего не хочешь мне сказать?!
–… Сказать?!
Саске на секунду опустил ресницы вниз, постаравшись скрыть эмоции. Даже не догадываясь и не заметив, как вспыхнул огонек в пустых, равнодушных напротив. Когда он поднял голову, альфа по-прежнему равнодушно осматривал его, словно товар на рынке. Разве что хмыкнул, почему-то обратив внимание на лодыжки омеги. Саске невольно покраснел. Черт! Пушистые носки с принтом лукавой кошачьей мордочки …
Вздрогнув, изумленный Саске увидел руку альфы. С довольно ощутимым стуком опустившуюся на дверной косяк. В то время как он сам, пару минут назад стоявший в дверях ванной комнаты … оказался прижат к этому самому косяку!
— Ки-соч-чка, даа? — жарко выдохнул этот гребанный фетишист, этот любитель Кабэ-дона в покрасневшее ухо омеги, — ты уже не знаешь, как привлечь к себе внимание?
Саске судорожно вжался в дерево, и обрадовался, нащупав заветный блокнот. Господи всемогущий, ками-сама! Если бы кто-нибудь сказал ему, что он будет мысленно скакать до небес, нашарив кусок картона с листочками высококачественной бумаги класса А! Черт! С силой вырвавшись, он едва ли не на весь лист нацарапал:
— «Холодно! Я принял душ!»
И сунул канцелярский атрибут под нос Наруто. А потом уже догадался, что от альфы пахнет спиртным.
Впрочем, появление Цунаде оказалось весьма своевременным. Наруто нехотя оторвался от распластанной вдоль дверной створки фигурки омеги, фыркнул разочарованно и, одновременно, зло, и, словно сжалившись, отпустил окончательно.
Все также прижимаясь к дверному косяку, Саске наблюдал, как старшая омега — успев бесшумно уйти и вернуться в разгар пьяных заигрываний — уводит младшего брата прочь. Фигуры альфы и омеги скрылись за поворотом. Ощутив, как заныла рука, в которой он все еще сжимал блокнот, Саске медленно разжал пальцы. Золотистый прямоугольник, шелестя листами, спланировал на блестящий кафель. Он не знал, сколько времени стоял так, прижимаясь по-прежнему к косяку, словно боясь оторваться, и смотрел на упавший блокнот. Сам не зная, зачем. Что он там надеялся рассмотреть? Он не знал.
Только бездумно стоял и наблюдал. Стоял здесь, в проходе, наблюдая боковым зрением, как медленно движутся тени. То угасая на фоне солнечных полос, то темнея, когда там, на улице, появлялись облака. Он так задумался, так погрузился в себя, что не услышал, как вернулся Наруто. Вернее, вообще ничего и никого не заметил.
— Что я тут делаю?
Наруто, сделав вид, что он и не ждал, когда омега поднимет голову и когда он сможет поймать его взгляд, усмехнулся. Показательно сунул пальцы рук за пояс брюк. Прежде чем Саске наклонился, чтобы поднять блокнот, он живо остановил его, сев на корточки и оказываясь точно напротив. Вернее, удерживая инстинктивно отшатнувшегося парня за бедра и медленно, не торопясь, исследуя тело омеги. Снова усмехаясь, когда в темных глазах мелькнула едва уловимая паника.
Он понял.
— Я говорил … что ты все отработаешь?
Голос альфы был хрипл и срывался. Впрочем … что можно ожидать от пьяного? Даже если учесть его веками совершенствуемую регенерацию сущности?! Едва не застонав от досады на свою ущербность, то есть на то, что он не смог дотянуться до блокнота, чтобы попробовать договориться … Саске отвлекся. Пропустив момент, когда ему заломили руки и подсечкой повалили прямо на узорчатый кафельный пол. Спасибо, что альфа догадался сдернуть с сушителя огромное махровое полотенце и в последнюю секунду подложить под омегу.
Ироничное, насмешливое напоминание о заботе, улетевшей в никуда. Жалкие крохи. Не так, как … Как когда-то в Хрустальном парке. Когда все у них было хорошо, и … и влюбленный, добрый альфа, заботился не только о себе. Хлопковая рубашка-поло — против махрового полотенца. Ласка, внимание — против безразличия. Проигрыш первых атрибутов — трудно сказать, с каким счетом. Впрочем, он уже считал. Один огромный, жирный ноль на все соревнования сразу …
Рвано дыша, Наруто смотрел, как омега продолжает упрямо отбиваться, и злился. Азарт постепенно проникал в кровь, превращаясь в черный, застилающий мозг и вытесняющий все сомнения, адреналин. Когда тебе становится просто-напросто интересно, как долго тот, кто заведомо слабее, может противиться неизбежному. То есть … сметь сопротивляться. Ему, альфе.
К сожалению, Саске поздно вспомнил извиняющуюся речь старшей сестры супруга, там, на берегу реки. Про то, кто такие альфы их Клана. Вообще про Клановое воспитание по отдельности и в частности. Им двигал другой, совершенно противоположный инстинкт. В следующую же секунду Наруто охнул и едва не взвыл, сгибаясь пополам, когда получил сильный удар в пах. Также запоздало вспоминая интересные подробности знакомства с этим омегой. Помнится, у него тогда был сломан нос, подбит глаз и не слабые синяки на лице.
Зарычав и плюнув на пострадавшую гордость, он навалился на Саске, вовсю используя разницу в телосложении и росте, на краю залитого злобой сознания слыша, как отчетливо хрустнули выворачиваемые суставы. Но ему было плевать. Какого черта?! У омег тоже неслабая регенерация. Иначе как им выживать, вынашивая здоровое потомство?!
— «Акита рёку» и «Бушин Данчи» ***, — ревел Наруто, раскладывая омегу, на котором не осталось ничего из одежды, и подтягивая поближе к себе. Потрудившись только приспустить штаны и достать огромный, истекающий смазкой, член. Саске, во время всех этих манипуляций, получив небольшую свободу, снова попробовал вывернуться из-под альфы.
— Да что ж ты не уймешься, блять, — сверкнули клыки, лютые глаза загорелись насмешкой, когда рот омеги открылся в беззвучном крике, — жалеешь, что не можешь говорить? Проклинать? Или молить?
Саске ожесточенно замотал головой, не замечая, как по щекам медленно поползли злые слезы. Ровно две. И это — в противовес ожидаемому потоку слез, хныканья, очаровательно-беспомощному хлопанью ресницами, вернее, отсутствию подобного, взбесило еще сильнее. Прежде чем Саске смог хоть как-то жестом показать отвращение, Наруто грубо рванул его к себе, плотно прижимая к своему горячему телу, и, ловко заставив омегу приподнять дрожащие ноги, толкнулся вперед. Насухую. Используя несколько капель смазки как облегчение только для себя. А остальное …
— Цу как-то проболталась, что у Вас, омег, есть особые курсы. Типо «сексуальное домоводство». Что бывает, если трахаться без сексуального возбуждения. Без прелюдий. Без снисхождения. Без подготовки. Во всяком случае, со стороны сучки. Как могут рваться внутренности и как тебя простреливает снизу и доверху, как обычного бету. Какого … ты их пропустил?! Я оттрахаю тебя так, что тот наш раз … то справедливое наказание после твоего трусливого предательства … покажется раем … Надеюсь, ты не успел возбудиться! И, блять, сможешь понять, о чем я говорю! Про то, как плохо тем, кто ничего не усвоил в этой жизни! Так! Пожинай! Плодыыы!!!
Ногти Саске скользили в такт толчкам. По кафелю. Непроизвольно царапаясь и оставляя кровавые следы, поскольку омега невольно старался удержать свое тело, которое, казалось, вот-вот сломается под бешеным напором мощного тела альфы. От каждого, каждого его толчка. И взгляда, затянутого похотью и каким-то невероятным коктейлем желания, пробивающегося сквозь эту похоть. Саске, все время ловивший на себе этот прожигающий взгляд, в какой-то момент выгнулся, так, что глаза омеги теперь видели только приглушенный свет потолочного светильника ванной комнаты. Ловя ртом воздух, которого почему-то не хватало, беззвучно крича, он принимал и принимал в себя альфу.
Теряя себя и ощущая, как разверзается пропасть, в которую он упал, когда позволил себе вступить на поле, где играли и выигрывали только альфы.
Наруто опять брал его долго, так долго, что, постепенно, алкоголь выветрился прочь. Осталось только сожаление за то, что сорвался. И желание отчего-то немедленно оправдаться. Приподнявшись над Саске, он сузил глаза, облизнул пересохшие губы:
