— Эй, пацан, выходи! — донесся крик. — Или я зарежу твою мать!

Саймон заколебался, Петрификус делал тело неподвижным, но не превращал же в камень? Пусть этот страшный внезапно потерял магию, но ведь огромный нож был при нем? Что делать? Что делать?

— Считаю до двух!

Саймон, стиснув зубы и стараясь не разреветься, побрел к входу в дом. Всё, что приходило в голову, броситься на страшного, боднуть его головой в пах, и бежать на улицу. Но вдруг он не побежит следом, а вначале зарежет маму?

— Вот так — молодец, иди сюда, — сказал страшный, едва увидел Саймона. — И не думай сбежать на улицу, а то я зарежу твою маму!

Саймон сделал шаг ближе, и в этот момент заклинание спало, мама снова зашевелилась. Страшный тут же ухватил ее и приставил нож к горлу.

— Не дергайся! — прошипел он, и тут же отступил на шаг, слегка разворачиваясь к входу. — И ты не дергайся!

Дверь распахнулась, и на пороге появился дядя Гилдерой, мрачный и усталый, словно только что сражался с ордой темных созданий.

— Тебе удалось меня обмануть, — сказал он, — но ненадолго.

— Даже не думай! — ещё раз прорычал страшный, заметив движение дяди Гилдероя.

Он вжал нож сильнее, и по шее мамы потекла струйка крови, Саймон сделал шаг вперед.

— Давай сюда палочку! — крикнул страшный дяде Гилдерою. — Даже не думай вскидывать, урони на пол и подкати ко мне!

— Спокойно, Шон, сейчас отдам, — ответил дядя Гилдерой.

Дядя Гилдерой его знает? Пока Саймон удивлялся, и пытался вспомнить, кого же звали Шоном, дядя Гилдерой вытащил палочку, и лениво бросил под ноги страшному. Тот скосил глаза на секунду, и дядя Гилдерой прыгнул вперед, проводя удар ногой. Страшного отбросило в сторону, маска слетела, и Саймон ощутил, что у него лезут глаза на лоб. Это был продавец из магазина, уверявший, что вначале сам выучился и потом написал книгу, курс быстромагии! Его роскошные рыжие усы впечатались в лицо, от удара справочником, и на лбу виднелся след удара линейкой, доставшей даже через маску, и от этого Саймону захотелось заорать что-то победное. Дядя Гилдерой тем временем, коснулся рукой пола на мгновение, и тут же выпрямился, уже с палочкой в руке.

— Вингардиум Левиоса! — взревел он, и продавца Шона ударило о потолок, а потом впечатало в пол, лишая сознания.

Саймон закричал победно, и вместе с ним закричал дядя Гилдерой, оседая на пол.

— Как же мне не хватает чакры, — прохрипел он, зажимая руками промежность.

— Сейчас, сейчас всё будет, сейчас все принесу, — засуетилась мама.

Но вместо того, чтобы нести, почти упала рядом с дядей Гилдероем, и начала целовать его лицо, что-то бормоча и приговаривая. Саймон лишь вздохнул, покачал головой и пошел в зал собирать разбитые тарелки, пока мама не увидела. Ну и немного скрыть слезы облегчения, не плакать же при всех, как девчонка?

*

На следующий день, Косой переулок

— Мое почтение, мисс Пьюз, — Филипп слегка наклонил голову, улыбаясь, — разрешите похитить у вас мистера Локхарта на пять минут?

— Дядя Эйхарт, смотри, я волшебник! — закричал Саймон.

Он выхватил из-за пазухи какую-то игрушку и грохнул ее об мостовую, тут же выхватил палочку и закричал восторженно.

— Репаро! — и вскинул в воздух целую игрушку.

— Саймон! — одернула его Барбара. — Идем!

«Лучшие мази, зелья и колдовские припарки», гласила надпись над лавкой.

— Гилдерой, ты — гений! — зашептал Филипп, едва Барбара и ее сын скрылись в лавке. — Твоя история на первой странице «Пророка!» Никогда больше не буду сомневаться, в твоем таланте находить приключения и истории!

Он оттянул Гилдероя немного в сторону, в проулок, чтобы не маячить перед прохожими. Гилдерой пожал плечами, мол, ничего особенного.

— Это просто бомба! Слабенький маг, убивающий грязнокровок и сквибов, веря, что те украли его магию, и что если выпустить из них кровь, то украденное вернется!

— Никто ничего не крал, — проворчал Гилдерой. — После Круцио у Саймона проснулась магия, и он шарахнул выбросом, попутно сломав палочку этому дураку Шону.

Он посмотрел куда-то поверх головы Филиппа, и застыл, не отводя взгляда.

— Непростительные, убийства, Азкабан ему обеспечен, тем более, что, как выяснилось, авроры уже давно его разыскивали! — воскликнул Эйхарт. — Но какова история! И эти твои слова «он был настолько жалок, что я поленился вытаскивать палочку!»

— Извини, я должен, — Гилдерой отодвинул Эйхарта в сторону.

Когда Филипп развернулся, Локхарт уже входил внутрь, лишь подол мантии мелькнул напоследок. Филипп задумчиво посмотрел на плакат, настолько заинтересовавший Гилдероя, прочел надпись «Эль Гран Сапо», почесал в затылке, но все равно не понял в чем тут дело.

— Эм, мистер Эйхарт? — раздался голос сзади. — А где Гилдерой?

Он обернулся, там стояла Барбара, держа в руках флакон с мазью от растяжений и ушибов, это Филипп точно знал, ибо и сам иногда такой пользовался. Ответить он не успел, ибо из лавки с плакатом возле двери донесся грохот, потом выкрик.

— Клянусь Основателями, у меня нет Гран Сапо!

Еще грохот, треск двери, неразборчивый голос Гилдероя.

— Дело не в деньгах!

И снова треск, и приглушенный голос Гилдероя.

— Мам? — неуверенно спросил Саймон. — Дяде Гилдерою нужна помощь?

— Дяде Гилдерою нужен покой и отдых, — сухо ответила Барбара.

Она бросила взгляд на Филиппа, но тот пожал плечами, как бы говоря, что и сам не знает, в чем тут дело. Из лавки снова донесся треск, дверь распахнулась, и наружу вышел Гилдерой, отряхивающий мантию.

— Филипп! — крикнул он.

Увидел Барбару с сыном и сбавил тон, сказал ей, уже спокойнее

— Извини, но мне срочно нужно уехать.

— Как? Почему? — растерянно спросила Барбара. — Но как же?

— Я обещал помочь Саймону и помог, — Гилдерой подмигнул пацану, тот расплылся в улыбке, — а теперь меня ждет новая миссия!

— Книга! — настойчиво напомнил Филипп, неожиданно понявший, что через пару минут ему придется утешать брошенную мисс Пьюз.

Но разве не этого он хотел? Чтобы Гилдерой не сидел на месте, двигался вперед? Локхарт кивнул, показывая, что услышал своего агента, и сказал.

— Саймон, практикуй магию и ловушки каждый день! Барбара, прости, дорогая, но Эль Гран Сапо не может ждать!

====== Интерлюдия 1 — Радостное Рождество ======

24 декабря 1986 года, Лондон

— И пока моя любовь цветёт… Пусть метёт, пусть метёт, пусть метёт, — негромко напевал Филипп, откинувшись в мягком кресле.

В камине напротив негромко потрескивали малиновые угольки, на которых время от времени вспыхивали ненадолго небольшие оранжевые язычки пламени. Филипп скинул тапки и грел босые ноги у огня, тихо подмурлыкивая старенькому потрескивающему радио. Сочельник всегда ему нравился. Это ни с чем не сравнимое предвкушение чуда, которое уже совсем близко, стоит только руку протянуть, Филипп бережно хранил с самого детства. И никогда не стеснялся давать себе поблажки, всецело посвящая рождественские каникулы блаженному ничегонеделанию. Это было время, чтобы остановиться, окинуть взглядом весь прошедший год и сказать себе, не зря ли он был прожит.

Филипп Эйхарт откинулся на мягкую спину кресла, наблюдая из под полуприкрытых век за танцем огоньков за чугунной решёткой. Прошедший год выдался насквозь суматошным, но удивительно продуктивным. Филипп мог бы сравнить себя с серфером, что долго барахтался на мелководье и вдруг поймал огромную волну, которая высоко вознесла его и быстро потащила в неведомые дали. Оставалось лишь балансировать на гребне и гадать, что же принесёт завтрашний день…

— Почитать, что ли… — пробормотал он, раздумывая.

Дотянувшись до журнального столика он подхватил палочку и лениво махнул ей в сторону шкафа, выцепив книгу наугад. Положиться на волю слепого случая показалось ему забавным. Небольшой томик послушно сорвался с полки и спланировал Филиппу в руки.

— Надо же, — хмыкнул он, вертя книгу в руках. — А Диккенс подошёл бы больше.