И теперь, после ликвидации последнего очага открытой контрреволюции – приходит время поставить точку в закавказских делах.

28 сентября 1920 года в пределы Карской области, по Севрскому договору (подписанному и самостийным правительством Армении, неожиданно для самой себя вдруг вошедшей в число победителей в Первой мировой войне) перешедшей под власть Армении, вторглись турецкие войска Карабекир-паши (24 августа 1920 года делегациями Советской России и Великого Национальное собрания Турции был подписан договор о «дружбе и братстве», и кемалисты получили карт-бланш на войну с Арменией), и в течении месяца заняли Карс и Александрополь. В ходе боев погибло более 60.000 армян – после чего правительство РСФСР предложило терпящей военное поражение Армении свои услуги в качестве посредника для заключения мира.

Дашнаки (Арменией тогда правили члены националистической партии «Дашнактютюн») от предложенной помощи отказались – но, как выяснилось, спрашивали совсем не их. Спрашивали армянских большевиков, спрашивали 300.000 беженцев из турецкой Армении, однозначно пророссийски настроенных и только в России видящих спасение от повторения резни 1915-го года – которые были целиком «за» советскую военную помощь. И 27 ноября Ревком 11-й армии постановил, что не может отказать в помощи «восставшим массам рабочих и крестьян Армении, настаивающим на воссоединении Армении с великой семьей советских республик».

29 ноября две стрелковые дивизии 11-й армии и добровольческий полк армян перешли азербайджано-армянскую границу. Через два часа армянский реввоенком в Каравансарае провозгласил Армянскую ССР, которая в этот же день была признана Москвой. 1 декабря части Красной Армии вошли в Ереван. Правда, «красивой и элегантной» эту победу назвать трудно – из-за мятежа так называемого «Комитета спасения отечества», начавшегося 13 февраля в Башгярни. Мятженикам даже удалось вытеснить Красную Армию из Еревана (ее основные части в это время были уже в Грузии) и вновь вернуть столицу Армении под красное знамя удалось лишь 2 апреля, сопротивление же в Зангезуре продолжалось до 14 июля – но в целом «советизация» Армении прошла относительно успешно и почти без потерь.

Относительно Грузии же подобный сценарий практически бескровного «восстановления исторической справедливости» командованием 11-й армии всерьез не рассматривался – грузины были гораздо более опасным (как тогда казалось) врагом, чем все остальные закавказцы. Поэтому для вторжения в Грузию нужно было подыскать и повод посерьезней, и войск нагнать погуще. А решать «грузинский» вопрос требовалось более чем срочно – к грузинам у Советской России поднакопилось уж очень изрядно претензий, и их критическая масса к концу 1920 года превышала все разумные пределы. Грузины после Октябрьского переворота стали вести себя по отношению к бывшему суверену уж слишком откровенно по-хамски. Так, в декабре 1917-го., например, в Тифлисе и в январе 1918-го у станций Шамхор и Хачмас по приказу председателя Президиума Краевого Центра Н.Н. Жордания были совершены нападения (с целью захвата оружия) на арсеналы и возвращающиеся в Россию части Кавказской армии; погибли минимум 2000 русских солдат, тысячи были ранены; исполнителями «акций» в январе 1918 года были, правда, азербайджанцы, но – под командованием грузинских комиссаров-меньшевиков.

Как уже писалось выше, в июле 1918 года. грузинские формирования, силой до дивизии, вторглись на Кубань и заняли побережье вплоть до Туапсе, хотя грузинам было отлично известно, что дореволюционной границей между Кутаисской и Черноморской губерниями была р. Бзыбь. Но какое дело «революционным грузинским войскам» до каких-то там «царских» границ! Раз уж Российская империя приказала долго жить – то тут не зевай, грабь все, до чего дотянутся шаловливые ручонки! Но по ручонкам очень скоро крепко ударили – район Туапсе был отбит у грузин в сентябре 1918 года Таманской Красной армией, которая сама была, в свою очередь, выбита через несколько дней Добровольческой армией. Районы же Сочи и Гагр отбиты у грузин Добровольческой армией в феврале 1919 года; правда, Гагры грузины вновь захватили в апреле 1919-го. и даже продвинулись до Адлера, но затем оставили его и отошли за р. Псоу.

Так что причин для «окончательного решения грузинского вопроса» у товарищей в Москве к концу 1920 года поднакопилось более чем изрядно. И теперь проблема стояла лишь в поводе для вмешательства в грузинские дела…

Поводы для «советизации» Грузии были найдены. И весьма многочисленные!

Во-первых, на территории Грузии практически все время ее существования находились недружественные Советской России иностранные войска – на что товарищ Ленин еще в июле 1918 года заявил: «Независимость Грузии – это чистейший обман, союз немецких штыков и меньшевистского правительства против большевистских рабочих и крестьян». Увы, тогда, летом восемнадцатого года вождь мог злобствовать сколько угодно – сделать Москва тогда ничего не могла; и лишь тогда, когда с территории Грузии ушел последний британский солдат (летом 1920 года) – военное решение грузинской проблемы стало возможным. Поскольку англичане в течении двух лет имели в Закавказье плацдарм влияния на «кавказское подбрюшье» РСФСР – то теперь, после их ухода, иностранным военным присутствием можно было бы вполне оправдать грядущее советское вторжение – дескать, если вы ранее радостно привечали в своих палестинах враждебные нам войска, то где гарантии, что не сделаете этого в будущем?

Во-вторых, за политиками с берегов Ингури числилось изрядно всяких антироссийских пакостей – грузины, например, активно поддержали (оружием, деньгами, инструкторами, созданием в Тифлисе штаба) в сентябре 1920-го – марте 1921 года вооруженный мятеж Н. Гоцинского (провозгласившего себя «имамом») и Саид-бека (якобы – внука Шамиля) в Чечне и Дагестане; мятеж, кстати, был подавлен лишь в 1925 года когда уже канули в небытие его тифлисские спонсоры.

В-третьих, все время существования независимой Грузии продолжался осетинский мятеж (лидеры которого провозгласили Советскую власть и добивались присоединения к РСФСР). И помочь осетинам было бы святым делом со стороны великого северного соседа – причём помочь вплоть до полной оккупации Грузии (а кто сказал, что в Батуми нет ни одного осетина?). Это было бы не более, чем традиционное на Кавказе «аллаверды». Ведь в июне 1919 года. грузинские войска вторглись в Южную Осетию, а в июне 1920-го подавили вспыхнувшее в Джавском ущелье восстание осетин; действия грузин в Южной Осетии в 1918-21 года вполне можно определить, как геноцид – погибло, по различным источникам, от 10 до 12 тысяч осетин, стало беженцами около 30.000 человек. Разве подобные действия «демократической Грузии» не требовали немедленной реакции, и по возможности – максимально жесткой?

В-четвертых, «независимая Грузия» стала постоянным источником агрессии в Закавказье – как против «просоветских» Южной Осетии и Абхазии, так и против «дружественных» режимов Азербайджана и Армении. в декабре 1918 года, после отхода турок, грузины развязали двухнедельную армяно-грузинскую войну. Что характерно – грузинские «империалисты» армянскими ополченцами были разбиты, но армяне, под давлением англичан, вынуждены были оставить Джавахетию (медные месторождения) и «зону Лори» (провозглашена нейтральной). Но в декабре 1920-го, воспользовавшись трудностями Армении во время её войны с Турцией, грузины занимают эту «нейтральную» «зону Лори». Относительно же Азербайджана – грузины заняли и удерживали до самого конца «демократической Грузии» населенный лезгинами-мусульманами (суннитами) Закатальский округ – хотя до открытого противодействия с Азербайджаном тут дело не дошло.

В-пятых, постоянно вспыхивали антигрузинские (и, соответственно, просоветские) мятежи в Абхазии – тоже, чем не повод к вторжению?

Правда, в самой Грузии большевики опирались на силы, более чем мизерные. Поэтому пьесу с «восстанием народных масс и провозглашением Грузинской ССР» пришлось, как это ни печально, отложить в сторону. Первую партию должна была выполнить Красная Армия, почти исключительно соло.