Джульет просто рассмеялась.

- Серена и лорд Свейл! Красавица и чудовище! Желаю им счастья, уверена. Он получит ее красоту, а она - его богатство и титул. Не говори мне, что не одобряешь, тетя Элинор. Это именно тот корыстный вид брака, который ты всегда так любезно рекомендуешь мне.

Однако ее чувства на эту тему были совсем другими. У нее не было сомнений насчет леди, до недавнего времени дававшей свету все основания полагать, что влюблена в Кэри Уэйборнa. Неприязнь Джульет к Серене не позволяла ей поверить, что Свейл по-настоящему любит эту женщину. Он будет не первым мужчиной, на время ослепленным красотой Серены. Но что делать самой Джульет? Для нее было бы в высшей степени самонадеянно вмешиваться в жизнь двух сравнительно малознакомых людей. Тем не менее она твердо чувствовала, что их брак был бы неправильным.

После длинной аллеи лип показался Силверкомб. Леди Элкинс была озадачена, когда Дрисколл, дворецкий в Силверкомбе, вышел к их ландо и сообщил ее светлости, что леди нет дома. Пренебрежение взбесило Джульет. У нее были основания злиться. Она знала Дрисколла всю жизнь, он всегда был дворецким лорда Скелдингса, и его извиняющийся вид говорил о многом. Леди Серена и ее дорогая подруга леди Мария были, конечно, дома. Их не было дома для мисс Джульет Уэйборн. Ее позор следовал за ней в Суррей.

Леди Элкинс перешла от недоумения к возмущению и головокружению, так что кучер был вынужден развернуть коляску и отвезти их домой. Хотя и обиженнaя, леди Элкинс оставила карточки в Силверкомбе. Три следующих дня каждое утро они ждали, что леди Силверкомба нанесут ответный визит, но не получили даже карточек. Леди Элкинс была смертельно оскорблена. Никогда в своей жизни с ней так плохо не обращались, и в течение многих дней она не говорила ни о чем другом.

Синтия почувствовала облегчение.

- Хорошо, что ты не согласилась выйти замуж за лорда Свейла, - прошептала она на ухо своей кузине. - Его сестра так высокомерна. Она бы раздавила нас своим презрением.

Джульет, у которой были скорее противоположные мысли, не ответила.

Если бы дамы Силверкомба считали себя выше всей компании по соседству, леди Элкинс, возможно, не почувствовала бы обиду так остро. Но леди Мария и леди Серена не стеснялись активно принимать других посетителей. Они даже совершили несколько широко освещаемых поездок в деревню на радость местным дамам.

И везде, где бы ни находились их светлости, они осуждали мисс Уэйборн, радуя соседcких сплетниц рассказами о ее подвигах в Лондоне и Хартфордшире. Беседуя с миссис Уиндхем, леди выразили удивление, что сэр Бенедикт разрешил своей печально известной сестрe появляться в обществе. Сэра Джорджа Брабанта предупредили, что посещениe его дочерьми пресловутой мисс Кнут нанесет урон их собственной репутации.

В церкви их светлости занимали скамью Скелдингов, стоявшую напротив Уэйборнов, но не смотрели в их сторону. Полковник Фицвильям после службы беседовал с сэром Бенедиктом самым учтивым образом. Лорд Редфилд, когда в воскресенье оказался по соседству (что случалось нечасто), серьезно кивал своей светлой головой. Но дамы отказывались признавать существование своих соседок.

Вскоре женщины в округе, благоговеющие перед прекрасными лондонскими дамами Силверкомбa, последовали их примеру. Джульет приняла свой позор с легким раздражением, но оскорбления, нанесенные ее тете и кузине, казались невыносимыми. Она действительно была печально известной мисс Кнут и, возможно, заслуживала презрения, но леди Элкинс и Синтия ничего не сделали, чтобы заслужить такую жестокость.

- Похоже, они считают, что ты должен запереть меня на чердакe и не позволить даже посещать службy! - жаловалась она брату, когда они покидали деревенскую церковь. Синтия и леди Элкинс возвращались в Уэйборн-Холл в ландо сэра Бенедикта, но Джульет c братoм при хорошей погоде всегда шли домой через луг вдоль озера. - Можно подумать, что они приехали в Суррей с единственной целью испортить мне репутацию в округе! - горько присовокупила она. Джульет возмущало, что люди, которые всю жизнь знали и любили ее, теперь притворяются, что не видят ее, отттаскивают детей и шепчутся о ней, прикрываясь рукой.

Бенедикт был так заметно огорчен, что она чувствовала себя обязанной сделать легкомысленное замечание:

- По крайней мере, мое бесчестье держит тебя в безопасности от леди Серены, - поддразнила она его. - Я опасалась, что она захочет стать хозяйкой Уэйборн-Холла. Полагаю, ее бы позабавило флиртовать с тобой, предарительно разбив сердце бедного Кэри. - По крайней мере, подумала она цинично, пока она не получит официальное предложение от Свейла.

- Сильно сомневаюсь, что Уэйборн-Холла достаточно, чтобы соблазнить леди Серену, - сухо возразил Бенедикт. - И я совсем не тот тип, который ей пoнравился бы. Думаю, я в безопасности, моя дорогая.

- Ей очень нравился мистер Девайз, пока она не увидела замок Девайзов в Саффолке, совсем не современное место, кажется. Она oтбросила бедного мистера Девайза, как горячую картошку, могу сказать, и начала преследовать нашего брата. Ее краткий интерес к Кэри я могу объяснить лишь тем, что кто-то преувеличил солидность поместья Танглвуд.

- Горячая картошка? - Бенедикт вздохнул. - Ты узнала это вульгарное выражение от Бернарда?

- Нет, от Кэри, - ответила она. - Но, скорее всего, он узнал от Бернарда. По-моему, удачное выражение, хотя я никогда не держала горячую картошку в руках. После моего позора ее светлость не желаeт иметь ничего общего ни с Кэри, ни сo мной. Надеюсь, он не винит меня. Ее любовь не могла быть искренней в любом случае. А теперь, если слухи верны, за ней ухаживает лорд Свейл. Разве они не составят очаровательную пару? Ее красота и его деньги?

Бенедикт безразлично пожал плечами.

- Мне жаль ее, пожалуй. Лорд Редфилд вряд ли посоветует против брака, и без поддержки его светлости она вполне может капитулировать.

- Думаю, что стоит больше пожалеть Свейла, - возразила Джульет. - У нее красивое лицо, но холодное сердце. Как ты можешь принимать ее сторону, когда она оскорбила тетю и причинила столько вреда твоей единственной сестре, не понимаю. Я знала, что у меня будут трудности в Лондоне, но в моем собственном графствe, с моими собственными соседями! Миссис Олифант пригласила в среду тетю и кузину на карточную вечеринку, но мисс Джульет не стоит затрудняться!

Бенедикт снова вздохнул.

- И бедная Синтия! Ничего не поделаешь, Бенедикт. Как мне ни жаль, что она уедет, Синтия больше не может оставаться здесь. Каждый день она разделяет мой позор. Она говорит, что не хочет играть карты у миссис Олифант, но вряд ли ей это приятно. Она должна ехать домой, если только… если ты не хочешь сделать ее пожизненным арендатором и хозяйкой Уэйборн-Холла?

Она ободряюще сжала его руку, но Бенедикт согласился без спора немедленно написать доктору Кэри - к разочарованию Джульет.

- О, Бенедикт! - упрекнула она братa. - Синтия отправится в Лондон в следующем cезоне, и, скорее всего, выйдет замуж за кого-то другого, если ты не попросишь ее руки в ближайшее время.

- Мне тридцать шесть лет, - раздосадованно сказал он. - Мисс Кэри - семнадцатилетний ребенок. Для меня было бы нелепо, если не отвратительно, иметь какие-то виды практически на ребенка.

- Боже! Какое значение имеет возраст, если ты ее любишь?

- Я испытываю величайшее уважение к мисс Кэри, - произнес Бенедикт с безумно раздражающим хладнокровием. - Она кажется премилой малышкой. Не огорчает свою семью, гоняя по деревне со странными джентльменами. Очень красива. Я высоко ее оцениваю, уверяю тебя. Но моя любовь к Синтии, Джульет, существует лишь на плодородной территории твоего воображения. - Он рассмеялся над выражением горького разочарования на ее лице. - Я в равной степени уверен, что любовь мисс Кэри ко мне так же реальна. Прекрати меня сватать, сестра. Ты не хотела бы, чтобы я выбрал для тебя мужа.

- Нет, - призналась она. - Ты бы выбрал кого-то очень скучного.