– Иди брейся, дикарь, – оттолкнула его, спрятав свои чувства за двойной шторкой волос и ресниц.

Необходимо было переключиться на деловой, бесстрастный тон. – У меня к тебе важный разговор.

Она прислонилась к стене, на минутку прикрыв глаза, вдыхая единственный запах олеговой квартиры. Сквозь пропылённость и прокуренность чувствовалось в ней присутствие невесомой души хозяина. Вместе с пылью витали здесь частички горьких разочарований, неуловимый дух вдохновенья, ещё не взятого на кончик кисти.

Рассыпанные монеты, пепел на столике у зеркала – всё говорило о теперешнем состоянии духа хозяина. Равнодушное стекло смутно, как бы нехотя отражало Наталью.

Когда-то они были близки, очень близки.

Но это было сто лет назад, ещё позапрошлой зимой. Помнило ли всевидящее зеркало, как он прямо у порога, не давая раздеться, рисовал её вместе с подтаявшими на её лице и ворсинках воротника снежинками? На пол сбегала лужица с её сапог, сияла лампочка на сто ватт, освещая каждый обшарпанный угол.

– Почему у тебя лампочки-то нет? – скинув с себя наваждение вместе с плащом, крикнула Наталья из тёмной прихожей.

– Не купил, – издалека глухо прозвучал ответ.

– Как всегда, – пробурчала она.

Год назад между ними встала Танечка. Что он нашёл в ней? В ней ведь ничего не было кроме чистого личика и наивных глазок. Ей же замуж хотелось, это было написано у неё на лице. А Олег, он всегда был влюбчивым.

Танечка! – её и Таней-то никто не называл. Танечка!… Наталье казалось, Олег транжирит на Танечку не только свою любовь, но и её, Натальину, принадлежащую Олегу. Ревность буквально съедала её.

Олегов роман закончился, как и все романы с влюблёнными дурочками. Только этой ещё и аборт делать пришлось.

Но вот Танечки нет, а между старыми друзьями всё ещё лежит прóпасть. Сколько ещё нужно времени, чтобы они смогли отделаться от ощущения её присутствия? Шлюшка со скорбным видом мадонны, сломавшая разом её и Олега жизнь.

Олег всё ещё ощущал слабость во всём теле, боль в глазах и покалывание в виске, но уже чувствовал, что выздоравливает. Из ванной он слышал, как Наталья ругает его. Поделом! Что она там говорит? Ему нужна смена обстановки, необходимо быть среди людей, показаться врачу. Что она имеет в виду? Консультацию у психиатра, серьёзное лечение? Да, видно его вид говорил сам за себя. Олег взглянул в зеркало: оброс, лицо – болезненная стянутая маска, волосы тусклые.

В комнате звенел Натальин голос:

– Грязи-то развёл, грязи! Распустился совсем, – потом раздалось глуше, видимо из комнаты. – Ты же талант!

Наталья пробежалась глазами по мольбертам, сдула пыль с приставленной к стене картины, ничего интересного для себя не обнаружив.

– Талант! – повторила она, заглянув к нему в ванную. – И ты ещё докажешь это!

Каблучки Натальи простучали к кухне. Послышалось её ворчанье, хлопанье дверцы холодильника.

Повсюду, не желая того, Наталья видела танечкины следы: полотенце с утёнком, салфетки, прихватки, развешанные на стене. И даже само то, что Танечка умела создать уют, сейчас раздражало Наталью. Она взялась за тряпку.

Когда заглянул в кухню Олег, Наталья обжаривала подсохшую в холодильнике ветчину, делала бутерброды. Она выбросила в мусорное ведро затвердевший сыр и пакет прокисшего молока.

– Давай к столу, – позвала она не глядя.

– Да зачем ты?.. Я бы сам, – обвёл он виноватым взглядом кухню.

– Молчи уж, – пробурчала она.

И вот Олег, выбритый, сидел с Натальей за чаем и радовался тому, что он не один.

Наталья сложила в пакеты пустые бутылки, перемыла посуду, расправила штору на окне и будто внесла живую струю в его заржавевшую от тоски и безделья жизнь.

Олег прихлёбывал горячий чай из своей любимой чашки в горошек, слушал звонкий Натальин голос, подчиняясь его менторскому тону, любовался изящным изгибом её розовых губ и выбившейся черной прядкой волос.

– Что ты смотришь на меня, как на инопланетянку?

– Так… Почему ты не приходила раньше?

– Я приходила. Ты меня не пустил.

– Я был не прав. Извини.

– Как всегда.

– Как всегда, – повторил он. – На улице тепло? – спросил он, будто это было ему важно.

– Восемнадцать градусов, – ответила она.

– Пахнет дождём.

– Он был. Сейчас закончился, – потянулась она и открыла пошире форточку. – В музее появились новые картины. Девятнадцатый век, ты знаешь?

– А-а-а,– протянул он нисколько не заинтересованно. – Значит, ты, как всегда, вся в делах?– спросил так же без интереса.

– Значит,– ответила она.

Разговора не получалось. Будто разговаривали посторонние люди или словно им мешал кто-то третий. «Даже картины его не интересуют!» – обиделась Наталья.

– А вообще-то я по делу. И дело это касается непосредственно тебя, – сухо сказала Наталья.

– Меня? – удивился Олег её тону.

– А ты думал, я к тебе в любовницы набиваться пришла? – усмехнулась она.

– Наташ, ну ты что, не обижайся. Ты обиделась на то, что я про дела спросил?

– Дело не в том, что спросил, а в том, как.

– А ты сама.., – укорил Олег. – А если честно, я понял сейчас, что мне тебя не хватало.. Я по тебе соскучился… Правда…

– Ну ладно, проехали. А то получается, что я на комплимент напросилась. Давай о деле. Я предлагаю тебе принять участие в одном эксперименте для мужчин. – Она помолчала, собираясь с мыслями. Кто его знает, как Олег воспримет её предложение. Решительность никогда не была чертой его характера. Продолжила:

– Профессор Сидоров – видный московский учёный, знаток мужской психологии. Сейчас он работает с молодыми мужчинами от тридцати лет и старше, неженатыми – так что ты как раз подходишь, – помолчала она опять. – Понимаешь, это твой шанс. Нужно всего сто человек, – Наталья заметно волновалась. – Потом, это ведь всё не так просто. А мне Алик Мухин из «Центральной газеты» обещал приглашение достать. Нужно только твоё согласие.

– Что за эксперимент? – переспросил Олег вяло. Ему сейчас ни о чём не хотелось думать, и не надо было ничего кроме её голоса, дружеского участия, горячего чая и уличного шума, врывающегося через от-крытую форточку. Словно ему грозила болезнь, которая нежданно отступила. Он был счастлив и наслаждался сегодняшним моментом. Всё-таки он жив. Может вот так сидеть, слушать её голос.

Наталья закурила, кивнув ему: кури, мол. Подождала, пока закурит. Струйка дыма её сигареты расплывалась, смешиваясь с олеговой, и уходила в форточку. Сколько вечеров провели они здесь, сколько споров слышали эти стены и сколько согласий.

Наталья изящно стряхнула указательным пальчиком пепел в блюдце, стараясь не обращать внимания на его равнодушное лицо, спросила:

– Ты слышишь, что я говорю?

Он кивнул и неопределенно улыбнулся ей.

– Я навела справки об этом эксперименте, – продолжила она. – Во-первых, помогут избавиться от вредных привычек и комплексов. Во-вторых, настроят на создание семьи. В общем, там всё: коррекция личности, гармонизация души и тела и, главное, – главное! – подчеркнула она, –раскрытие таланта! – то, что тебе нужно, – сделала она паузу, наблюдая за реакцией Олега. Стала что-то говорить об оригинальном решении профессора Сидорова, касающегося проблем демографической ситуации, алкоголизма и наркомании.

– Да что ты! Вот уж не думал, что ты веришь в сказки! – улыбнулся Олег. То, что сказала Наталья, каким-то непонятным образом перекликалось с его сном. Нереальностью что ли. Даже не верилось, что серьёзные люди могут заниматься такими проблемами. Он был уверен, что воспитывать и перевоспитывать взрослых людей бесполезно, тем более лечить тех, кто себя не считает больным.

– Это не сказки. Это наука. Мы же в двадцать первом веке живём. И Алик не дурак (хоть и дурак немалый, между нами говоря). Он сегодня встречается с профессором и возьмёт приглашения для себя и для тебя, если ты захочешь. Я только утром с ним по телефону говорила. Да, чуть не забыла, – прижав сигарету в блюдце, Наталья потянулась за сумочкой. – Я тут принесла тебе брошюры, – отодвинув чашки, положила она перед Олегом две тоненькие книжицы вполне приличной полиграфии. – Эксперимент бесплатный и безопасный. Ты почитаешь, поймёшь… Но ответ мне нужен сейчас. Тебе это нужно, Олег! – делала она ударение на слове нужно.