– Будь ты проклята, – прошептал Верн в человеческом образе.

Грета обернулась, встретив взгляд его пламенный. Ухмыльнулась и продолжила мольбы о милосердии к мирным жителям, о гибели всем захватчикам. Верн смотрел и думал, что дал промаху. Отвернулся от ненавистницы и ушел, лишь бы не видеть ее улыбку ядовитую.

Грету арестовали, к ее удивлению, вежливо. Принесли шубу из особняка Триллиумов. Руки не вязали и грубости не высказывали. Может, потому, что Оберон заведовал этим действом? Брюнет ей, несмотря ни на что, нравился. Особенно глаза медовые колдунье приглянулись. Была в Обероне добрая бочка обаяния, при других обстоятельствах могли бы и подружиться. Шла, поглядывала на западника и размышляла:

“Человек или оборотень?”

Привычной магии Грета в нем не чувствовала, но ощущала какую-то туманную силу. К тому же вряд ли Верн приблизил бы к себе обычного человека. Не в том дело, что он презирал людей, просто не смогли бы они на равных общаться. В первую же попойку переломал бы оборотень человеку косточки. Не со зла, из-за мужской дружественности. А брюнет все еще цел и невредим. Вот и в битве с башни за ним наблюдала. Слишком быстрый, слишком ловкий.

“Не человек. Но и не оборотень”.

– Вы ничего спросить не желаете? – поинтересовался западник.

– Уже решил, как казнить меня будет? Сожжет или через повешенье? – ухмыльнулась Грета. – Или честь окажет? Отрубит голову, в уважение роду благородному.

Оберон очаровательно улыбнулся.

“Какой же чудной он. Совсем не чувствую дурные эмоции?”

В это время они вышли из храма и оказались на площади.

– Много вы потеряли воинов, – позлорадствовала герцогиня.

– Ваша Светлость сильная колдунья.

Еще до нападения горожане спустились в убежище, и Грета по полной развернулась на улицах Флидабурга. Не помогли людям Верна ни знание улиц, ни отсутствие сопротивляющейся армии. Солдаты у Греты были, только мало. Потому она отправила всех на защиту подземелья с жителями и немного стрелков на башнях поставила. В общем, воевать пришлось захватчикам с ее магическими выкрутасами и поднятой нежитью. Сил герцогиня потратила много. Зато действенно. Еще бы неделю ей времени ― и пропали бы западники в ведьмовском лабиринте ужаса.

– Князь просил привести вас во дворец.

– Просил? – съехидничала Грета.

– Если быть точным, велел вас туда притащить. Мне стоит выполнить его пожелание?

Грета не ответила. Ей было все равно. Она молча радовалась тому, что победители не проявляли жестокости к мирным жителям. И так же молча тревожилась, не сожжет ли Верн храм ее матери. Не могла она этого допустить, а потому больше не за себя переживала, а солдат возле храма рассматривала, читая по губам, не обсуждают ли они его уничтожение. Солдатам пока было все равно на святилище. Это в целом радовало.

– Садитесь, – Оберон подвел ее к лошади. – Не хочу вас тащить. Но и сбежать не думайте. Некуда вам. Короля уже выследили, так что…

– Плевала я на короля! – огрызнулась Грета.

Оберон посмотрел на нее с удивлением.

– И зачем тогда вы все это устроили?

– Никогда не прощу ему смерть родителей.

– Как у вас с Верном много общего, – задумался западник и поехал вперед.

Когда добрались до дворца, в глаза бросились знамена с триллиумами.

“Вот же. Чтоб его! Точно сожжет. Буду к нему по ночам являться и душить. С моей силой, призраком я буду злобным и могущественным”.

– Ждите здесь, – прервал ее размышления Оберон и зашел в тронный зал.

“Дорвался до трона. Принц оборотней. Еще посмотрим, сколько ты на нем продержишься”.

– Герцогиня Триллиум, – объявил ее Оберон, и Грета вошла в зал.

Верн сидел на троне в окружении своих людей. Людей ли? Грета прикинула, что некоторые из них определенно люди. Куда без оборотней? Большая часть они. А вот двое были такие же, как Оберон. Странно, она не слышала, чтобы на западе жили какие-то магические сущности. Но сейчас стояли перед ней. И явно не слабые.

– На колени, Грета! – приказал Верн.

Сказал грубо, а сам до дрожи впечатлился ее обликом. Как же хороша она была в мехе заячьем. Белизной оттенял он румянец легкомысленно. И такая непроглядная Грета была, непостижимая. Словно бархат ночи, метелицей отуманенный.

Грета тоже Верна рассматривала. Вымахал ее “котик” в бравого рыцаря. Воистину, верно в детстве предугадывала. В благородном окружении не затеряется, так и хочется роже такой величественной подвиги приписывать.

“Хорош черт, – рассердилась герцогиня. – Слаженно с троном смотрится. Будет трудно его оттуда вытащить”.

Смерила презрительным взглядом, отчего Верн тотчас пришел в ярость. Как мог, скрывал, но она-то уж видела. Молчала. Все равно сожжет, хоть последние минуты полюбуется на взбешенного оборотня.

– Леди, вам стоит… – пытался спасти ситуацию Оберон.

– Никогда еще не преклоняла колени перед торговцами.

– Э, – растерялся Оберон, явственно чувствуя, как Верн готов разорвать ее на части. – Ваша Светлость, не мне вам рассказывать, что наш король…

– Уже король? С десяток шагов назад князем был, – подцепила западника Грета и перевела взгляд на Верна. – Думаешь, забрался на красивый стул ― королем сделался? Тешь себя иллюзиями.

– За гордыню свою и поплатишься, – мягко ответил оборотень, всеми силами пытаясь не показывать, насколько сложно гнев сдерживать.

– Жду с нетерпением! – с вызовом сказала Грета. – На закате костер запалишь?

Вдруг Верн засмеялся.

– Нет, я тебя не убью. Не дождешься.

Это для Греты действительно стало неожиданностью. Что он делать собрался, неизвестно. Но какая разница? Она размышляла: раз жива останется, то еще пожалеет о своей глупости оборотень.

– Знаю, что ты присягнуть королю не успела. Мне клятву верности дашь?

– Издеваешься?

– Это чтобы записали, что ты отказалась, – мотнул он головой в сторону писаря.

Только сейчас Грета заметила, что действительно беседу-то их документируют.

“Что за дьявольскую игру он затеял?”

Только об этом подумала, как в зал вошел человек с небольшой плоской коробочкой. Передал ее Верну, а оборотень довольно улыбнулся и открыл.

– У меня для тебя, Грета, подарок. Сюрприз. Помню, любишь сюрпризы.

Он достал из коробки медное кольцо со знаками Зверя. Грета моргнуть не успела – не то что оттолкнуть Верна магией – как тот защелкнул украшение на ее шее.

Кожу обожгло хищным пламенем, Грета сразу поняла, что медь зачарована. Попыталась вырваться, только сила не слушалась. Будто крылья вырвали бабочке, трепыхалась в руках оборотня, совершенно беспомощная. А Верн не отпускал ее, сжимал пальцы на белоснежной шеи и в глаза смотрел безжалостно. От глаз его пронизывающих мороз прошел по коже, а оборотень возвышался над добычей долгожданной и почему-то медлил, сам не осознавал окончательно.

Лишь схватил ее, мысли все развеялись. Чувствовал, как колотится в герцогине сердце ненавистное, ощущал запах ее колдовской и попытки вырваться неумелые. Как же хотелось вгрызться в ее голову.

– Это пожиратель магии, – хрипло оборвал их единение Оберон. – Древний амулет против колдовства. Мы…

– Она уже поняла, – отшвырнул Грету Верн и вернулся на трон.

Оберон помалкивал, как и все в зале. Герцогиня приходила в себя, пытаясь понять новые ощущения. А Верн прикрыл глаза и нахмурился.

– Сама виновата, – наконец тихо произнес оборотень. – Из-за упрямства твоего на улицах трупы валяются. Открыла бы ворота, сейчас на местах тех болтались бы перепившие на свадьбе счастливчики.

– Мерзавец, – шептала герцогиня, пытаясь стащить с себя украшение, которое ошейником стянуло горло. – Будь ты проклят, грязное животное!

– Опять животное, – сжал зубы Верн. – Я оборотень! И я твой король, нравится тебе это или нет.

– В таком королевстве я жить точно не намерена.

– О, нет, ты будешь. И я лишаю тебя титула.

Грета замерла, прожигая его взглядом.