Коп успел распахнуть дверь и вылезти из машины наполовину – одна нога уже на асфальте, руки вцепились в дверь и раму, распахнутый рот глотает воздух улицы. Экс успел схватить его шею. Сгорбленный, с просунутой через неподатливую сетку рукой, Экс на секунду застыл. Прутья впились в его плечо, борясь с металлом под рукавом его джинсовки. Коп замер, мелко подрагивая и отчетливо понимая, что одно неловкое движение – и пальцы пройдут сквозь горло.

Экс подумал о лезвиях из запястий.

Его собственный вдох смешался с электронным шелестом где-то в лобных долях мозга. Мак смотрела через него. Мак чувствовала его.

Не хотелось оставлять ее без зрелища.

Сдавив шею сильнее, так, что коп начал дергаться в панике, но уже не смог ничего крикнуть, Экс втащил его назад. Как чудище из глубин, из моря, вставшего перпендикулярно полу и заблестевшего частой металлической сеткой, Экс медленно потянул на себя тело. Голова протиснулась в зазор между барьером и рамкой на потолке. Прутья сначала цеплялись за джинсовую ткань его куртки, а потом царапали его синтезированную кожу. С настоящей человеческой кожей дело обстояло не так хорошо – прутья содрали верхний слой, волосы на макушке и затылке копа мигом стали влажными и липкими. Он, идиот, совсем обезумев, вцепился в рамку на потолке зубами. Экс отпустил его, осторожно освободив собственную руку. Коп задергался так, что на мгновение Экс подумал, что вот сейчас станет свидетелем тех странных моментов, когда на панике и адреналине человек превосходит возможности собственного тела. Но сетка была сильнее, рассчитанная даже на буйных психов, и надежно прижимала череп копа к потолку.

А вот кусать рамку было глупо. Экс стукнул его снизу, по затылку, и суставы челюсти выбились с влажным щелчком, нос хрустнул. Экс совсем не видел его лица, но заметил, как по вискам вниз прокатились слезы. Руки, пытавшиеся наощупь прогнуть сетку, застыли, скрючившись, тупо цепляясь за металл. Коп глухо выл в потолок. Экс взялся за его голову и протащил дальше рывком. Сам свалился обратно на сиденье, но зубы копа поддались, выломавшись с хрустом и кровавыми комками. В деснах остались осколки дешевых пластиковых штифтов. Экс откинулся на спинку – он смотрел прямо на запрокинутую голову, лицо, перекошенное в ужасе. Со сломанным носом, с выбитыми нижними зубами, с безвольно распахнутым ртом, с неспособными теперь соединиться губами. С глазами, из которых текли слезы. Экс вспомнил, как мечтал выдавить эти глаза, но теперь этого делать не хотелось. Вой в ушах давно превратился в белый шум.

Экс снова поднялся, согнулся под потолком, и попытался выпрямить сетку. Теперь он был рад тому, что барьер состоял из двух частей. Будь полотно единым, у него бы не получилось обставить эту смерть так ловко – зазор между потолком и телом первого копа дал бы его напарнику слишком много свободы действий.

Сетка пошла упрямой волной, стремясь в привычную позицию, но упираясь в человеческую шею. С трудом, но Экс добился того, что верхние прутья вонзились в плоть.

Теперь коп дергался еще скованнее, подбородок упирался в потолок все настойчивее и настойчивее. Он как будто пытался пробить им крышу и наконец-то освободиться.

Он устал. Он очень устал.

Вой сменился хрипом, глаза почти вылезли из орбит. «Они наблюдают, — подумал Экс. – Смотрят свою жизнь».

— Какой сплав, — сказал Экс. – Какой потрясающий сплав. Мак, дай мне анализ.

Она ответила не сразу. Экс стоял, упираясь затылком в потолок, полуприсев, в ужасно неудобной позиции, но подобное мало тяготит, когда у тебя большая часть тела из металла. Обхватив ладонями лицо, дрожащее на последних минутах жизни, Экс услышал собственное громкое, сиплое дыхание, а затем голос внутри.

Поразительно живой.

«Экс. Не отвлекайся».

Мак. Экс не сразу понял, что его Внутренний Голос звучит иначе. Отвлечение от заказа Мак не волновало, об этом он легко догадался. Она тоже смотрела, но не побесить ее дурацкими замечаниями о сплаве Экс не мог. Он усмехнулся ей, но коп принял это на свой счет. Казалось невозможным, но шок, ужас и отчаянье проявились в его чертах еще четче, еще глубже, еще больнее. Резко надавив на его голову, Экс сломал позвонки, зажатые между потолком и барьером.

И тогда Мак склонилась.

Еще чуть ниже, еще чуть ближе к мертвому лицу.

Экс не попытался сопротивляться контролю. Что она сделает? Что она...

Он почувствовал, как целует подбородок трупа, скользит языком по его нижней губе. Он не ощутил ни возбуждения, ни отвращения, не услышал этого даже в глубине собственного разума.

Ничего. Ноль. Мак даже не прощалась с мертвецом, как на извращенных похоронах, она... Как будто просто хотела его поцеловать, безо всякой на то причины.

Одно очко в пользу программы, стремящейся прощупать свои границы, — эта мысль пришла болезненно и внезапно.

«Зачем, Мак?»

«Ты слышал его последний вздох?»

Экс рассмеялся, выбираясь из машины.

«Идиотка. Я убил его раньше».

«Фу. Нехорошо вышло».

Да нет, подумал Экс. Вышло совсем неплохо. Он снова мыслил трезво и теперь мог понять – сказав о невмешательстве Пандоры, Мак сама стала действовать свободнее. Она знала Экса до последней извилины, но никогда не приоткрывала тайну своей природы. Человек, много людей, программа... По большому счету, Эксу было наплевать на это, но не предвкушать возможного противостояния он не мог.

...Именно.

Противостояния.

Ведь она все еще может управлять им, и как бы они не были близки, сам этот факт ставит их по разные стороны. Без Пандоры над головой у Экса появлялось больше возможностей уравнять их положение. Например, для начала он мог определиться с тем, кем его Внутренний Голос является вне его мозга. А потом выяснить, что он может ему противопоставить.

Провокация, как выяснилось на бандитах, работала отлично. Разрешение захватить контроль и убить не вызвало и секундного раздумья. Прямо как когда-то – так давно, — было и с ним самим.

После недолгих переговоров решено было выбираться. Точнее, Флиппер просто вытолкал их вперед.

— Мне плевать, что вы собираетесь сделать, но сделайте что-нибудь! И сделайте до того, как они пойдут штурмовать дом. Это ваша вина, что местные шакалята вдруг собрались прямо у моего порога!

— Ты еще помнишь про своего брата? — возмутился Джей, оказавшись прямо перед железной дверью подъезда. — Если они нас пристрелят, то мы точно не сможем сообщить Айне, что летим в Токио.

— Будь спокоен, я помню, — Флиппер ткнул дулом пистолета в его затылок. — И еще я знаю вас. Тебя. И это говно в твоей голове должно помочь.

“Супер, теперь мы надеемся на это говно”, — подумал Джей с неудовольствием, но все-таки отпер дверь.

Как оказалось, под сценой из поддонов в баре Флиппера хранились кое-какие вещи на экстренный случай. Смена одежды для него и Милены, зубные щетки, визы… пистолет и облегченный бронежилет. Хотя бы броник Флиппер пожертвовал Джею, прежде чем выпихивать его из убежища.

Флешка и Китти не спешили ему на помощь. Джей их не винил — эти двое прикрыться смогли бы разве что морозильником. Вероятно, для этого и прихватили его с собой. Милена, с легкой спортивной сумкой через плечо, со скучающим видом подпирала стену.

Рассматривать толпу и прикидывать собственную позицию Джею было ни к чему — уже рассмотрел все что мог в камеры. Человек сорок собралось во дворе, часть рассеялась по сторонам, основные силы сосредоточились напротив, в нескольких метрах от подъезда. Обстановку слегка спасала машина, припаркованная недалеко от крыльца — за нее можно было спрятаться, если что.

Главарь держался впереди всех, с пистолетом в руке. Худощавый и жилистый мужик лет сорока, в балахонистой толстовке с ярким принтом и мешковатых джинсах. Подростковый прикид резко контрастировал с взрослым, суровым лицом и пронзительным взглядом, но все равно Джею, на взводе из-за всего произошедшего в последние сутки, хотелось заржать. Мужик нервно дергался, не стоя на месте ни секунды, но и не отходя далеко со своей позиции.