Может быть, все карликовые пудели любители детективов, может, только голландские, но, когда Петров уселся за чтение, Гульден долго скоблил когтями его колено и, встав перед ним на задние лапы, поскуливал и вилял хвостом. И проделывал это неотступно, пока Петров не догадался читать вслух.
В особо захватывающих местах Гульден повизгивал или лаял, смотря по обстоятельствам. Иногда он рычал львом. И Петров говорил ему:
- Не подсказывай.
А как хорошо было гулять с Гульденом. Как спокойно. Гульден не стремился задрать ногу ни на сапог милиционера, ни на метлу дворника. Для своих целей он забегал в подворотни и в скверики, и делал все незаметно. Не то что карликовые пудели в Венеции, куда Петров ездил по турпутевке. Там пудели бегают по улицам без хозяев, как кошки. Правда, в красивых ошейниках, чего у нас нет. А когда гость Венеции бредет поздно вечером к себе в гостиницу, он , должен быть осторожен - Венеция по вечерам минирована пуделями.
И встречи с людьми бывали разнообразные.
Один молодой собаковод погладил Гульдена и весело так предложил своему псу-боксеру:
- Нельсон, сожри Гульдена. Не хочешь? Ты недомерков не ешь. - Голос у парня был добродушный и горделивый.
- Разве можно собаку называть таким знаменитым именем? Нельсон известный флотоводец, лорд.
- Знаем. - Владелец боксера кивнул охотно и радостно. Пахло от него металлом и смазочными материалами. - Тамерлан, что ли, не полководец? Царь! Хромой Тимур! Все знают. И все равно называют. Тут в микрорайоне три Тамерлана бегают. Один азиат. Один кавказец. Один дворянин. Все трое асфальтовые лбы. Их вон даже вот эта Ядзя презирает.
Ядзя была болонка. Чистенькая, с черным сердитым носиком. Ее хозяйку, крепко подвяленную даму в велюровой куртке, звали Валентина Олеговна. Голос у нее был от другой дамы, свежий и сдобный, как бы для чаепития.
- У меня до этого тоже были муж и собака, - говорила она, благоухая ванилью французских духов. - Муж тоже научный работник. Собака тоже кобель.
- Разве Ядзя кобель? - спрашивал Петров, чувствуя себя балбесом.
- Нет, Ядзя девочка. У вашей дочери Анечки муж научный работник.
Петров не решился ей возразить, может быть и научный.
Однажды на набережной Фонтанки присел перед Гульденом и приласкал его высокий мужчина в коже. И пошел через горбатый мост. И возникло у Петрова ощущение, что уходит в воду мачта затонувшего парохода. С тех пор при встрече они любезно раскланивались.
Валентина Олеговна разъяснила, что это Арнольд Николаевич, крупный инженер. Тридцать книг написал по своей специальности. А тут возьми жена да и разведись с ним, со всей решительностью усталой женщины. И любовница от него ушла к другому. "Хватит, - сказала, - неопределенного положения". А дочка - наоборот, пришла. С ребенком. Поссорилась с мужем и пришла. От этого его мама заболела. А гулять с собакой кто будет? Арнольд Николаевич даже из командировки прилетал, чтобы гулять с собакой. Старая была собака. Тоже сука. Он повел ее усыплять. Вернулся - плачет. "Тяжело, - говорит, терять друга". Вечером вышел гулять один. Так и гуляет ежевечерне. Снег ли, ветер - гуляет. Наденет коричневое кожаное пальто, кожаные перчатки, кожаную кепку - шевро-мароккан, все коричневое, и гуляет, прихрамывая. Очень хороший человек. Хочет завести таксу. Я его отговариваю. Но он упрям. "Такса, - говорит, - друг. У меня вертикальная схема, у таксы горизонтальная. Мы с ней подходим, как единство противоположностей". Я ему объясняю, что ему нужен близкий человек. Но он же осел. Не обижайтесь, но мужчины все ослы. Им близкий человек не нужен - только горизонтальная схема.
Все было интеллигентно, чудесно, если бы...
Почти каждый день вламывались к нему Эразм Полувякин и Кочегар. Втискивались в бархатные кресла. Учили Гульдена сквернословить. И требовали закусок из холодильника. Бар Петров на замок запер и ключ потерял.
Не верили.
- Заграничные коньяки один лакаешь, - возмущался Эразм. - Однако стыдно. Впрочем, лакай. Порти себе организм. Заграничные коньяки теперь на чистой химии заверчивают. На ацетилене. Доставай закусить.
После непродолжительной борьбы у холодильника вытаскивались паштеты, исландская селедочка в винном соусе, салями и сервелат. Петров в который раз объяснял Эразму, что тот мародер. Обвинение это Эразм Полувякин решительно отметал.
- Ты им отец. Тебя они должны чтить, а твоих дорогих друзей уважать. Ибо нет у человека ничего выше, чем его дорогие друзья.
Кочегар улыбался и хмыкал. И от его хмыканья исландская селедочка, а также сервелат опускались на шкале ценностей до своего достойного, но, истинного значения.
Уже втроем, дружно, ставили они на проигрыватель пластинку - оркестр под управлением Мориа - и пели под нее военные песни. И пудель Гульден им подпевал.
Эразм Полувякин рассказывал о своем будущем. Мол, однажды он снимется с места и пойдет пешком искать Беловодье. Еще Рерих его искал вместе со своей женой. А в Беловодье с бабами не пускают. Там живут одни мужики. И хоть водки там столько, сколько желательно, отсюда и название - Беловодье, она там из фонтанов бьет, - никто из беловодских мужиков ее на потребляет. Причина для потребления ликвидирована - ни одной Феклы на тысячу верст. А все мужики. Исключительно занимаются наукой. Все, как один, махатмы и долгожители. Все владеют иностранными языками, телепатией, и телекинезом. И прилетают в мир грешный, где баба правит бал, на летающих тарелках и сублимируют души отчаявшихся местных мужиков в своих трансцендентальных опытах.
Однажды на Петрова с Гульденом набежал мужичок. Веселый такой, крепенький. Выпивший пива. Схватил Гульдена, прижал к груди крепко.
- Здравствуй, Гульденчик. Я тебя отловлю на шапку, отловлю, ты так и знай. - Поняв, что Петров принял это заявление буквально, успокоил его словами: - Не хнычь, борода. Какая из Гульдена шапка? Смушка. Сорок рублей. За такую стоимость душу ранить себе никто не будет. На шапку хорошо идут лаечки, овчарки, ньюфаундленды, чао-чао, кое-кто из дворняжек. А самый шик - колли. Одна клиентка, каблуки, не поверишь, - во! сама, не поверишь, - в обтяжку, аж скрипит, заказала мне набор на шубку. Из колли. Понял, борода?.. А вот и Ядзенька. Здравствуйте, Валентина Олеговна, когда будем Ядзеньку на шапку?
