– Ты, конечно же, нашел амулеты, – шептала она, приобняв колени, – и сейчас в безопасности, возможно, думаешь обо мне. Надеюсь, что думаешь…
Оранжевый приглушенный свет дразнил глаза, отчего на разум нападали дрема и неожиданное спокойствие. Несмотря на это, Анжела всякий раз напоминала себе, что нужно быть бдительной. Пламя потухнет – бежать.
Амулеты Юрий не нашел, зато действительно думал о подруге: несвойственно грыз ногти, тарабанил пальцами по крышке гроба и переворачивался с боку на бок не в силах найти удобное положение. Заснуть не получалось: он не мог смириться с пропажей призрачной девушки. Через равные промежутки времени он кричал в сторону соседней могилы ее имя, чувствовав себя идиотом. Отвечал лишь свистевший наверху ветер.
Несомненно, в такое позднее время – прошло по меньшей мере четыре часа беспорядочных попыток отдаться сну – монстры уже начали патрулирование кладбища. Шансы увидеть утром рыжие, как огонь, волосы стремительно приближались к нулю, надежда тускнела и блекла, равно как и свет в трактире.
Скрип.
Анжела?
Это было похоже на медленное скольжение ножа по шершавому точильному камню. Монстр? Над его могилой? Однако вскоре послышались протяжные кошачьи крики. Звук получался крайне противным, он отвлекал от мыслей об Анжеле и повторялся снова и снова, как раздражавший звонок в дверь – каково счастье, что такой не придумали на надгробие! Без особых усилий кот добился своего: нервы не выдержали.
Насыщенная призрачная жизнь и без того была трудна, а в часы буйного волнения раздражало все. Позабыв об опасности, Юрий, вылетел на поверхность, как из мушкета, в поисках кота, чтобы пнуть мерзавца; но то ли черная шерсть сливалась с ночью, то ли его посетил слуховой обман, поскольку никого подле не наблюдалось.
Правда, мысли о коте и о помутнении разума стремительно задвинулись вглубь сознания: Юрий исступленно уставился на трактир, пылавший сотнями языков пламени.
Этому событию предшествовали несколько других.
В поисках убежища, укромного места, Анжела металась по коридору, дергав каждую дверную ручку, но все двери, как обычно, оказались запертыми. Но кто же открыл трактир? Тамара не могла забыть запереть его: она всегда проверяла по несколько раз. Но чтобы не потушить камин и лампы…
Странным образом тускнели и поленья в камине, словно те работали на электричестве. Анжела схватила одну из керосиновых ламп и, вернувшись на прежнее место, прижала ее к груди, словно могла таким образом излечить огонь от потухания. И все же заметно было, что осталось ему немного.
И тогда она побежит? Куда? Да и зачем? В темноте под гнетом чудовищ она не найдет свою могилу и только оттягивает неизбежное. Попытки обрести смирение со скорой кончиной не удались: в этом деле самый страшный отрезок времени – это ожидание.
Вскоре керосиновая лампа уже не могла освещать и лица призрачной девушки, как будто тьма медленно поглощала теплившееся пламя. И вот издыхавший свет наконец погас, так же неожиданно, как и появился.
Анжела отскочила в центр комнаты, подальше от хрупкого окна, ставшего без света самым уязвимым местом в доме. На вытянутой руке она держала керосиновую лампу и крутила зажигательную ручку в надежде, что жидкость вновь вспыхнет. После пятой попытки приходило понимание бесполезности действий, но погасший светильник не упал на пол: если уж монстры ворвутся, то она хотя бы нанесет им последний свой удар прочным металлическим каркасом. И после сможет спокойно уйти из жизни.
В неестественной тишине она слышала лишь свое учащенное дыхание и биение сердца. Как и подобает охотникам, монстры томили жертву, не спеша нападать. Когда бдительность несколько притупилась, оконная рама разлетелась на груду щепок и осколков. Сильный удар заставил все керосиновые лампы и деревянные чаши упасть с полок; если дереву ничего не сталось, то стеклянные части внутри металла светильников потрескались, вылив горючую жидкость на дощатый пол и столики.
Призрачная девушка на мгновение посмотрела в глаза существу, после чего выронила и свою лампу, которая также измазала пол. Монстр овладел разумом Анжелы, но прикасаться к телу не смел. Пока она видела сны, тело ее выполняло приказы извне, медленно перебирав ногами.
Подобно молнии, искра промелькнула незаметно, заставив вновь огонь осветить весь дом; но теперь пламя было бесконтрольным и вмиг принялось пожирать все, до чего притрагивалось.
Как только первая вспышка обожгла темные тела чудовищ, в воздухе образовались два смолянистых ворона, стрелой вылетевших из трактира. Обессиленная от прекращения гипноза Анжела упала на спину, приложившись головой о древесину пола. Она и не могла заметить, как стремительно огонь уничтожал окружение, захватывав пятна керосина, но, что хуже, полз вверх по стене в намерении пошатнуть каркас дома.
Страшная цепная реакция.
К тому времени на бег Юрий решился второй раз в жизни – первый был, когда он воодушевился словами скрипачки из филармонии. Он чувствовал, что Анжела находится в горевшем трактире, и по-другому быть не могло. Позабыв о больных мышцах, он побежал в том направлении, отодвигая боль на второй план. За возможность спасти подругу он готов был рисковать.
Ветер разносил едкий дым по всему кладбищу, отчего еще на полпути к трактиру Юрий сбросил теплый свитер на тропу, а футболку, сложив в широкую полосу, завязал на затылке. Ледяной ветер резко обжег узкие ребра призрачного юноши, его впалый живот, но это даже приводило в дух разум, который изнемогал от волнения, и тело, разгорячившееся от бега; к тому же в трактире будет жарко.
Бежать пришлось недолго, поэтому болезнь пока не сковывала движения, но дала о себе знать сильнейшей одышкой и легким головокружением.
Дверь трактира оказалась запертой, что смутило Юрия и заставило на несколько мгновений поверить, что воспламенение – это всего лишь несчастный случай. Однако, когда он обнаружил дыру в боковой стене дома, такую, что с его ростом даже не пришлось пригнуться, сомнения развеялись.
Внутри ужасающе неподвижно лежала Анжела, к ногам которой подкрадывалось пламя. Руки безвольно были подняты кверху – в таком состоянии она и упала; волосы около виска окропились кровью; от вида бездушного лица подкашивались ноги. Все же издалека было заметно, как едва поднимается грудь призрачной девушки, как на шее отражаются редкие толчки сердца.
Только Юрий ступил на дощатый пол, как все тело обдало жаром, резко выделявшимся среди уличной прохлады. Он быстро ступил на первые доски, но, почувствовав провисание одной из них, замер; затем же последовала череда тягостных прыжков, чтобы не провалиться в обширный погреб – масло разлилось сквозь щели и прожигало пол снизу.
Сблизившись с Анжелой, Юрий мгновенно оттащил удивительно легкое тело от крупного языка пламени, желавшего уничтожить ее кроссовку. Вдруг он посмотрел вперед – обратным путем уйти не получится, но, метнувшись в коридор, обрадовался запертой изнутри двери и дернул засов. За какую-то минуту пребывания в центре пекла впалый живот смазался потом, который тут же высыхал, покрывался копотью.
Трактир качнуло, как карточный домик на ветру – это огонь пожирал древесные балки.
Призрачный юноша проклинал свою убогость, поскольку каждая секунда промедления могла стоить жизни им обоим, а он потратил их по меньшей мере пятнадцать, чтобы наклониться, обхватить одной рукой шею призрачной девушки, а другую положить под колени. Однако гнев исчез, когда он почувствовал вес подруги, должный быть в разы больше; конечно, он бы никогда этого не сказал, но выглядела она жилистой, тяжелой. И все равно уже при выходе на веранду руки тряслись, как тростинки, предупреждав о скором изнеможении.
Силы кончались, а могилы находились ужасно далеко. Бежать с Анжелой на руках Юрий бы не смог, хотя и не исключал такой вариант: он потратит каждую частицу силы, но сделает задуманное, или погибнет.
