Об остальном и говорить не стоит.
Вот тебе покуда моя исповедь вообще. Больше буду писать скоро, а ты покуда не сердись на меня…
Как мы видим из писем П. В. Киреевского, он был глубоко разочарован своей поездкой в Новгородскую губернию. Во-первых, Петр Васильевич ощутил на себе преследования местных властей, чинивших ему всяческие препятствия. «Когда он272 нынешнее лето, – писала А. П. Елагина-Киреевская, – собирал в Осташкове нищих и стариков и платил им деньги за выслушание их нерайских песен, то городничему показался он весьма подозрителен, он послал рапорт к губернатору; то же сделали многие помещики, удивленные слишком скромными поступками такого чудака, который, по несчастию, называется студентом. Губернатор послал запрос Малиновскому273, а тот по обыкновенному благородству своего характера отвечал, что он Киреевского не знает!»274 Во-вторых, собирателю не удалось услышать, а следовательно, записать подлинных песен о новгородской старине. Значит, он рассчитывал существенно пополнить Собрание историческими песнями древнего Пскова и Великого Новгорода. Правда, из факта весеннее-летней экспедиции 1834 года вряд ли следует делать вывод, что без песен о Господине Великом Новгороде П. В. Киреевский не мог начать издание «Собрания русских народных песен». Задержка печати, скорее всего, объяснялась проволочками цензуры. К такому выводу приводят нас свидетельства, изложенные значительно позднее И. В. Киреевским275.
1844 год
И. В. Киреевский П. В. Киреевскому
<…> Если министр276 будет в Москве, то тебе непременно надобно просить его о песнях, хотя бы к тому времени тебе и не возвратили экземпляров из цензуры. Может быть, даже и не возвратят, но просить о пропуске это не мешает. Главное, на чем основываться, – это то, что песни народные, а что весь народ поет, то не может сделаться тайною, и цензура в этом случае столько же сильна, сколько Перевощиков над погодою. Уваров, верно, это поймет, также и то, какую репутацию сделает себе в Европе наша цензура, запретив народные песни и еще старинные. Это будет смех во всей Германии.
А тебе в самом деле без стиховного отдела мудрено издавать. В этом-то и главная особенность твоего собрания. Лучше бы всего тебе самому повидаться с Уваровым, а если не решишься, то поговори с Погодиным277.
15 мая 1844 года
И. В. Киреевский П. В. Киреевскому
<…> О песнях твоих нельзя ли написать еще раз к.278. А то ты, пожалуй, способен отложить еще на год. Хотя я и очень рад бы был твоему приезду, но еще лучше желал бы тебя видеть с книгою, чем с рукописью. Кто притеснил Языкова279 и принудил его бросать свой бурмицкий бисер в такую выпачканную свинью?
Москва. 28 января 1845 года
И. В. Киреевский В. А. Жуковскому
<…> Кстати, к песням из собрания, сделанного братом, один том уже почти год живет в петербургской цензуре, и судьба его до сих пор еще не решается. Они сами знали только песни иностранные и думают, что русские – секрет для России, что их можно не пропустить. Между русскими песнями и русским народом – петербургская цензура! Как будто народ пойдет спрашиваться у Никитенки280, какую песню затянуть над сохой…
Параллели напрашиваются сами собой.
И все же, при всех своих сложностях и перипетиях, осташковско-новгородская поездка П. В. Киреевского имела немаловажно значение для становления научной фольклористики. Здесь мы видим и определенность цели: запись песен в заранее намеченном районе. Характерна и проявившаяся взаимосвязь между собиранием русских народных песен и просветительской работой. Об этой стороне деятельности П. В. Киреевского свидетельствует следующее письмо, направленное 22 июля 1835 года в Москву из Осташкова попечителем Стефаном Савиным, товарищем попечителя Николаем Девянатовым и библиотекарем Алексеем Серебрянниковым: «Милостивый государь Петр Васильевич! В почтенном письме Вашем прошлого года в июле месяце Вам угодно было удостоить Осташковскую гражданскую библиотеку для чтения лестным одобрением с пожеланием принять участие в существенном составе оной и пожертвовать в пользу кассы общества библиотеки сумму Вашего залога. Ныне же вторично библиотека удостоена новым даром Вашим 13 числа сего месяца, а почтою получены от Вас 14 томов книг, самими гг. сочинителями и издателями оных назначенные. Общество членов Гражданской библиотеки примерное сие внимание Ваше к приумножению предметов в состав оной и редкое усердие сделать библиотеку нашу по возможности более известною, рекомендуя таким образом, труды коих по частям ученой и литературной давно уже стяжают им достойную славу, и самое пожертвование Ваше, знаменующее любовь к просвещению, приняв с особенным уважением, представило нам, избранным для управления делами оной, свидетельствовать сим от Общества членов полную Вам признательность и покорнейше просить передать равномерную благодарность нашу гг. Погодину281, Хомякову282, Павлову283 и Лихонину284 и тем из гг. сочинителей и переводчиков, коим не угодно было означить свои фамилии. Исполняя с удовольствием приятный для нас долг сей, имеем честь быть с совершенным почтением Ваши милостивого государя покорные слуги»285.
Опыт собирания народных песен и стихов, полученный П. В. Киреевским в 1831, 1832 и особенно в 1834 годах, а также их переписывание, редактирование и составление привели к созданию необходимых правил письма:
«1. Каждую строку начинать прописною буквою.
2. Знаки ставить, где они означены.
3. Там в строке, где стоит //, нужно делать две строки или два стиха.
4. Там, где проведены под словами черты ≡, нужно те слова помещать в другой строке.
5. Те слова, которые на конце стиха так подчеркнуты, нужно ставить в начале другой строки или повторять в другом стихе.
6. По окончании песни нужно оставлять ту осьмушку, на которой она переписывалась.
7. Сказки переписывать на четвертке листа, оставляя почти в половину поля и каждую на отдельной тетради.
8. Стихи также на четвертке, только без поля.
9. Загадки или замечания, встречающиеся наряду с песнями, не переписывать.
10. Наблюдать как можно вернее правильность в словах, а для этого нужно прежде всего разбирать, а потом уже писать»286.
Сам факт наличия в архиве П. В. Киреевского некой инструкции по переписыванию песен способен объяснить ряд фраз, содержащихся в письмах Петра Васильевича родным. Так, еще в 1826 году Петр Васильевич писал к матери: «Университет долбинский здравствует и благоденствует, в нем теперь находится около пятнадцати человек студентов мужского и женского пола, которые все уже пишут очень порядочно и хорошо. Но мето́да долбинского Сократа287, потому что немногие еще складывать умеют, хотя хорошо пишут. Папенька288 намерен дать ему некоторые наставления в этом отношении и по следующей почте прислать вам несколько автографов долбинских каллиграфов»289. А вот письмо от 1 декабря 1837 года, направленное Петром Васильевичем из Киреевской Слободки сестре Марье Васильевне: «У нас тут выпал снежок, хотя еще и небольшой; как-то у вас? Напишите, пожалуйста, поаккуратнее, что у вас делается? Посылаю к тебе мужика с бумагою для песен; но песни тут, между нами будь сказано, больше взяты предлогом, а ты не торопись их писать, потому что они мне еще будут нужны не очень скоро; а если скоро сбираетесь, то и совсем не пиши, а передай нашим долбинским»290.
