– На внешнюю, – подумал Стэн, – Пятый. Сегодня мне везет.
Он попытался разглядеть квартиру через окно, но был удивлен – через самое обычное двустворчатое окно с немного прикрытыми желтыми жалюзи можно было видеть стандартный белый потолок и не менее заурядную люстру желтовато-белого цвета с узорами в виде привычных всем хризантем. С его души словно упал груз – по иронии судьбы это была всего лишь очередная квартира в одном из кварталов Куинса, как у каждого второго жителя нашей планеты.
Спокойствие – единственное, чего не хватало ему в тот момент, кроме здоровья, счастья, понимания происходящего и еще пары десятков благ среднестатистического человека. Он даже стал более искренним при разговоре с женой и дочерью. Он считал, что выполнил самое важное для себя задание.
Они шли и болтали обо всем: о радужных мечтах, о красивых животных, о еде, о том, чем будут заниматься, когда придут домой, о том, что им делать дальше. Стэн и Рени спрашивали дочь о желаниях и мечтах, рассказывали о своих, когда были в ее возрасте. Разговор заходил и о болезни Стэна, но он плавно перевел тему к тому, что стоит зайти в магазин, чтобы купить чего-нибудь к завтраку. Вуд стал самим собой – невозмутимым и отлично контролирующим свои эмоции человеком, он почувствовал себя просто счастливым отцом и любящим мужем.
За полчаса прогулки маленькая Стэфи устала и взобралась на руки Стэна, еще через полчаса – уткнулась в крепкое плечо отца и задремала ангельским сном, лишь немного раскрывая маленькие губы при каждом вдохе – каждом глотке воздуха. В тот момент Стэн задумался: как сильно мы зависим от вздохов – всего лишь вдох и выдох – банальные сокращения диафрагмы, которые позволяют нам дышать, но что значит для нас это «дышать»? Дышать – значит, чувствовать, а чувствовать – значит, жить, находиться в здравии и трезвом уме. И все же что такое жизнь? Вуд еще не успел до конца разобраться в этом, как скоро ему предстояло и самому лишиться жизни – не чувствовать, не жить, не дышать – в скором времени и его диафрагма перестанет сокращаться и растягиваться. Вуд ощущал себя и счастливым, и обреченным одновременно. И в этом ирония жизни, абсурд всего нашего бытия – каждый из нас в любой момент жизни и счастлив, и несчастен одновременно, даже если живет, не подозревая об этом.
Маленькая Стэфи была счастьем всей жизни для Стэна, она была его радостью и любовью, тем маленьким человеком, ради которого он был готов на большие дела, только ее он любил больше, чем свою жену. И вот этот самый любимый человек спит у него на руках, а ее вздохи заставляют размышлять его о бренности бытия. Но в этот миг он мог быть спокойным – ему еще хватало сил нести одной рукой дочь, а другой держать жену за руку. Он знал, что в мыслях жены сейчас только одно – счастье. Их совместные прогулки были настолько редкими, что каждая из них приносила больше счастья, чем цветы, которые он дарил Рени 26 числа каждого месяца. Его дочь выглядела счастливой, ласково посапывая на его плече. Он был счастлив. Придя домой, Стэн и Рени уложили Стэфи в кровать, после чего сами погрузились в сон в своей спальне в течение пяти минут.
Стэн проснулся рано утром – чуть раньше семи. Его разбудил оглушительный удар по голове. Он резко открыл глаза и увидел, что кроме спящей жены рядом с ним никого не было. Первая мысль, что пришла ему в голову – Стэфи встала ни свет, ни заря и решила пошалить – разбудить папу и спрятаться. Затем, услышав включенный телевизор из гостиной, он полностью осознал картину – удар был нанесен не снаружи, а изнутри головы, его нанес ему собственный организм, его родной мозг бьет по своим же нервным окончаниям, подавая сигналы о том, что внутри головы уже давно происходит революция – какое-то инородное скопление пытается бунтовать внутри его мозга. На мгновение он потерял зрение и получил еще один оглушительный удар. Несколько минут он не мог шевелиться от боли, но пытаясь не подавать и звука, чтобы не разбудить жену, он стиснул зубы. Когда боль ослабла, он обратил внимание, что прикусил губу до крови. Мысль о том, что он причиняет боль самому себе, казалась ему абсурдной, но фактически так оно и было.
– Черт возьми – подумал Стэн.
Встав из постели, он пошел в ванную, чтобы умыться. На первом же шагу его схватило головокружение, не понимая ничего, он доковылял до ванной, где рухнул на раковину, вцепившись в нее руками. Придя в себя, он почувствовал резкий позыв рвоты. Умываясь, он взглянул в зеркало:
– Твой конец уже близок, дружище, но с этим ничего не поделаешь. Смирись!
Спускаясь по лестнице, Вуд увидел, что в гостиной перед телевизором сидела его дочь и смотрела любимый мультфильм про радужную лошадь, именно этот мультфильм он ненавидел всей душой.
– Доброе утро! Стэфи, я же просил тебя не смотреть это!
– Папочка, но это мой любимый мультик – не отворачивая головы от экрана, проговорила она
– Эта штука зомбирует всех вас – пробормотал Вуд и направился в сторону гардероба.
Переодевшись, Вуд с порога крикнул:
– Милая, я должен идти, скажи маме, что вернусь поздно, хочу после работы увидеться с ребятами.
– Но сегодня должен работать дядя Вальдо.
– У нас деловая встреча, я тоже должен присутствовать там.
– А с какими ребятами?
– Там будет много твоих знакомых – Артур, Уайт, Дэнис, Гарри, Кинг.
– А дядя Вальдо?
– А дядя Вальдо, скорее всего, останется на работе до самого утра.
– Хорошо, папочка – с трудом выговаривая некоторые буквы, выкрикнула Стэфи.
– Будь умницей, слушайся маму!
В этот момент Вуд пожалел, что позволял дочери вдаваться в такие подробности своей работы. Выйдя из дома, он сел в свой Porsche 911 Carrera GTS, припаркованный на стоянке прямо возле крыльца – Белого коня, как называл его Вуд, он любил эту машину всей душой и ездил на ней только по работе, если же он ехал не на работу, то выгонял из гаража простоватый, в сравнении с Porsche, черный Wolksvagen Polo, который был словно козлом отпущения в глазах Вуда, недостойным для столь важных дел, для которых предназначался роскошный Белый конь. Резко рванув с места, Вуд доехал до перекрестка и повернул направо, направляясь в сторону работы, однако на следующем же перекрестке он повернул направо, объехал квартал и поехал в противоположную сторону, сейчас он точно осознавал, что хочет знать всю правду, невзирая на то, что встреча с партнерами и Вальдо действительно намечалась и вот-вот должна была начаться. Он решил направиться по другому адресу.
– Сорок восьмой, сорок восьмой, сорок восьмой – нервно проговаривал он вслух. Такого волнения он не испытывал ни разу в своей жизни. Вуд знал этот квартал наизусть с раннего детства, но словно заблудился в реальности и позабыл все, на какое-то время он испытал страх из-за того, что это могла быть частичная амнезия, как еще одно последствие его заболевания, но позже он собрался с мыслями и взял себя в руки.
Через десять минут Вуд был на месте, он оставил машину возле закусочной, находившейся через дорогу от нужного дома, для убедительности своей версии, даже купил бутылку воды, чтобы кто-то в закусочной мог запомнить его. Вуд перебежал через дорогу и направился к сорок восьмому дому, подходя к подъезду, он разглядывал всех людей, кто бы мог его видеть, надеясь не разглядеть среди них знакомых.
Вуд перебирал ногами лестницы, одна за другой, попутно размышляя обо всем: «Что делать, если это просто глупый розыгрыш, а что, если меня собираются убить? Что, если правда окажется хуже, чем я думаю? Что, если смерть настигнет меня уже завтра? Как дальше будет жить моя семья?» Он даже не заметил, как ускорил темп до бега и через пару мгновений, он добежал до нужной двери. Вуд слегка постучал в дверь пару раз, но реакции не последовало, тогда он постучал громче – никто не ответил, он решил дернуть за ручку – дверь была не заперта.
Вуд стоял на пороге чужой квартиры, загадочность ситуации в разы увеличивала адреналин в его крови, он с трудом верил, что в столь странной ситуации квартира оказалась совсем обыкновенной, и судя по всему, в этой квартире жила одинокая девушка: справа от Вуда стояла подставка для зонтов, в которой находился один зонт красного цвета, а на вешалке гардероба висели только женские кожаное пальто и черная дубленка – судя по размеру одежды, девушка была невысокой. На полке стояли черные сапожки средней высоты – примерно такими же были наполнены журналы о свежих коллекциях одежды и обуви, которые читала его жена. Милый коврик с надписью «Home, sweet home» на входе перевел дух Вуда. Еще пару минут он стоял как вкопанный и даже не представлял своих дальнейших действий, его голову посещали миллионы мыслей, но чаще пробегала всего одна фраза: «Чем мне может помочь маленькая и хрупкая девушка, которая одевается по последним пискам моды!?»
